Легионер - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 4

Что касается собственно Ташки, то она была продолжением Выселок и представляла собой полуостров, далеко выдающийся в реку. Ташка была привязана к Выселками двумя перешейками, между которыми находился заболоченный участок, и насыпью на одном из них.

По насыпи проходила заасфальтированная дорога – такая узкая, что две встречные легковушки разминались с трудом. Ту часть асфальта, которую дорожники не успели украсть, они положили прямо на землю, лишь слегка и кое-где подсыпав в виде подушки тонкий слой щебня и песка, поэтому езда по этой дороге напоминала плавание по волнам. Впрочем, по ней чаще всего ходили пешком или передвигались на велосипедах.

Ташка исполняла для городской бедноты роль Монте-Карло. Это и впрямь было почти курортное место – золотой песок речных пляжей, многочисленные пивные, ларьки и кафешки, танцплощадка и даже небольшое казино.

Здесь целовались и влюблялись, напивались до чертиков, курили анашу и кололи под кожу всякую пакость, дрались и мирились, наконец, играли и проигрывали, иногда по-крупному. Богатые и чужаки (то есть, приезжие) сюда не совались – это было чревато. Менты, правда, наведывались, но только в светлое время суток.

Короче говоря, Ташка была мини-республикой со своими министрами и президентом, номенклатурой и простолюдинами. Самое интересное – Ташкой управлял «смотрящий», которого выбирали на своеобразном вече. И это был не вор «в законе» или какой-нибудь нувориш. Отнюдь.

Ташкинская братва выбирала самого честного и справедливого, пользующегося настоящим, не дутым, авторитетом. А он уже подбирал себе «народных дружинников», которые вместе с ним следили за порядком.

И смотрящий, и его помощники были на содержании общества: им платили зарплату (очень даже приличную), пуская ежемесячно среди бизнесменов Ташки шапку по кругу. Смотрящий не имел права заниматься никаким бизнесом и должен был вести себя как подобает уважаемому человеку: не пить до упора, не кутить, не распускать руки без нужды и не заводить фаворитов – в Ташке все были равны.

Рей среди ташкинской братвы уже давно был своим. Он редко принимал участие в гульбищах, вел себя тихо и незаметно. Иногда Рей заходил в казино (когда появлялись деньги) и играл там по маленькой – чтобы убить время.

Но большую часть времени Рей просиживал у своего приятеля Пехи. Он держал небольшое кафе, где толкал без зазрения совести самогон, произведенный на Выселках, выдавая его за виски.

Впрочем, это забористое пойло Пеха успешно облагораживал: убирал сивушные масла, применяя для этого активированный уголь, умягчал при помощи сахара, добавлял какие-то специи, выдерживал в дубовых бочках и подкрашивал чаем или растворимым кофе. Так что на вкус «виски» Пехи было вполне приличным напитком, но с ног могло свалить даже слона, притом совсем небольшой дозой.

– А, Рей, привет! – Пеха тер столы подозрительной на вид тряпкой. – Налить стопарь или как?

– Чего бы я поперся в такую даль, – буркнул Рей.

– Навестить друга… гы-гы-гы… – заржал Пеха.

Пеха был невысокого роста, рыжий и полный. Повинуясь очередной моде, он завел себе козлиную бородку, а длинные волосы связывал на затылке в узел.

– Счас обслужу, – сказал Пеха и пошел к бару.

– Только не лей мне свой «натурпродукт», – поторопился предупредить его Рей.

– Что, не нравится?

– Не в этом дело. Просто не хочу выписывать ногами кренделя, начиная с обеда.

Пеха снова заржал и достал из холодильника запотевшую бутылку «Абсолюта».

– Для хорошего человека – любой каприз…

Зажевав бутербродом с колбасой рюмашку, которую принес Пеха, Рей спросил:

– А где твой народ? Почему один управляешься?

– Народ в отрубе. Мы пахали до пяти утра. Свадьбу обслуживали. Ночью я ухитрился немного покемарить, а им пришлось покрутиться. Поэтому я отпустил официантов до двенадцати дня. Но повара работают.

– Понял… – Рей немного помялся, но затем все-таки решился и спросил: – Ты знаешь фирму «Дерон»?

– Ну ты даешь… А кто ее не знает?

– Вот я, например, не знаю.

