Осторожный подход к любви (СИ) - Verona Veronika. Страница 78

   Беззастенчиво взяв почитать две книги, с непременным возвратом. Перед уходом она села на застеленную кровать. Почему-то у неё на душе сейчас было так тепло, что смеяться хотелось. А ещё ей ужасно не хотелось уходить. Комната хоть и выглядела необжитой, но... была в ней какая-то своя атмосфера.

   Зоя ещё раз обвела глазами комнату, решительно встала. Но... вдруг босой ногой она наступила на что-то холодное, и тут же отскочила в сторону, в первую очередь от неожиданности. Немного успокоившись, она заметила, что едва заметно из-под покрывала, закрывающего не только кровать и добрую часть прикроватного пространства, немного выглядывает что-то.

   Приподняв покрывало, она заметила на полу серебристую цепь с каким-то кулоном. Подняв его и немного повертев в руках, она пошла обратно в свою комнату, чтобы на свету разглядеть как следует свою находку.

   Кулон оказался весьма интересной вещицей. Он оказался серебряной копией золотых монет ацтеков из известного фильма про пиратов, или просто был необычайно на неё похож. В самой середине кулона блистал прозрачный небольшой камушек, сверкающий на свету.

   На следующий день радостный Мартыненко объявил что-то вроде новоселья. Даже собственного сына позвал, который, судя по всему, не был особо рад такой перспективе.

   Зоя знала об этом, потому что слышала их разговор по мобильному телефону. Нет! Она не подслушивала, ни в коем случае! Просто шла в поисках кухни, и, проходя мимо массивной тёмной двери (кстати, плохо прикрытой) услышала, что мужчина на весьма повышенных тонах с кем-то разговаривает.

   А это не могло не заинтересовать.

   Поначалу он говорил спокойно, но время от времени его голос переходил чуть ли не в утробное рычание, немало пугая Леонову, которая уже порядком привыкла к вежливому и почтительному Николаю Николаевичу.

   Отчество его она узнала от Жанны Егоровны, которая отчего-то ужасно смутилась, а затем сказала, что Мартыненко вовсе не возражает, если она его будет называть просто Николаем. Зоя тогда снова поддалась не самым лучшим эмоциям, ехидно переспросив уж не называть ли его ей теперь не иначе как 'папа Коля'.

   Зарождающийся конфликт был остановлен появлением самого так называемого 'яблока раздора'. Больше к этой теме они не возвращались. Леонова называла мужчину по имени и отчеству, явно не собираясь что либо менять в этом обращении в ближайшее время.

   Так вот разговаривал он с собственным сыном, поначалу вроде как нормально, как и любой другой родитель. Видимо, это сам сын его выводил из равновесия и благодушного состояния.

   Про себя, девушка так же отметила, что он ни разу не обратился к своему собеседнику по имени, лишь говоря 'сын' или же просто 'сынок'.

   Не имея желания больше стоять под дверью, как заправская сплетница, она поспешила продолжить поиски кухни, находившейся где-то неподалёку.

   Беседа отца и сына принесла свои плодотворные результаты. Сидя с мамой на скамейке у дома, Зоя следила за стремительным приближением Мартыненко. Кстати, вновь весёлого.

   Он объявил, что вечером состоится ужин, на котором будет присутствовать и его отпрыск.

   Леонова-младшая видела как светилось его лицо. Было до одури очевидно, что это было важно для него. Присутствие сына. Пусть и такого, с которым у них сложные отношения. Но всё же. Это было важно.

   Время предстоящей встречи наступило. Непонятно отчего Зоя разволновалась, словно должна была встретиться не со своим будущим сводным братом, а как минимум с президентом.

   - Он приехал, - коротко оповестил их Мартыненко, направляясь к двери, ведущей на улицу.

   Пока её новоиспечённый будущий родственник заезжал во двор, Зоя почему-то не вышла его встречать, как это сделал сам Мартыненко и её мама. Она продолжала стоять посреди гостиной, не зная, куда саму себя деть.

   Казалось бы - вот это момент! Чуть ли не судьбоносный! То, о чём она столько мечтала, начинает сбываться. Она слышала, как кто-то заглушил рёв мотора, и будь Леонова проклята, если это был не рёв мотоцикла!

