Последний герой - Гладкий Виталий Дмитриевич. Страница 21

– Конечно надо оставить! – обрадованно воскликнул Самусь. – Спасибо, – поблагодарил он Гараню.

– За что? – удивился тот.

– Ну, в общем, за это… – Бомж замялся.

– Понял, – добродушно улыбнулся Гараня. – А теперь ноги в руки – и айда.

– Погодь… – Самусь обернулся к зарослям и начал что-то потихоньку нараспев бормотать.

Гараня с интересом наблюдал за своим напарником. Самусь удивлял его все больше и больше.

– Ты что, молился? – спросил он, когда Самусь закончил говорить и взялся за лямки рюкзака.

– Не-а… – Самусь широко улыбнулся щербатым ртом. – Это я просил прощения у леопарда за то, что мы лишили его ужина.

– Ну и как, простил он нас или нет? – насмешливо поинтересовался Гараня.

– Да, – серьезно ответил бомж.

– Почем знаешь?

– Дак ведь леопард неподалеку.

– Что-о?! Нет, скажи, что ты пошутил.

– А разве ты ничего не слышал?

– Что я должен был слышать?

– Он тихо зарычал. По-доброму, – поспешил добавить Самусь, заметив, что Гараня изменился в лице.

– Блин… – только и сказал в ответ Гараня и наддал ходу.

Рюкзак они тащили вдвоем, потому что он для одного человека был неподъемным. Гараня чувствовал себя как карась на сковородке. Он не очень поверил Самусю и крепко сжимал в руках мачете, каждую секунду ожидая нападения зверя.

А Самусь шел и таинственно улыбался. На душе у него было тепло и спокойно.

Глава 19

Рюкзак, набитый мясом, вопреки ожиданиям Га-рани и Самуся, не вызвал среди «робинзонов» особых эмоций. Они уже поужинали копченой рыбой и сидели вокруг костра, осоловело уставившись на огонь.

Всем очень хотелось спать, но никто не решался первым забраться по приставной лестнице на настил их нового жилища, чтобы наконец отдохнуть от нечеловеческого напряжения последних суток.

Все боялись повторения прошлой ночи. А также нападения леопарда, питона, ядовитых змей и еще черт знает какой нечисти. Нервная система каждого из них, измочаленная буйствами тайфуна, начала давать сбои, и отшельники поневоле начали бояться даже собствент ной тени, особенно с приближением сумерек.

Наскоро перекусив, Гараня и Самусь, которые буквально валились с ног от усталости, первыми поднялись наверх и улеглись на жерди, совсем не похожие на пуховую перину. Но это обстоятельство их не волновало. Они уснули мгновенно, нимало не заботясь о собственной безопасности.

Рюкзак с мясом подвесили под потолком хижины. Оно уже не выглядело свежим, но запаха не было, и Гараня надеялся, что за ночь с ним ничего не случится.

Костер тушить не стали – на всякий случай, так как все знали, что звери боятся огня. Чтобы он горел подольше, в костер подбросили несколько толстых корневищ.

Все страхи и переживания оказались напрасными. Ночь пролетела как одно мгновение. Никто не нарушил покой и сон «новых робинзонов», словно на их жилище некий островной бог наложил свое табу. Даже насекомые, от которых нигде не было спасения, облетали хижину стороной.

Отдохнувшим и повеселевшим отшельникам утро показалось прекрасным. Ласковое солнце вызолотило даже мрачные скалы, а спокойный безмятежный океан словно сошел со страниц рекламного туристического буклета.

Малеванный, имеющий дурную привычку брюзжать по поводу и без, тоже поддался общему приподнятому настроению. Он смотрел сальным взглядом на Фиалку, купающуюся неподалеку от берега, и плотоядно облизывался.

– Хороша цыпа… – бормотал он себе под нос. – Завалить бы ее в кустах… Кайф.

– Вы что-то сказали? – подобострастно изогнулся над плечом вора стоявший чуть сзади Люсик.

– Отвали, кулема… – лениво отмахнулся от него Малеванный.

Люсик угодливо хихикнул и пошел к костру, где готовился шашлык из обрезков свинины. Лучшие куски мяса решили, как и рыбу, закоптить впрок.

Гараня, чтобы не думать о спиртном, снова слазил на кокосовую пальму за орехами. А после сытного завтрака, захватив с собой наиболее крепких из отшельников – Люсика и Фиалку, – пошел заготавливать молодой бамбук на стены хижины.