– Ты у нас не от мира сего, – засмеялся Пеха. – «Дерон» – фирма, круче которой в городе трудно сыскать. В свое время ее основал бывший мэр Деревягин и директор хладокомбината Ронинсон. Но затем, как тебе, надеюсь, известно, Деревягина сначала убрали с поста и затем шлепнули, а его компаньон от греха подальше слинял в Израиль, в свою «землю обетованную». А фирму, уже тогда очень богатую, акционировали, и она досталась неким неизвестным лицам… – Пеха сумрачно осклабился.

– Неизвестным?

– Ага. Неизвестным простому народу. Но кому нужно, те все знают, что в «Дероне» заправляет Чвыков. Так что, сам понимаешь, фирма, принадлежащая депутату горсовета Чвыкову, никак не может быть бедной и малозначимой в городском бизнесмире.

– Понял. Спасибо за информацию.

– А зачем тебе эта информация? Или это секрет?

– Какие там секреты… Мне предлагают в «Дероне» место охранника.

– Неужто предлагают? – На лице Пехи явственно проступило недоверие.

– Не веришь?

– Да нет, почему…

– Считаешь, что я недостоин… – Рей невольно помрачнел. – Наверное, ты прав.

– Брось… – Пеха смутился. – Ничего я не считаю. Просто… Ну, как тебе это сказать…

– Говори прямо. Я не барышня. И мне хорошо известно мое общественное положение. Так что ничего нового по этой части от тебя я не узнаю.

– Дело в том, что в «Дерон» можно попасть лишь благодаря серьезной протекции. Людей с улицы туда не берут.

– Кто бы в этом сомневался… Но у меня есть протекция. Так что в этом вопросе все тип-топ.

Пеха как-то неопределенно пожал плечами. Он присел на стул напротив Рея, но его взгляд объезжал собеседника стороной, по касательной. Пеха словно чего-то стеснялся, а потому не хотел смотреть Рею прямо в глаза.

– И все равно тебя что-то смущает, – резко сказал Рей.

Он имел право так разговаривать с Пехой, который ходил на Ташке в авторитетах. (Впрочем, как и другие бизнесмены, застолбившие этот крохотный полуостров еще во времена перестройки и гласности). Однажды Рей нечаянно спас Пеху, когда тот по пьяной лавочке едва не утонул.

С той поры они с Пехой были на дружеской ноге. Иногда Пеха даже ссуживал Рея деньгами и продуктами. И нередко бесплатно кормил его, благо вполне съедобных отходов в кафе хватало.

– Да как тебе сказать…

– Не смущайся. Режь правду-матку прямо мне в глаза. Я не обижусь.

– Понимаешь, насколько мне известно, туда в охрану берут большей частью отморозков. Или (что в основном практически одно и то же) бывших ментов, которых выгнали с работы за разные проступки.

– А ты считаешь, что я невинный и пушистый.

– Отнюдь. Но ты порядочный человек (с другим я не имел бы никаких дел, уж поверь мне). И это тебя может сгубить.

– Спасибо на добром слове. Плесни еще грамм сто…

Дожидаясь, пока Пеха совершит рейд к холодильнику и обратно, Рей усиленно ворочал мозгами. Может, и впрямь отказаться от предложения Костика? А как тогда жить дальше? Опускаться еще ниже, до уровня бездомного бомжа?

Рей невольно содрогнулся. В отличие от основной массы обывателей, он сочувствовал этим несчастным и даже где-то понимал их, но очутиться в шкуре изгоя не хотел. Тогда уж лучше пулю в лоб или петлю на шею.

– Ну и что ты решил? – Вопрос Пехи прозвучал, что называется, в тему.

– А как бы ты поступил на моем месте?

– М-м… Не знаю. Без работы и хорошего заработка тоже плохо.

– Вот и я об этом.

– Значит, пойдешь…

– Попробую. Ежели что, рассчитаюсь. Ты же знаешь, что на одном месте я долго не задерживаюсь.

Пеха нехорошо рассмеялся.

– Наивный… – сказал он, с сожалением глядя на Рея – как на душевнобольного. – Спрыгнуть с движущегося поезда иногда бывает гораздо сложнее, нежели забраться в него на ходу.

– У меня просто нет другого выхода.

– Между прочим, я предлагал тебе место официанта. И сейчас мое предложение осталось в силе.

– Нет уж, уволь. Быть половым – не мое призвание. Я готов служить, но не прислуживать.