Исцеление сердца (ЛП) - Фанетти Сьюзен. Страница 35

Не утрудившись стереть плевок с лица, Леиф перевел взгляд на Астрид. Одним ударом, в тишине, нарушившейся лишь свистом топора, она снесла сыну Эйка голову.

Леиф едва держался, но все же повернулся к Ульву, который теперь смотрел прямо на него. Его глаза были широко распахнуты, но голову он держал прямо и смотрел бесстрашно. Ульву не было еще и двадцати лет, и в походы он ходил без особой охоты. Он был тих и мягок — настоящее разочарование для своего отца. Но он не был трусом.

— Ты не убил их? — спросил Ульв, прежде чем Леиф заговорил. — Мать и детей? И Турид?

Турид тоже была женой Эйка, он взял ее, потому что Хильде рожала только одних дочерей. Ей едва было больше, чем Ульву.

— Ярл сказал, — ответила за него Астрид. — Они живы.

Она казалась — и была — не очень рада такому решению. Эйк всегда убивал тех, кто был близок врагу, независимо от пола и возраста. Он называл это защитой от будущего. Астрид была согласна с таким решением.

Леиф улыбнулся.

— Друг однажды сказал мне, что если мы убьем всех, кто однажды может стать нашим врагом, то откуда же потом возьмутся наши друзья. Так что нет, мы не убили двух женщин и их маленьких детей.

Ульв дернулся в хватке Бьярке. Леиф кивнул, и мальчика отпустили. Тут же Ульв выпрямился и вытянул вперед руку с охватывающим ее золотым браслетом.

— Кольцом, жизнью, мечом и честью, перед богами я клянусь в своей вечной верности тебе, Леиф Олафссон, ярл Гетланда.

Леиф посмотрел на Бьярке.

— Его меч?

После короткого замешательства Бьярке отыскал меч Ульва и передал Леифу. Клинок был все еще покрыт кровью тех, кого Ульв успел убить или ранить в этой битве. Леиф вернул меч владельцу. Мужчины и женщины вокруг них подозрительно напряглись, но Ульв только оттер лезвие о ткань штанов и убрал меч в ножны.

— Я рад, что твой меч теперь служит мне, Ульв.

Тот склонил голову.

— Идем, — сказал Леиф, кладя руку на плечо юноши. — Время чествовать воинов, погибших в битве.

Он сделал шаг вперед, к своим друзьям и своему народу — и это было последнее, что он помнил.

~oOo~

— У тебя столько ран на груди, что тебе не нужны доспехи. Шрамы защитят тебя от любого меча.

Без малейшего сожаления Бирте, целительница Гетланда, шлепнула комок пасты на длинную строчку швов на груди Леифа.

— Ты не думаешь, что боги хотят добраться до твоего сердца, раз посылают тебе врагов снова и снова?

Он крякнул, когда Бирте наложила новую порцию пасты и прижала ее к ране.

— Оно все еще бьется.

— Пф. Я бы не бросала щит на твоем месте. Я видела, что ты сделал. У тебя был щит, и ты его просто выбросил. Глупые мужчины и их глупые представления о чести. Победа была твоей еще до того, как он разрубил тебе грудь, но тебе надо было сражаться честно. Вы могли оба быть честно мертвы. Мертвый ярл — что тут хорошего?

Леиф легонько постучал по груди у края повязки.

— Тук-тук, Бирте. Все еще живой.

В комнату вошла Астрид, но остановилась, увидев голого Леифа, лежащего в кровати. Бирте заодно помыла его и поменяла постель.

— Ты закончила? — спросила Астрид.

Целительница наложила последний слой повязки и накрыла Леифа шкурой.

— Ему нужен отдых, — сказала она, собирая свои принадлежности. — Он думает, сильный, но глянь, он белый как полотно. Не заставляй его волноваться, дочь.

Она повернулась к своему пациенту.

— Ты! Остаешься в постели! Я загляну после обеда.

Астрид кивнула матери, и Бирте ушла. Лицо Астрид было хмурым — Леиф знал, что так она выражает озабоченность.

— Со мной все хорошо, — улыбнулся он.

Она еще сильнее нахмурилась.

— Ты белый как снег. С тобой не все хорошо.

Да, с ним было далеко не все хорошо. Грудь горела огнем, и он едва мог держать голову. Топор Колдера ударил глубоко, вошел в кость, к тому же, из раны вытекло много крови.

