Чудо (СИ) - Грушевицкая Ирма. Страница 13

- Том.

Впервые за много месяцев я позволяю себе произнести его имя вслух…

- Я здесь, чудо.

… и начинаю плакать.

Глава 10

Я не плакала с того самого дня, как ушла от Тома. Позволь я себе хоть раз эту слабость, остановиться было бы сложно; велика вероятность навсегда потеряться в горе. И вот сейчас поток слёз, непролитых, копившихся во мне за все эти месяцы, хлынул, смывая всё. Вымывая, очищая меня.

Я плакала по себе, по Тому, по тому, как несправедливо он поступил со мной. По тому, как несправедливо поступила с ним я. Я плакала по четырём месяцам разлуки, которых вполне заслужила, поступив как сорвавшийся подросток. Плакала по жалости к Тому, плакала от стыда за себя, плакала от страха, что сейчас я обернусь, и окажется, что всё это не правда, и что он…

- Поплачь, чудо. Поплачь.

Захлёбываясь рыданиями, я резко повернулась, уткнувшись носом в грудь Тома. Он крепко обнял меня в ответ, и пока я плакала, его голос всё шептал и шептал мне слова утешения: что он любит меня, что я его девочка, что он никогда меня не оставит, что я теперь навсегда с ним и никогда не будет по-другому.

Не знаю, сколько времени мы провели вот так, но постепенно рыдания начали ослабевать, и только короткие всхлипы всё ещё сбивали дыхание. Я боролась с собой, не решаясь поднять голову и встретиться с Томом взглядом.

- Посмотри на меня, Вики. – Отстранившись, он взял моё лицо в ладони. - Ну, давай же, чудо.

Я собрала всё своё мужество и открыла глаза.

Бледным, с тёмными кругами под глазами и лёгкой щетиной, он вроде как похудел, а волосы, отросшие за эти несколько месяцев, теперь были в ещё большем беспорядке, чем прежде. Но это был он, мой Том.

Мой Том.

И сейчас он улыбался.

- Нос красный, глаза опухли, но никогда ещё я не любил тебя сильнее.

Я не могла ничего сказать, не в силах оторваться от любимого лица, вспоминая его, хотя, разве я когда-либо его забывала?

- Скажи мне это, малыш.

Я знала, что он хочет услышать, и это были единственно правильные слова, необходимые нам обоим.

- Я люблю тебя, Томми. У меня не получается без тебя жить.

- А тебе и не надо жить без меня.

Он склонился надо мной, и я закрыла глаза, когда его губы впервые за долгое время коснулись моих. Это был один из самых нежных поцелуев, что Том мне дарил. Он не был требовательным, не был страстным, он был поцелуем-возвращением. Возвращением домой.

- Может, ты всё-таки задашь свои вопросы?

- Неа.

- Неа? Уверена?

- Почему ты был в душе?

- Потому что когда она предложила начать всё сначала, я подавился вином.

Я хихикнула.

- Тебе смешно, а оно, между прочим, попало в нос. Пришлось идти в ванную переодеваться. Я бросил испачканную одежду в душ и включил воду. Я боялся, что эта гадость останется на футболке. Это была моя любимая. С Бартом.

- Пятно отошло?

- Нет. Вино было довольно дерьмовым.

- Я подарю тебе новую.

- Уж пожалуйста.

Сколько же времени мы потеряли из-за моей неуверенности в себе, из-за неопытности. В глубине души я всегда знала, что Том не мог мне изменить, но в плохое верится гораздо легче, чем в хорошее. Особенно, когда это хорошее являет собой сбывшуюся мечту.

- Я ведь так до конца и не поверила, что ты мой, - прошептала я, съедаемая чувством вины. – Малейшее сомнение, и всё подтвердилось. Когда я увидела её в твоей квартире, красивую, без единого изъяна во внешности и одежде – это казалось таким правильным, таким… соответствующим, что ли. Я по сравнению с ней ничто.

- Ты для меня всё. Ты моё чудо, моя девочка. Искренняя, любящая, нежная.

- Я ушла, потому что почувствовала себя лишней.

- Почувствовала себя лишней. Как и наши подушки, да?

- Да. Я оставила их в старой квартире.

Произнеся эти слова, я снова заплакала. Это было так незрело, так по-детски, так эгоистично - решить всё за нас двоих, не дав Тому объясниться. Непонятно, кого мне было больше жаль – себя, или потерянные подушки.

- Не плачь. Они у меня, как и все твои вещи.

- Мои вещи у тебя?

- Конечно. Они в нашей квартире.

- Ты всё-таки её снял? – Я не знала, радоваться этому факту, или…

- Конечно, снял. Тебе же она понравилась, или я что-то путаю?

- Понравилась. Просто, я не думала, что после всего… после того, как я… ну, что ты сможешь там жить.

- А я не сразу туда переехал. Месяц метался между тремя районами, ждал, что ты где-нибудь объявишься. Господи, Вики, – Том закрыл глаза, и устало замотал головой, – если бы ты знала, как же я злился!

- Злился?

- Конечно! Я ведь всё понял, когда после ухода Терезы увидел, что подушки исчезли.

- Зачем она приходила?

- Квартиру посмотреть. Мы расстались по обоюдному согласию и, что называется, остались в нормальных отношениях. У нас много общих знакомых, и через них до меня доходили слухи, что у Терезы кто-то появился. Поэтому, когда она в тот вечер позвонила и сказала, что они ищут квартиру на Манхеттене, я не особо удивился и предложил свою. Тереза принесла с собой бутылку вина, и всё ходила, восхищалась квартирой. Хотя, там и восхищаться-то было нечем – все вещи уже были в коробке. Только подушки я не убрал, решил лечь на диване в гостиной. Не хотел спать в пустой кровати. Это же была наша первая ночь порознь.

Я кивнула. Именно поэтому я и приехала к Тому. Не захотела спать одна.

- Тереза тогда как-то очень быстро ушла, так ни о чём не договорившись. А потом я увидел пустой диван.

Том замолчал, и я обняла его, целуя в подбородок, шею, плечи – везде, куда могла дотянуться.

- Сначала я тебе звонил. Потом решил поехать и вызвал такси. Когда Пол отдал мне твой комплект ключей, я не на шутку перепугался. Дома тебя не оказалось, телефон ты отключила.

Я судорожно втянула воздух, смутно осознавая, что пока Том говорил, почти не дышала.

- Ты не объявлялась, и я стал злиться: на себя, что позволил этому случиться, на тебя, что ты так быстро сдалась. Моё мужское самолюбие было уязвлено, я собирался на всё плюнуть. А потом Джулия поставила мои мозги на место.