Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров (СИ) - Лирик Тимоти. Страница 52

Я покорно делал вид, что крайне заинтересован в откровениях Зангези, а сам думал и думал о Соне, об этом цветке в пустыне скорби, о прекрасном роднике в лесу забвения. Хе-хе, купились? Думаете, Яша поэт? Ни на секунду нет!

Тьфу, рифма получилась…

И Соня казалась мне в те минуты то ли настоящей, то ли порождением долгих сновидческих скитаний. Чертов анабиоз! Признаться, блуждая по дорогам бреда, я потерял связь с миром настолько, что засомневался в реальности Сони. Я помнил, как говорится, чудное мгновение. Я даже мог ручаться, что сделал ей предложение. Но наяву это случилось или во сне? Я, честное слово, не знал ответа на этот вопрос.

Зангези всё молотил языком про «липкое сознание Разоряхера», и я вспомнил, что сам подключен к голове Оборонилова. Попробовал включить трансляцию. Тишина.

Опять попытался. Снова ничего.

Тишина стала какой-то всеобъемлющей.

Я поглядел на Зангези и понял, что он заткнулся и с любопытством смотрит огромными своими глазищами на меня.

— Я заметил у себя небольшую пропажу, — доверительно произнес комбинизомби. — И, имея несколько предположений, могу сказать, что… — Тут он сделал паузу, подбирая слово. — Что некий прибор при длительном отключении центральной нервной системы носителя теряет свои передающие свойства и отмирает.

— На редкость удобный прибор, — пробормотал я.

— И на том конце тот же результат, — добавил Зангези, хитро прищурившись. — К счастью Ярополка Велимировича. Было интересно?

Вот так стервец наш ассистент! Раскусил меня, как сыщик!

Я честно поведал ему, что не успел в полной мере насладиться обществом шефа в своей голове, скорее, наоборот — едва не погорел из-за несвоевременных подключений.

— Надо было инструкцию читать, — наставил меня на путь истинный комбинизомби.

Задним умом…

Я аж зарычал.

Поверьте, вылезавры могут и рычать.

Зангези спасло то, что в мою юдоль медицинской скорби пожаловала сама Соня. Я мгновенно забыл о проницательном зануде и расцвел похлеще тюльпана.

С появлением в моей комнате Сони всё встало на место. Ее прохладная лапка коснулась моей, я ощутил не передаваемое по-русски блаженство.

Я даже задышал чаще и полнее. Мне вспомнились долины родной планеты, те самые, в которые удаляются новобрачные на медовый месяц…

— Пожалуй, я позову Ярополка Велимировича. — В голосе Зангези звенела тревога, но я не придал ей значения.

Передо мной явилась моя идеальная половинка, моя богиня, сошедшая в мир из великого океана любви! Скулы ее, казалось, раздались еще шире, цвет глаз стал янтарным… О, моя драгоценная Соня!

Внутри меня всё горело.

— Лежи, не волнуйся, — прошелестел ее волшебный голос, заставляя меня содрогнуться до самого кончика хвоста.

В комнату грузно вбежал шеф.

— Так! Соня, пожалуйста, в свою комнату, — скомандовал он. — Яша! Давай подумаем о наших следующих действиях против Иуды. Сконцентрируйся!

— Да что это с вами?! — вспылил я, выпуская струю огня из пасти.

С потолка тут же полилась вода — сработала пожарная система.

И тут до меня дошло.

Великие праящеры! Я же метаморфировал!

О, дорогие мои высшие приматы, вы, конечно, сейчас обзавидуетесь, но драконы сношаются феерически.

Да-да, когда у нас брачный период, мы переживаем метаморфоз — особые железы, которые в обычном нашем состоянии еле заметны, претерпевают гиперразвитие. И вуаля, как говорят французы, — перед вами огнедышащий ящер. Он же вылезавр. Он же, в медовый период, дракон.

Крыльев, конечно, нет, но мы — трансформеры. Можем и отрастить, если сексуальные фантазии увлекут нас в небеса. Кстати, надо обязательно попробовать.

Так вот почему я сейчас дымлюсь, как вулкан!

Так вот почему скулы моей ненаглядной столь эротично расширены!

Я посмотрел на Сонечку по-новому.

Она зажимала свой ротик ладошкой, и, клянусь, из уголков ее губок струились возбуждающие струйки дыма.

Она, я, дождь из-под потолка… и Оборонилов.

— Соня! — властно крикнул он. — В свою комнату, бегом! Долбанная молодежь!

Моя очаровательная драконочка залилась краской стыда и побрела прочь.