— Тогда я буду отдыхать, пока не станет хорошо.

Она нетерпеливо скрестила на груди руки.

— Людям Карлсы не терпится вернуться по домам.

Он провалялся без чувств целый день, кровопотеря сделала его мысли вязкими и туманными. Два дня прошло с тех пор, и только сегодня Леиф оказался способен сесть и связано мыслить.

— Тогда их надо отпустить. Но я хочу увидеть наших друзей до того, как они уедут.

Ему было жаль отпускать Бьярке и Харальда; он только-только завоевал их доверие. Он предполагал, что и Ханс, и Георг уедут на север, они были эстландцами. Люди их народа были в Карлсе. Яан. Якоб. И Ольга.

Ольга. Она была так близко, но это ничего не значило.

— Ты не хочешь поехать с ними? Там Ольга. И ты мог бы принести весть о своей победе сам. Это помогло бы восстановить доверие Вали.

Но он не мог поехать в Карлсу. Друзья рассказали, что случилось после того, как Эйк разорил замок — при непосредственном участии Леифа, да. Он надеялся, что Ольга и ее семья, и ее народ в безопасности, потому что с принцем Тумасом был заключен мир.

Если бы у него было чуть больше времени на раздумье, он бы сразу понял, что его вера — не более чем безумие. Конечно же, Тумас, этот любитель набегов, не мог упустить возможность отвоевать земли, которые защищала всего лишь горстка воинов. Захватив эти земли, он стал господином запада Эстландии и даже больше. Он мог претендовать на титул короля всей Эстландии.

И теперь, из-за того, что сделал Эйк при помощи Леифа, братья Ольги и почти весь ее народ был убит, а их дом оказался сожжен дотла.

Даже если бы она сейчас вошла в эту комнату, она не стала бы ближе ни на шаг. Нет, он не может поехать в Карлсу. Он не может ранить ее снова, а Леиф знал, что один его вид причинит ей боль.

Леиф не собирался делиться своими чувствами с женщиной, стоящей рядом. Он вздохнул, едва удержав вскрик от боли, разорвавшей грудь.

— Как ты заметила, со мной не все хорошо, а людям не терпится вернуться домой. Пусть они отплывают и несут с собой историю об этой битве. Я увижу своих северных друзей позже, когда я и Гетланд оправимся от наших ран.

Недоверчиво вздернув светлую бровь, Астрид развернулась и все-таки ушла, оставив его наедине с болью и тоской в сердце.

Глава 13

— Раскроши два цветка — только два! — и добавь в еду, — Ольга протянула маленькую горсть сушеных цветков худенькой молодой женщине с большими испуганными глазами. — Это успокоит его.

Когда женщина убрала травы в складки фартука, Ольга добавила:

— Сходи к Вали, Эльфа. Он не позволит так с тобой обращаться.

Она потянулась, чтобы коснуться припухшей щеки женщины, но Эльфа отдернула голову.

— Я не могу. Это унизит его и помешает его работе. Он не плохой мужчина, просто быстро выходит из себя.

Ольга вздохнула и кивнула в сторону уже спрятанных трав. Она понимала все очень хорошо и все же не была согласна с тем, что муж Эльфы — хороший человек.

— Больше двух цветков может быть опасно. Давать больше шести — смертельно опасно.

Эльфа опустила глаза.

— Спасибо, Ольга. Я заплачу, когда он уедет.

— Хорошо, kullake. Хорошо.

Когда Эльфа вышла, Ольга захлопнула дверь, с трудом справляясь с порывами зимнего ветра, и снова повернулась к своему столу, где готовила целебный чай от морской болезни. Она спихнула со стола курицу и обнаружила в корзине с сушеной горчицей свежее яйцо.

Дом, который теперь принадлежал Ольге, был в разы больше того, что она имела в деревне, но все же меньше большинства домов Карлсы, и теперь он был забит припасами. По повелению Вали она заняла место Свена, став городским целителем. В Эстландии Ольге платили, в основном, едой и продуктами. Здесь люди были богаче, и ей платили провизией и даже иногда, правда, редко, настоящим серебром.

У нее теперь был немного серебра в мешочке для денег. Она не совсем понимала, как им пользоваться, но теперь у нее были деньги, и значит, она была богаче.