Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана. Страница 4

– Подай на корку хлеба, дочка. 

Стоило Арлине сделать два шага по направлению к салону портнихи, как к ней тут же подлетела старая сгорбленная старуха и протянула трясущуюся руку, всю в бородавках.

Арлина резко отпрянула от нищенки, но что толку – с другой стороны её поджидали девчонки-побирушки. Мухи болотные, куда смотрел кучер? Неужели, не мог остановиться прямо у дверей? До салона ещё идти и идти, ломиться через стену грязных и голодных оборванцев в лохмотьях. 

Сделав вид, что не расслышала, Арлина, гордо подняв голову, сделала ещё несколько шагов вперёд. Отец учил ни гроша зазря не разбазаривать. «Стоит дать один, – неустанно повторял он, – как выклянчат и второй. Не успеешь и глазом моргнуть, как всё, что нажито, растащат». Но как же сложно и неприятно протискиваться сквозь толпу воняющей нищеты, так и норовящей или кошель с пояса свистнуть, или камень из браслета выковырять. Развернув кольцо с розовым бриллиантом камнем внутрь и сжав пальцы в кулак, Арлина задержала дыхание, чтобы не вдыхать окружающий смрад, и, крепко зажмурившись, уверенно зашагала к заветной мастерской.

– Этак и по голове пройдёшь, – сварливый голос заставил Арлину остановиться и посмотреть под ноги. 

Приподняв измазанный в чёрной жижи подол платья, девушка обнаружила, что её правый башмак каблуком вдавил в землю дешёвую, с отколотым краем, глиняную миску, разбросав при этом в разные стороны все находившиеся в ней монеты. Уродливый старик, один глаз которого уже давно не видел, а во втором зрачок был вместо чёрного тёмно-серым, ползал на коленях, царапая проступающую сквозь драные штаны кожу в кровь, причитал и собирал накопленное за день «богатство». К нему подбежали мальчишки и принялись помогать подбирать монеты, не забывая при этом и про свои полупустые карманы.

Арлина аккуратно выдернула каблук из вязкой земли и проверила, не сломался ли он. Каблук был в порядке, чего нельзя было сказать о миске – та раскололась на две половинки.

Равнодушно пожав плечами, Арлина отступила в сторону, подошла к салону и дёрнула на себя входную дверь. Колокольчик приветственно зачирикал.

– Леди де Врисс!

Алые губы мадам Шеврон расплылись в деланной улыбке. Мадам уже давно поняла, что пара-тройка нужных слов, которые так хотят услышать дамы, принесут ей гарантированную клиентку и гарантированный заказ. В случае с Арлиной таким словом было «леди». 

– Серебряную нить по подолу мы пустили, на перчатках белую гвоздику вышили. Помощница заканчивает украшать туфли жемчугом, к завтрашнему утру должна управиться. Платье примерить изволите?

– Как вы это выносите? – возмущённо вымолвила девушка, отодвигая кружевную занавеску и смотря в окно. – Эти нищие просто всю площадь заполонили: ни пройти, ни проехать. Надо бы пожаловаться городовому.

– И не говорите, – вздохнула портниха, затем дождалась, когда клиентка облачится в роскошный наряд и начала крепить булавками пояс к воздушной ткани. – Босяки половину клиенток мне распугали. Ваша свадьба с принцем состоится совсем скоро, гостей приглашено несметное количество. Всем дамам нужны платья. Молодым девушкам, которым предстоит выйти в свет первый раз, рекомендуют меня и моих работниц, а девицы к дверям салона подойти боятся. И бегут к другим модисткам. А у тех что? Шов разойдётся после первого же бас-данса. А у меня всегда ниточка к ниточке, стежок к стежку.

Мадам Шеврон заботливо погладила лёгкий, словно облако, шёлк.

– Превосходно. – Арлина покрутилась перед огромным вытянутым зеркалом, которое держали сразу две помощницы портнихи. – Не слишком ли много амариллисов? – спросила девушка, разглядывая подол, расшитый крупными белыми цветами.

– Ровно столько, сколько и положено невесте, – со знанием дела улыбнулась мадам Шеврон. – Уж я знаю, доверьтесь.

– Тогда, может, в талии ещё утянуть?

Мадам Шеврон оценивающе оглядела Арлину и задумалась.

Опытная швея, мадам всегда чётко чувствовала настроение клиенток. Вот этой, рыжей и веснушчатой, с зелёной змейкой из самоцветов в волосах нравятся меха. Значит, будет ей муфта из серебристого меха куницы с чернёными застежками. Другая стесняется своего роста. Тогда талию на платье поднимем повыше, пусть со стороны кажется, что ноги чуть ли не от груди растут. 

