Волшебство не вызывает привыкания (СИ) - Текшин Антон. Страница 38

Возможно, за счёт своей крайней живучести, вурдалак пережил бы такой удар обычным топором, но серебро не оставило ему шансов. Выдирал я Анальгин уже из окончательно умершего тела.

А вот у Анвара дела шли совсем плохо. Кровосос подмял его под себя и уверенно проводил удушающий, попутно кромсая его когтями, хотя разведчик успел проткнуть его шашкой насквозь. Но чтобы упокоить такого противника, нужно было нечто большее, поэтому упырь добровольно насадился на клинок, сковав противника. Интересный приём.

Я не стал изобретать велосипед, рубанув топором по тёмной фигуре, и едва не упустил его из рук. Лезвие не встретило никакого сопротивления, будто рассекло один лишь воздух. Хотя практически так оно и было. Чудовище молниеносно соскочило с моего соратника, оставив на нем добротный клок чёрной ткани. Уже хоть что-то.

Низко пригнувшись, упырь злобно уставился на меня глубоко посаженными красными глазками с вертикальным зрачком. Будто взглядом дыру во мне прожечь хотел. Аж голова моментом закружилась.

Попытка зачарования успешно отражена!

– Не, дружок, любви у нас сегодня точно не будет, – разочаровал я его. – Только БДСМ, только хардкор.

Кровосос с таким раскладом оказался категорически не согласен, и закружился вокруг меня чёрным вихрем. Двигался он с нечеловеческой скоростью, глаза за ним просто не поспевали, чего уже говорить о теле. Первый же удар, прилетевший в спину, отправил меня прокатиться по земле до соседней избы, где я прозябал прошлую ночь. Здесь нежить уже успела вдоволь порезвиться, густо залив пол и ступени человеческой кровью.

Пока кувыркался, в голове билась лишь одна мысль – только бы не выпустить оружие. Без него я моментально превращался из охотника на нечисть в самую обыкновенную добычу. Ибо из растений тут имелась лишь чахленькая травка, затравленно жавшаяся по углам. Поэтому, вцепившись в топорище, как утопающий в соломинку, я прокувыркался аж до самого крыльца, едва не отхватив себе кисть и ухо.

В голове гудело, ноги подкашивались, но всё равно пришлось подниматься в экстренном порядке. Негоже встречать противника коленопреклонённым. Но не успел я толком встать, как чёртов супермен-кровопийца нанёс новый молниеносный удар. И вот теперь мы с топором полетели уже в разные стороны – он со звоном ударился в одну из машин, стоявших неподалёку, а я спиной вперёд влетел в узкие сени. Приземление вышло жестковатым, едва не выбив из меня дыхание. Смягчила посадку лишь куча тряпья, оставшаяся от прошлых жертв нежити. Они уже успели обратиться в прах, оставив после себя лишь жирную сажу, да потёки крови.

Некоторые из жителей, возможно, сами обратились, но мне пока ещё не попалось среди мертвяков ни одного знакомого лица. К счастью.

Вот теперь оставалось лишь поперчить себя для остринки. Кровососов явно не смущало, что их в гости никто не приглашал – спокойно заходили, как к себе домой. Сигануть в подвал тоже не выход – пока я буду откидывать тяжеленую крышку, упырь меня десять раз досуха успеет высосать, да и спуститься за мной ему ничего не мешает – лестница ему незачем. С такой-то прыгучестью.

Не ко времени помянутый упырь, тут же материализовался у крыльца, прямо из ночного воздуха.

– Ну и морда у тебя, Шарапов…

Кожа у младшего вампира оказалась белая, как мел и вся в морщинах, будто у древнего старика. Нос вздёрнутый кверху настолько, что напоминал свиной пятак, а заострённым ушам дружно бы позавидовали лисицы с волками.

Увидев меня, прижавшегося к стене, он плотоядно оскалился, обнажив изогнутые клыки. Вот ими точно кровь сосать гораздо удобнее, чем хлеборезкой вурдалака. Именно поэтому он и не стал отрывать мне голову, хотя давно уже бы мог. Но кровь с трупа нынче особо не попьёшь – уж больно быстро он в прах превращается. Поэтому для него живая и трепыхающаяся жертва была предпочтительней.