Мой вздох тоски совпал с выбросом еще одного факела. Потолок стал черным.

— Прими это! — Шеф протягивал какую-то таблетку.

Сзади уже топтался Зангези со стаканом минералки.

— Что это? — просипел я, заполняя комнату первоклассным дымом.

Дым был черный, потому что я испытывал досаду по случаю разлуки с любимой.

— Ингибитор, дурень, — проворчал Оборонилов. — Как же не вовремя, мать моя ящерица!

Я послушно проглотил таблетку. В организме сразу заурчало — сильный препарат, однако… На меня постепенно навалилось вселенское успокоение. Безразличие достигло высшей отметки пофигизма. Всё стало настолько не важным, что даже думать расхотелось. Похоже, меня снова загоняли в беспамятство.

— Вот где я вас должен разместить? — сокрушенно вопросил шеф. — Вы же полгорода спалите… Зангези, пойди, отнеси таблетку и ей, что ли…

Ярополк Велимирович передал ему белую шайбочку, проводил его взглядом, и вновь обратил всю тяжесть внимания на мою скромную персону.

Мне же было попросту по фигу. Я знал, что действие таблетки рано или поздно пройдет, и тогда мы соединимся с Соней в огненном смерче любви. И горе тому, кто захочет нам помешать.

Ловкий всё-таки товарищ мой шеф: поймал в самом начале. Теперь, когда безразличие придавило эмоции, я смотрел на ситуацию отстраненно и ясно видел, что минута-другая, и не помогли бы никакие таблеточки.

— Отвезите нас за город, — сказал я, зевнув.

— Академик! — саркастически произнес Оборонилов. — Куда? В леса Подмосковья? Погода сухая, вы там такое устроите — этот их МЧС повесится. В полном составе!

— Ну, тогда в горы.

— С удовольствием скинул бы вас с вертолета в кратер какого-нибудь потухшего вулкана. — Ярополк Велимирович присел на край кровати. — Только далековато вулканы-то, не довезу.

— Шеф, я засыпаю, — я блаженно улыбнулся, потому что мне было, не побоюсь повториться, по фигу, а наставник так неподдельно волновался, просто цирк.

Нет, я отлично его понимаю: пара любящих вылезавров — это катастрофа. Природа наделила нас многими непривычными прочим видам особенностями. Например, получать из атмосферы промышленные объемы водорода и воспламенять его на выдохе. Такого «В мире животных» не увидишь.

Проснулся я внезапно.

Рядом дремала царица моих грез (и вообще, простите мне эти пошлые эпитеты, так я глумливо описываю подлинные чувства). Свежий утренний ветерок задувал мне в глаза песчинки. Фу, бяка!

Я сел и огляделся. Мы лежали на песчаном острове. Ярополк Велимирович всё устроил по высшему разряду, остается лишь в очередной раз поразиться великолепному рассудку шефа. Река и специально намытый добытчиками песчаник. Не для нас специально намыли, а чтобы отгружать строителям, разумеется.

Интересно, Москва или Ока? Думаю, нас везли сюда всю ночь. Вон, моторная лодка к берегу привязана. Наверняка мы сюда на ней приехали.

Вокруг — никого. Или мои друзья тактично спрятались.

Я развернулся к моей Сонечке, лизнул ее в подбородок, пощекотал веки…

Она распахнула бездонные глаза, в каждом из которых вращалось по галактике и отражалось по влюбленному Яше.

Вокруг нас запахло озоном.

И через несколько мгновений начался пламенный танец любви.

Если вы хотите подробностей, то вот вам кукиш. Я же не расспрашиваю, как вы пыхтели, что шептали, куда совали язык и пристраивали гениталии, насколько активно ворочались в постельке и через сколько секунд виновато чмокали партнершу, мол, прости за скорострел, надо чаще встречаться…

Я сволочь и язва, знаю-знаю.

Вечером мы лежали с ней в метре друг от друга, замерев, словно древние изваяния, на большом остывающем куске стекла. Именно так теперь выглядел наш уютный остров.

Нас фотографировал судорожно и жадно какой-то олух царя небесного. В камуфляже, с удочками и недешевой камерой. Велосипед валялся поодаль. Рыбачок, блин. Не знаю, что он там наснимал с берега. Может быть, его привлекала вода, кипящая возле нашего островка. Пар поднимался — мое почтение. Возможно, этот папарацци околачивался здесь давно и захватил огненное шоу, не знаю. Нам было не до этого. Мы готовились ко второму, кхм, акту нашей любовной драмы.