Но, что не устраивало Арлину, мадам Шеврон никак не могла понять. Всё было при девушке – чего ещё желать? Можно, конечно, добавить шика и пустить по низу рядом с серебряной нитью золотую, но к чему украшать и без того прекрасное? Однако Арлина была недовольна, и мадам Шеврон это видела невооруженным глазом, то есть без очков и без напёрстка на пальце. Иначе, почему на переносице вдруг возникла столь странная складка? 

– С платьем всё в порядке, – выдохнула, наконец, Арлина, – это просто волнение.

– Как я вас понимаю, – мадам Шеврон молитвенно сложила руки на груди. – Выпейте отвару из листа кочехвоста. Вмиг успокоит.

Прохладный, сладковатый на вкус напиток и вправду развеял тревогу. Морщинка разгладилась, лицо засияло прежней девичьей свежестью, и Арлина задорно рассмеялась.

– Теперь не двигайтесь, я доделаю намётку. 

Тыкая швейными булавками с обеих сторон, мадам Шеврон не сразу расслышала, как Арлина разомкнула губы и прошептала, будто уговаривая и успокаивая саму себя:

– Это просто волнение. Не больше и не меньше... Сны на черепашью луну вещими никогда не бывают.

– Не бывают, – ухватив последние слова, поддакнула портниха. – Мне вот снился высокий усатый военный в прошлую черепаху, и где он? Хоть бы косолапый или кривой какой забежал – ни одного нет. Зато уродливых стариков и чахоточных попрошаек у дверей хватает.

Мадам Шеврон кивнула в сторону окна, за которым поднялся шум. Одному из мальчишек кроме монеты перепал горячий блин, и другие босоногие накинулись на него, словно чайки на выброшенного на берег малька.

– Значит, не сбудется, – расслабленно выдохнула Арлина, и пара булавок тут же вынырнули из скользкой ткани и зазвенели на полу.

Мадам Шеврон охнула, ещё раз велела не шевелиться и принялась скреплять боковины платья заново.

– И что снилось? – промычала портниха, зажав между губ две иголки.

– Какой-то пустой бред, – пожала плечами Арлина, на что портниха не преминула цыкнуть.

– Коль бред да на черепаху, однозначно из головы выбросьте. Не сбываются сны на черепаху-то. Вот на трёхголовую гидру другое дело! 

– А если снился и на черепаху, и на гидру?

Мадам Шеврон задумалась. 

– Тогда осторожней надо. Мало ли, что у гидры на уме. 

– Самое ужасное, что в том сне ничего не понятно. Я стою рядом с человеком, лица которого не вижу. Я не знаю, кто он, но чувствую, что сильно люблю его. Так сильно, что жизни без него на чаю. Он умирает на моих глазах, а я ничего не могу сделать, никак не могу помочь ему. И от этого мне больно и горько, и сердце разрывается на части...

– Вы видите, как умирает принц Мартан? – изумилась портниха. 

– Лица не разобрать, но, конечно же, это Мартан! Кого ещё я могу так любить? 

– И сон заканчивается смертью?

– Да, и я сразу просыпаюсь вся в холодном поту. 

– Ни разу ничего подобного не снилось. 

– И я совсем не знаю, что мне делать и куда бежать. Рассказать отцу и Мартану – засмеют. Со служанками – так те только вздыхать умеют, а дельного совета от них не услышишь. Все талдычат одно, словно сговорились: волнение, волнение и ещё раз волнение. 

– Да и я так думаю, – вставила мадам Шеврон и вдруг резко вскинула голову. – Ну что там опять?

Швея выплюнула иголки на ладонь, недовольно поджала губы, подошла к окну и высунулась на улицу. Грозя кулаком, она гневно закричала:

– Я вот покажу тебе, негодник, как ленты с моей вывески соскребать! А ну, брысь!

Конопатый мальчуган в серой рубашонке и пыльных штанах рванул подальше от дверей салона. За ним змеёй волочилась содранная шёлковая лента лилового цвета стоимостью этак пол медяка. 

Боясь, что резвая и выносливая мадам Шеврон догонит и даст тумаков, мальчишка бежал, не разбирая дороги, и при первой же возможности врезался в долговязого циркача на ходулях. Выбив деревянные палки из-под ног ловкача, мальчишка головой ушибся об одну из них. Вторая же отлетела в сторону и со всей силы зарядила в карету, в аккурат в то самое место на дверце, где только вчера закончили выводить инициалы Арлины де Врисс. Не выдержав удара, жирный слой позолоты дал трещину и начал осыпаться. Попрошайки, воодушевленные золотым дождём, ринулись, ругаясь и толкаясь, к карете набивать карманы драгоценной крошкой. Началась давка.