   Ну вот, у них есть что-то ещё общее, кроме книг.

   Послышались шаги, приближающиеся к дому. Кто-то смеялся, кто-то что-то рассказывал.

   Леонова же продолжала стоять посреди комнаты. Вдруг она спохватилась. Она не хотела чтобы её застали в таком виде - стоящей на пороге с каким-то перепуганным видом. Уж чувствовала, что не обрадуются такому родственнику, хоть и с пометкой 'будущий'.

   Решив в последнюю секунду подойти к камину, она побежала в нужном направлении. И как могла старалась с увлечённым видом разглядывать фотографии. Она продолжала слушать шаги и как-то не сразу обратила внимание на лица запечатлённые на фото.

   Но как только её взгляд наткнулся на знакомые лица, глаза девушки расширились от удивления.

   Фотографий было немного. Всего четыре. Сделаны были, очевидно, в разные года.

   На первой был изображён мальчик лет пяти, в смешном зелёном свитере, с лягушонком изображённом на груди. Он стоял с немного склонённой к плечу темно-русой головою, и не улыбался. На его лице была какая-то ухмылка. А взгляд... его глаза казались абсолютно не детскими.

   На втором фото был сам Мартыненко. Наверное, на этом фото ему около тридцати, плюс-минус пару годков. Мужчина сидел за столом бок о бок с какой-то немолодой женщиной, с бокалом в руке, вероятнее всего это было шампанское, потому что за спиной на заднем фоне отчётливо выделялась новогодняя елка. Рядом с ним сидел всё тот же мальчик, который теперь выглядел чуть старше. Должно быть уже в школу тогда ходил. Он не смотрел в камеру, в отличие от Мартыненко, его внимание привлекло что-то находящееся за кадром. На лице ребёнка как и на предыдущем фото не было улыбки, лишь ухмылка, которая в этот раз стала какой-то другой. Уж поверьте, изменения произошли не в лучшую сторону...

   Третье фото не было особо примечательным. В объектив фотоаппарата попал Мартыненко стоящий посреди леса с плетёной корзинкой в руке и с огромным боровиком в другой.

   На последнем, пятом фото были запечатлены лица уж больно знакомые ей. Чуть ли не до боли.

   Два парня.

   По сравнению с предыдущими фотографиями она могла смело указать на того, былого мальчика, превратившегося в молодого парня. Правда сейчас у него волосы были другого оттенка, став чуть ли не иссиня-чёрными. Наверняка покрасил, испортив тот такой красивый тёмно русый цвет.

   Парни сидели на ступеньках и с широкими белозубыми улыбками на лицах и смотрели прямо в камеру. На щеках у одного из них красовались милые ямочки. Парни сидели близко друг к другу, касаясь плечами. На кистях у них были какие-то чёрны перчатки без пальцев, Зоя не знала как их называют, но помнила, что такие часто носили всякие поклонники тяжёлой музыки, да и просто байкеры. Но девушка больше склонялась к первому, потому что оба молодых человека выставив перед собой руки показывали фигуру, представляющую собой кулак с оттопыренными пальцами - указательным и мизинцем, так называемую рокерскую 'козу'.

   Это были Родион и Гоша.

   - А вот и Зоя, - раздался голос Мартыненко, далее последовал топот и девушка, понимая, что больше не может стоять к ним спиной, медленно обернулась.

   Первым ей бросилось в глаза то, как Жанна Егоровна, идя впереди мужчин, начала улыбаться и активно подмигивать ей. Не сразу догадавшись, что та имела ввиду, девушка перевела взгляд на другого человека, занимавшего её мысли весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро.

   Парень шёл чуть позади, Мартыненко что-то тихо говорил ему, а тот как-то неуверенно кивал.

   Девушка не могла не узнать эти серебристые металлические цепи, которые он так обожал носить. Не могла не заметить красную бандану, очень эффектно контрастирующую на фоне тёмных волос. Когда-то они вместе её выбирали...

   Было ли на его лице удивление?

   Чёрт его знает! Парень был в чёрных солнцезащитных очках, не смотря на то, что находиться в доме, а не на улице.