С работой они справились быстро. Пока Люсик и Фиалка носили вязанки к хижине, Гараня нарубил веток колючего кустарника. Это дело оказалось нелегким, так как толстые и прочные колючки в длину были от пяти до десяти сантиметров, и длинные гибкие хлысты напоминали куски колючей проволоки.

– А это еще зачем? – спросил Малеванный, когда Гараня доставил на пляж колючий хворост.

Нести ветки Гараня не мог по вполне понятной причине, а потому, кое-как связав хлысты лианами, тащил их волоком.

– Догадайся с трех раз, – дерзко ответил Гараня. И вместе с Люсиком и Самусем начал прямо на земле вязать щиты из тонких стволов молодого бамбука – заготовки под будущие стены хижины.

– Падло… – буркнул с ненавистью вор и присоединился к Кроше, по-прежнему занимающейся копчением – теперь уже мяса.

Вчерашнее оживление, вызванное стрессом, прошло, и Кроша вновь погрузилась в черную меланхолию. Ее мало занимали строительные дела; она, как рак-отшельник, забралась в свой панцирь, куда не проникал ни единый звук.

– Ну чё, подруга, как тут наши делишки? – развязно спросил Малеванный, присаживаясь рядом с Крошей.

При этом он как бы невзначай обнял ее за плечи. Ладонь вора легла на грудь девушки, и он ощутил волнующе упругую округлость. Оказалось, что Кроша была без лифчика.

Малеванный задрожал мелкой дрожью и несильно сжал грудь девушки всей своей пятерней. Кроша никак не отреагировала на этот поступок – будто вор тискал не живого человека, а резиновую куклу.

Тяжело дыша от внезапно нахлынувшей на него похоти и время от времени бросая взгляды на занятых строительством «новых робинзонов», – к ним присоединилась и Фиалка, которая все время старалась держаться поблизости от Гарани, – Малеванный засунул руку под блузку девушки и начал там шарить без зазрения совести.

– Не надо… – тихо сказала Кроша, но опять-таки не сделала даже попытки сбросить руку вора со своего плеча.

– Ты, это, не сумлевайся, я по-доброму… – жарко зашептал ей на ухо Малеванный. – Ты мне сразу понравились. Давай будем держаться вместе. А?

– Давай, – безразлично ответила Кроша.

– Вот и ладушки, – сказал вор и нехотя снял руку с плеча девушки.

Он уже заметил косые взгляды Фиалки, которая была ближе всех к костру. Она готовила для строителей лианы – отбирала из общей кучи молодые, гибкие и в меру тонкие и резала их на куски нужной длины.

«Вот зараза! – подумал, поднимаясь, Малеванный. – Когда-нибудь я эту путану в бараний рог сверну. Все вынюхивает, высматривает и алкашу стучит… – Он выругался сквозь зубы. – Гад буду, если моргалы ей не выковыряю!»

Побродив по пляжу добрых два часа, строя разные предположения по поводу Кроши, он не выдержал одиночества и подошел к строителям. Самусь бросил опасливый взгляд на вора и поторопился перейти на другую сторону хижины.

Когда Гараня с компанией отправился на заготовку бамбука, Самусь хотел, по своему обыкновению, потихоньку уйти в джунгли, чтобы продолжить знакомство с островом. Но вор, не спускавший с него глаз, догнал бомжа и пинками вернул его обратно.

– Слушай, ты, урод! – злобно сказал Малеванный. – Будешь самовольничать – пришибу. Здесь я твой начальник. И отпрашиваться ты должен у меня. Понял?

Самусь, потупившись, молчал.

– Не слышу звона! – рявкнул вор.

– Дак, это, ежели что… конечно… – выдавил из себя несчастный Самусь.

– Что и требовалось доказать, – смягчился Малеванный. – Тащи дрова, займись костром…

Хижина получилась как картинка. Она имела дверь и два окна; одно смотрело на бухту, а второе – на джунгли позади хижины. Окна закрывались внутренними ставнями, тоже сделанными из бамбука.

На опорных столбах, примерно на уровне человеческого роста, Гараня с грехом пополам закрепил ветки колючего кустарника. А остальные колючие хлысты забросил на крышу.

– Зачем? – с недоумением полюбопытствовала Фиалка.