Я с трудом оторвал взгляд от голодного кровососа, примеряющегося с какой бы стороны начать трапезу, и зашарил глазами по комнатушке в поисках хоть какого-нибудь оружия. Обстановка оказалась по-спартански скудная – голые облупившиеся стены, веник с совочком в углу, и вроде как всё. А вот подо мной, в груде рваного тряпья, прощупывалось нечто продолговатое, больно врезавшееся мне в рёбра при падении. Я быстро запустил туда руку и с удивлением вытащил знакомый заострённый кол, перепачканный в золе и крови. А он-то здесь откуда?!

Помнится, Плотников конфисковал орудие преступления, когда отбил меня у озверевшей толпы. Мне казалось, он его просто сожжёт или выбросит куда подальше, но тот по непонятной причине оставил деревяшку неподалёку от места моего заключения. Зачем, спрашивается?

И ведь не спросишь теперь, земля ему пухом. Может, таскал его на собрание общины как доказательство моего преступления, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что я изверг и место мне под землёй. А может, в глубине души сознавал мою правоту и хотел воспользоваться инструментом по назначению. Если пациентам станет совсем плохо.

Судя по состоянию колышка, им пытались отбиваться засевшие в избе люди, но без особого успеха. Это не топор, который хорошо входит в тело под действием собственной тяжести – чтобы воткнуть толстый клин нужна недюжинная сила. В перерождённых я его вообще молотком заколачивал.

– Смотри-ка, и страпон для тебя уже нашёлся!

Упырь к оружию отнёсся пренебрежительно. Кажется, его пугало лишь серебро, а всё остальное он за угрозу не считал. Ну, и зря.

Потому что стоило кровососу в мгновенном прыжке материализоваться рядом, впившись клыками мне чуть выше плеча, как колышек оказался вогнан ему в грудь на добрую треть. Скорость удара была такая, я едва не вывихнул себе запястья, удерживая деревяшку. Но на этот раз излюбленная вампирская тактика «пусть в меня втыкают, что хотят – всё равно не больно» дала серьёзный сбой. Из раны повалил знакомый белёсый дым, будто из пробитого парового котла, а упырь попытался отстраниться от такой колючей пищи. Но не тут-то было – я вцепился в него изо всех сил, не давая вынуть толстую занозу из сердца. Даже сам укусил его за предплечье, и крепко сжал челюсти. В прямом смысле слова – зубами держался, только бы кровосос не вырвался.

Вот так мы резко и поменялись ролями. А что он думал – в сказку попал?!

Обалдев от такой наглости, мертвец истошно задёргался, но нечеловеческая сила стремительно выходила из него вместе с дымом. Мы повозились на полу ещё секунд двадцать, пока он окончательно не обмяк, отпустив мои руки.

Я выплюнул омертвевшую плоть, по вкусу напоминающую протухшую колбасу, едва сдерживая рвотные позывы, и не нашёл ничего лучше, чем сказать:

– Это было так себе, тьфу! Не надейся, что я тебе перезвоню…

Стало немного легче, хотя острую боль у основания шеи шутка никак не помогла унять. Упырь молча стерпел очередное издевательство, с тихим шипением истаивая, как сухой лёд на открытом воздухе. Но кол из его полегчавшего тела пока что выдёргивать не стал. На всякий.

Зажав ладонью ноющую рану, я выбрался из дома и едва сам не напоролся на вилы, которые держали сразу две перепуганные женщины, в четыре руки. Оказывается, укрывшиеся в центральной избе решили, что дальше ждать глупо, и стоит отвлечь внимание кровосов, чтобы остальные могли попытаться сбежать. Они решительно открыли внутреннюю дверь, но никого снаружи не обнаружили, кроме перепачканного в своей и чужой крови пришлого психа.

– А ну пошли обратно! – рявкнул я, отскакивая в сторону от зубьев. – Жить надоело?

– Бабоньки, это же убивец! – испуганно взвизгнул кто-то.

– Его же самого убили! Мертвец! – заголосили остальные.

Я грустно улыбнулся, понимая весь идиотизм ситуации. От мертвяков ушёл, вурдалаков с упырём победил, а помер от суеверных деревенских баб. Но не драться же с ними, в самом деле.

– Дуры, он живой!

Ко мне, активно работая локтями, пробилась Полина Гусева с небольшой автомобильной аптечкой в руках. Отпихнув тёток с вилами, она быстро осмотрела мою рану и принялась останавливать кровь.