Работа для смертника (СИ) - Канавин Роман. Страница 5

— Личина моя здесь причем? — машинально потирая запястье, изумился купец.

— А притом, что я ее резать буду. Мне кровь из нее потребна, чтобы в обманную личину влить, на себя надеть и тобой притвориться. Рана на личине вынудит проклятие проверить: не помышляешь ли ты улизнуть или одурачить его. Оно заявится прямо сюда в поисках запуганного человечишки, а найдет смертника, сокрытого под образом купца, — со скучающим видом объяснил Пол-лица.

— Разве проклятие не отличит дородного мужичину от потрепанного дорогой худощавого скитальца, — засомневался купец, с сочувствием поглядывая на тщедушную фигуру смертника.

— Проклятие, как корыстная девица, смотрит на личину, а не на внешность ее владельца. С той лишь разницей, что девицу занимает еще и размер кошеля. Взяв у тебя кровь, я стану для проклятия точным твоим отражением, конечно до тех пор, покамест оно не подберется совсем близко. Но полагаю, к тому моменту мне удастся с ним совладать, — сбросив котомку с затекшего плеча, сказал Пол-лица.

— Мне казалось, смертники приглашают для подобных дел живца. Зачем же испытывать на себе гнев проклятия, ведь…, — нежданно вклинился в беседу Пилий, но тут же осекся, будто испугавшись собственных слов.

— Вы недурно осведомлены о привычках смертников для особы, водящей дружбу со скромным купцом, — внимательно вглядываясь в испещренную рябинами физиономию Пилия, отметил Пол-лица. — Действительно, многие из моих знакомых по ордену прельщают деньгами бродяг или просто отчаявшихся людей, чтобы натравить на них проклятие, а самим притаиться в засаде. Такие живцы не ведают, что не получат обещанной платы. Когда проклятие обнаруживает подмену, то не утруждает себя долгими разбирательствами и карает бедняг наравне с настоящими нарушителями правил. Смертнику остается только подкрасться к отвлеченному проклятию, завершив дело ударом исподтишка. Но я при ловле на живца предпочитаю сам изображать приманку. Меня стесняют напрасные жертвы. Они задают кучу ненужных вопросов.

— Благоволите простить. Я не думал подвергать сомнению ваши навыки, — сконфуженно извинился Пилий, искривляя рот в неком подобии примирительной улыбки.

— А вы не опасаетесь находиться рядом со смертником при ловле на живца? Вдруг проклятие меня одолеет, а потом вас с купцом спутает, — испытующе глядя в бегающие глазки Пилия, полюбопытствовал Пол-лица.

— Проклятие вроде бы не трогает тех, кто соблюдает правила. Я пока ни одного не преступил, — стараясь не взболтнуть лишнего, уклончиво ответил Пилий.

— Завидую вашей уверенности. Меня проклятия не прекращают удивлять. Будем надеяться, что на сей раз обойдется без неожиданностей и случайных смертей, — загадочно произнес Пол-лица, разворачивая кожаный сверток, вынутый из котомки.

Сноровисто нацепив окуляр на глаз, смертник взял рукоять кинжала без клинка и потребовал:

— Закатай рукава.

— Я? Оба закатывать? — завороженно наблюдая за действия Пол-лица, прогнусавил купец.

— Довольно того, что на руке с личиной, — бесстрастно подсказал смертник.

— Уже начинаем? Мне не надо как-то подготовиться? — покорно обнажив запястье, спросил купец.

— К этому невозможно подготовиться. Главное не мешай и слушайся меня во всем, — крепко ухватив дрожащую руку купца чуть ниже локтя, велел смертник.

Пол-лица взглянул через окуляр на личину купца, и тут же по её поверхности разлилось знакомое бирюзовое свечение, не отличимое по цвету от следов проклятия, найденных с утра у хлева. Видные смертнику перемены для других оставались тайной. А вот превращение, произошедшее с кинжалом, который Пол-лица приблизил к личине, узрели все. Под аккомпанемент их изумленных вздохов сломанное оружие вновь обрело клинок. Даже обычно невозмутимый Пилий с жадным интересом пялился на соткавшееся из воздуха призрачное жало бирюзового цвета.

— Что за диво? Сияет прямо как уголек в печи, но на огонь не похоже, — порываясь отстраниться от пугающего свечения, пораженно вымолвил купец.

— Только такой клинок способен личину разрезать. Для простого ножа она все равно что камень окажется, — силясь сосредоточиться, неохотно объяснил Пол-лица.

