Волшебство не вызывает привыкания (СИ) - Текшин Антон. Страница 17

Анвар Хазаров.

Уровень – 0.

Почему-то сейчас моё преимущество над ним в уровне показалось мне смешным.

– Хазар, он пытался нас развести, – продолжал гнуть свою линию встрепенувшийся мародёр. – Мы же сюда за этим и шли, раздобыть что-нибудь полезное…

– Полезное? – смуглый недобро прищурился. – Ну, лови тогда, тебе пригодится…

Он жестом бывалого фокусника ловко выудил из рюкзака нечто белое и округлое и швырнул это бородачу. Тот рефлекторно поймал предмет, и тут же с матерным выкриком выпустил его из рук. Обглоданный человеческий череп покатился по листве, пока не уткнулся в густую берёзовую поросль. И чего так орать?

– З-зачем это мне? – дав невольного петуха, спросил бородач.

– Потому что у тебя башка дырявая насквозь, а так хоть последние мозги не вытекут, – безапелляционно заявил Анвар, затем повернулся ко мне. – Расскажешь, как дело было?

– Твои товарищи пообещали подкинуть мне одежды в обмен на информацию, – скромно напомнил я. – До того, как попытались меня обобрать.

– С собой лишних шмоток нет, – отрезал суровый мужик. – Но в лагере есть. Пойдёшь с нами.

Я не уловил вопросительных ноток в голосе, но возражать не стал. Посмотрим, как живут эти «лесные братья», глядишь – удастся разжиться чем-то посущественнее штанов.

Кривящийся, будто сожрал ведро лимонов, мародёр протянул мне рюкзак.

– Нет уж, тащи, – безмятежно улыбнулся я. – Потом в лагере вашем всё отдашь.

Толстопуз покраснел, как спелый помидорчик, до хруста сжав пальцы на рукояти моего топора, но наткнувшись на тяжёлый взгляд Анвара, с шумом выпустил воздух через ноздри. А вот качок неожиданно улыбнулся, протянув мне лопатообразную ладонь, помогая подняться.

– Извини, просто на нервах все. В то, что ты справился с людоедом и правда не верится.

На ребре ладони я заметил небольшую татуировку «За ВДВ!». Не моряк, значит.

– Это от непривычки, пройдёт скоро, – пообещал я.

По-хорошему, нужно было дождаться, пока выжженная дотла полянка окончательно остынет, и тщательно там пошарить, но столько свободного времени у моих новых знакомых при себе не оказалось. Жаль, ведь я был почти уверен, что там меня дожидается какой-нибудь знатный лут. Пришлось запоминать это место на виртуальной карте, в надежде сюда вскорости вернуться. Отметки там ставить было нельзя, но ориентиров на ней и так хватало.

Одежду не стал даже поднимать, она и на тряпки уже не годилась. Мне осталось только плотнее запахнуться в куртку и последовать за мужиками, спешащими обратно к своим.

В пути было не до разговоров, поэтому всё вопросы я оставил на потом. Тело всё ещё ломило и потряхивало от последствий «прокачки», и держать темп получалось с большим трудом.

К счастью, маршировать по перелескам пришлось недолго. Спустя час мы вырулили на грунтовую дорогу и дальше просто шли по колее. Считай, что летняя прогулка за грибами, если не смотреть на хмурые рожи моих спутников. Их настроение я понял лишь, когда наша группа вышла к пункту назначения.

Это действительно был лагерь. Только не бандитов, а беженцев.

Состоял он из трёх старых деревянных хат, торчавших посреди очищенных от леса полянок, да десятка разномастных палаток – от камуфляжных армейских, до разноцветных туристических. Но главное, это были не жилища, а люди, в них обитающие.

Большую часть составляли женщины всех возрастов, разве что совсем уж старух не наблюдалось. Затем шла ребятня – от малышей до подростков, а вот мужчины попадались лишь изредка. Объединяло эту разношёрстную толпу лишь одно – у всех были такие усталые лица, с намертво застывшими в глазах тоской и отчаяньем, что хоть вешайся. Не удивлюсь, что где-нибудь неподалёку кто-то из их знакомых уже на верёвке болтается. Даже вечно неунывающие дети не пытались веселиться, а уныло слонялись по территории, по мере сил помогая взрослым.