Поудобнее перехватив кинжал, смертник молниеносно ткнул острием в личину с изображением монеты. Купец вскрикнул от невыносимой боли пронзившей все тело и, цепляясь за стену, медленно сполз на земляной пол.

Сквозь застящую глаза пелену, он разобрал, как Пол-лица достает из потайного кармана плаща разломанную надвое личину и подносит к кровоточащей ране. Удовлетворившись несколькими каплями бирюзовой жидкости смешанной с кровью, попавшими в полое нутро поврежденной личины, смертник надел её себе на запястье. Стянув щербленные края едва приметной веревочкой, продетой между трещин, Пол-лица придирчиво осмотрел выполненную работу и сказал:

— Осталось дождаться проклятия.

— Оно явится сюда? — простонал купец, все еще корчась на полу.

— Нет. Я встречу его снаружи. Тебе лучше побыть здесь вместе с гостями. Боль уймется к полудню. Не пытайся прижигать рану, вскоре закроется сама, — безучастно взирая на муки купца, дал наставления смертник.

Покинув душный сруб, Пол-лица устроился в тени дикой яблони неподалеку от хлева и принялся караулить проклятие. Беззаботно привалившийся к стволу смертник мог показаться со стороны изморенным путником нашедшим отдохновение после утомительной дороги. Лишь взгляд его бдительных глаз, не подвластных обманчивой расслабленности, рыскал по окрестностям в поисках затаившейся угрозы.

— Полдень подступает, а проклятия не видать. Должно же было уже пожаловать, — нарушил идиллическую тишину летунец, и украдкой выставив из бурдюка хвост, почесал его о торчащий сучок.

— Возможно оно очень осторожное, — отогнав назойливого слепня, предположил Пол-лица. — А это еще что такое? Наказал же сидеть внутри и носа не высовывать!

В сопровождении недовольного Пилия из сруба вышел купец и, увидев

предупреждающе махавшего смертника, направился к нему несмелым шагом.

— Вот остолоп! Куда ты лезешь?! — бросившись навстречу, крикнул Пол-лица.

Летунец, старавшийся удержаться в бурдюке в момент жуткой тряски, был вынужден молча проклинать людскую нетерпеливость.

— Уж мочи нет никакой в духоте и неизвестности киснуть. Дозволь, я с тобой побуду? — пропустив мимо ушей громкие предостережения, взмолился подошедший купец.

Придуманные на ходу ругательства просились наружу, но смертник не успел произнести ни единого слова. Внезапно из-за ближайшей мазанки выскочила взмыленная корова и ринулась к остолбеневшему купцу.

— Чернушка! Стой! Вконец ошалела подлюга! — послышалась брань

пастуха, выбежавшего следом за скотиной.

Пол-лица, предусмотрительно не снявший с глаза окуляра, вовремя заметил бирюзовый шлейф, тянувшийся за коровой. Кинувшись наперерез, он выхватил кинжал и изготовился нанести удар, но недооценил ретивость обезумевшего животного. Призрачный клинок начал появляться, когда корова уже подбежала к смертнику. Изловчившись увернуться от рога, метившего прямо в глаз, Пол-лица все же получил грязным хвостом по шее, сработавшим не хуже жесткого кнута. Хлесткий шлепок повалил смертника в траву, лишив всякой возможности нагнать скотину. Мысленно распрощавшись с наградой, Пол-лица с ужасом наблюдал, как паникующий купец спрятался за спину растерявшегося Пилия.

И тут произошло чудо. Вместо того чтобы на полном скаку отбросить с дороги мешавшего гостя, корова резко отвернула в сторону. Купец воспользовался неожиданным замешательством животного и с необычайной прытью помчался к срубу. Хлипкая дверь не показалась ему надежной защитой перед парой толстых рогов, а вот высокая крыша внушала куда больше доверия. Взобравшись по шаткой лестнице, он преодолел крутой подъем и, оседлав конек, трусливо замер.

Потеряв беглеца из виду корова взялась беспомощно кружить около сруба, походя сминая жалобно трещавшие плетни. Однако ее бесцельное уничтожение обросших вьюном изгородей долго не продлилось. Возомнив себя породистым скакуном, она резво взбежала по покатой крыше дровяника, вплотную примыкавшего к срубу, и стала подбираться к коньку. Стропила угрожающе заскрипели, прогибаясь под весом тяжеленной туши, а глина комками полетела из-под копыт, унося с собой ошметки ржаной соломы.