Люди пытались обустроиться, как могли – укрепляли палатки, рыли глубокую яму под отхожее место, а троица тёток чего-то кашеварили возле большого, литров на пятьдесят, котелка на треноге. Смотрелась хозяйственная деятельность неплохо, если не брать в расчёт похоронную атмосферу, царящую в округе.

На подходе нас встретил самый настоящий патруль. Правда, с единственным ружьём на троих, но уж какой есть. Остальные стражники лагеря оказались вооружены чем попало – самодельными дубинками, вилами да топорами. Не дать ни взять – народное ополчение.

Машин попалось на глаза на удивление мало – десятка полтора, в основном внедорожники или старые добрые Жигули. И большинство из них уже приспособили под временное пристанище. Между парочкой были и вовсе натянуты бельевые верёвки, на которых подсыхала выстиранная одежда. Цыганский табор отдыхает.

Внутри условного периметра наш маленький отряд разделился. Бородачи, вернув мне все вещи, включая колун и связку бейджиков, удалились в расстроенных чувствах, а остальные повели меня к местному Стеньке Разину. Обитал он в одной из мелких изб, явно знававших времена и получше. Древесина потемнела, широкие доски на крыше поросли толстым слоем мха, а большинство узких окон было заколочено. Под некоторыми стенами обнаружились вкопанные подпорки. Приусадебных участков вокруг хибарок не имелось, что было очень странным даже для такого маленького хуторка.

– Что это за место? – не удержавшись, спросил я у молодого десантника.

– Егерский кордон был, когда-то, – пояснил Павел. – В нулевых хотели местное охотхозяйство возродить, да не срослось. Мы сюда заезжали иногда, погудеть…

– И откуда вы все?

– Из Илютино, – потемнев лицом, ответил десантник. – Деревня такая. Была.

Я хотел было уточнить, что же такого случилось с целой деревней, но мы уже перешагнули через порог избы. В коротких тесных сенях задерживаться не стали, выпустив наружу сизое облако сигаретного дыма и угрюмого усатого мужика, умчавшегося прочь. Такая продувка оказалась очень кстати, так как внутри было накурено, хоть топор вешай.

Основное помещение не имело перегородок, представляя собой классическое мужское обиталище – голая печь в углу, широкий стол по центру, окружённый самодельными табуретками, а вдоль стен двухъярусные нары в рядочек. Естественный свет, едва пробивавшийся через грязные стёкла окон, дополняла зажженная керосиновая лампа, подвешенная к потолку. От неё во все стороны плясали дрожащие тени.

Местный лидер обнаружился за столом в гордом одиночестве, чертящий что-то на небольшой карте, придавленной пепельницей. Рядышком стоял вполне работоспособный самовар, от которого так и пыхало жаром и несколько щербатых кружек.

– О, чаёк! – Анвар радостно оскалился, обнажив металлические «фиксы», и мигом устроился на одном из табуретов.

Мы с Павлом последовали его примеру, под пристальным взором хозяина хаты.

Сергей Плотников.

Уровень – 0.

На уровень можно было и не смотреть – никто из встреченных мной на улице людей не мог похвастаться даже первым. С магами здесь прям беда какая-то.

На вид лидеру было хорошо за пятьдесят, но для своих лет он выглядел довольно неплохо, напоминая сурового альпиниста на склоне лет. Даже очки в толстой оправе не портили впечатления. Лицо чуть вытянутое, волевое, на левой щеке виднелся косой шрам. Сразу же за ним начиналась опрятная бородка клинышком с благородной проседью, а во рту брутально тлела сигарета.

Он терпеливо дождался, когда старший группы нальёт себе крепкой заварки и утолит жажду, лишь после чего коротко, но весомо произнёс:

– Рассказывай.

– Петрович, да особо и нечего, – пожал плечами Анвар. – Дым тот не от пожара был, оказывается. Просто вот этот парень дерево-людоеда спалил. Начисто, там пепел один остался.

– Занятно, – мужчина протянул мне руку. – Что ж, будем знакомы. Сергей Петрович.

– Тимофей, – коротко ответил я, пожимая сухую крепкую ладонь. – Отчества, увы не помню. Вам не кажется смешным, что теперь представляться особо и не нужно? Всё, вроде бы, и так написано. Над всеми.