Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 - Коллектив авторов. Страница 16

Способ действует хорошо.

* * *

Мне не терпелось испробовать Ритуал Колокола, поэтому, не откладывая, я начал эксперимент в тот же вечер. Согласно записям моего предка, в процессе ритуала нужно было выпить определённое зелье, рецепт для которого давался в тех частях его бумаг, которые не были зашифрованы. Формула зелья включала в себя определённые наркотики и ядовитые алкалоиды, такие как белладонна и аконит, но, поскольку я ранее пробовал эти и другие сильнодействующие наркотики, пытаясь систематически расстроить свои чувства, у меня, к счастью, эти химические вещества были в свободном доступе.

С небольшим трудом мне удалось открыть ставни, которые прочно затворяли окна, позволяя холодному ветру от бушующих морских волн очищать затхлый воздух в башне; затем, установив механизмы в соответствии с инструкциями и выпив эликсир, я сел прямо под колокол из потускневшего серебра, и Ритуал начался. Медленный звон колокола был глубоким и мягким, и, пока он продолжался, я осознал сонное оцепенение, охватывающее мои органы чувств; но мне было трудно точно определить, происходило ли это из-за наркотиков, которые я принял, или из-за монотонной музыки колокола.

Через открытую створку окна я мог видеть дома старого города под Цитаделью и низкие холмы за его пределами. Я видел скалы, о которые хлестали волны, сверкающие под лучами восходящей луны. Постепенно — незаметно — началось странное изменение, преобразующее сцены, которые находились подо мной. Сначала очертания старых домов размылись и стали нечёткими; со временем они полностью исчезли и были заменены другим, совершенно отличающимся набором изображений, которые, казалось, накладывались на дома, как будто под воздействием какого-то таинственного колдовства. Древние дома, большинство из которых датировались эпохой Елизаветы и которые разрушались от возраста и долгого забвения, стали новыми и свежими, словно омоложенными; улица из сверкающих булыжников постепенно заменялась извилистой дорожкой, которая казалась усыпанной сверкающей слюдой; а округлые холмы и грубые скалы за городом Нортхемом были изменены путём медленных и мельчайших градаций в ряд каменных шпилей, похожих на зубы — шероховатые и невыветрившиеся от столетий ветров и дождей, подобно горам на самой Луне.

За игольчатыми шпилями из голого камня теперь больше не двигались волны моря; на их месте бурлил и кипел вязкий чёрный пар, который казался тяжелее воздуха и переливался беглыми вспышками странных и незнакомых оттенков, которым я не мог дать названия. Луна уже давно исчезла с небосвода, который изменился от бездонного чёрного до своеобразного оттенка вспыхивающего пурпура, по которому теперь плыли луна за луной из светящегося перламутра и бледного опала. По смещению лучей многих лун я понял, что усыпанная слюдой улица или тропа, которая была пуста, теперь заполнилась странной компанией призраков, носивших одеяния многих стран и далёких веков. Здесь шёл солдат в бронзовых наколенниках и с нагрудным знаком римского легионера, а рядом с ним представительная фигура в строгом сукне и в шапке пуританского божества. Шаркающий житель Востока в оранжевом халате из мерцающего шёлка сопровождался саксонскими крестьянами в грубых самотканых спецовках, с копнами соломенно-жёлтых волос и гамашами, сплетёнными из лоскутов ткани. Люди со смуглыми лицами в тюрбанах и фесках шагали по сверкающей тропе, их нижние конечности были завёрнуты в объёмные панталоны, а кривые сабли они заткнули за пояс.

Пока я очарованно смотрел, как проходит эта процессия людей из каждой нации и эпохи, я постепенно осознавал, что Другие более смутные и нечёткие образы сопровождали их — странные, тощие, обнажённые фигуры с головами, имеющими клювы, и со сложенными перепончатыми крыльями, похожими на китайский веер. Но у этих Других была какая-то любопытная особенность, из-за которой мне было очень сложно разглядеть их чуждые детали, как будто сама материя, из которой состояли их тела, игнорировала свет множества опалесцирующих лун, или, как если бы мои органы зрения были слишком грубы, чтобы чётко различать их очертания.

Это сверхъестественная толпа казалась привязанной к общему для всех месту назначения, как будто все эти люди подались в какое-то безымянное паломничество, характер которого я не мог понять. Но после долгого наблюдения я с тревогой осознал, что цель их паломничества — ни что иное, как тот самый замок, в башне которого я сидел на троне, или это причудливое и неописуемое здание занимало то же самое положение в иной, альтернативной реальности или в странном, неземном измерении. Только тогда я подумал о тех жутких склепах, которые, по слухам, существуют далеко ниже самых нижних подвалов Цитадели Нортхемов. Там находилась пещера, высеченная неизвестными руками до начала земной истории, для какой-то тайной и скрытой цели, неизвестной мне. В тот момент меня охватило странное беспокойство, причину которого я не мог объяснить, но этого было достаточно, чтобы нарушить моё спокойствие до такой степени, что видение размылось и исчезло, а странные новые дома, слюдяные тропинки и острые шпили голой скалы сменились известными и знакомыми мне собратьями нашего измерения. Я пробудился от состояния, похожего на транс, узнав знакомую обстановку комнаты. Звон колокола прекратился. Я чувствовал себя оцепеневшим и сонным, и не был уверен в том, что увиденная сцена не являлась глубоким сном, вызванным влиянием наркотиков.

Каждую ночь после этого я повторял эксперимент, испытывая восторг и удивление, открывая что-то новое, чего ранее не наблюдалось в том неземном ландшафте. Там, где за деревней росли корявые и древние дубы, в моём мире сновидений прорастали чудовищные и непристойные грибковые растения с неприличными, раскачивающимися, луковичными головками, все полосатые или пятнистые, или пёстрые с угрюмым малиновым цветом, лихорадочно ярко-красно-оранжевые, цвета зловещего пурпура, ядовито зелёные. За грибной рощей я видел причудливые, скрученные деревья, их змеиные и морщинистые стволы извивались с нездоровой жизнеспособностью, словно волнистые гадюки. Деревья эти как будто стремились дотянуться до бледных и прокажённых лун, которые дрейфовали по пурпурному небу, где удивительные звёзды вспыхивали и мерцали в странной последовательности, будучи чуждыми созвездиям нашего земного неба. Однажды я увидел далеко-далеко в неземном море, на фоне извивающегося тумана, величественный корабль с парусами из роскошного сверкающего гобелена. Корабль настолько сильно отличался от любого судна, когда-либо бороздившего наши земные моря, что это намекало на существование родных для него портов где-то за Луной, как будто он плыл сюда через неописуемые бездны пространства.

Но всегда во время этих ночных видений присутствовали сверкающие дорожки, наполненные пёстрой ордой паломников, идущих сюда из каждой эпохи и нации: жрецы-друиды в мрачных мантиях и венках из дубовых листьев, с золотыми серпами в руках; Кроманьонские охотники, одетые в волосатые, звериные шкуры, несущие длинные копья с каменными наконечниками; Скифские лучники; худые и бесхитростные Персы в шапках-митрах; Египетские иерофанты, чьи головы были покрыты клафтами из накрахмаленного холста, а на их лбах крепились мистические уреи; полуобнаженные дикие Пикты; высокие Норманны в сверкающей кольчуге, полузакрытой длинными сюртуками, украшенными алыми геральдиками…. и даже среди этих более знакомых фигур, которые словно шагнули со страниц учебников истории, бегали вприпрыжку или ковыляли те измождённые и неуклюжие Другие, которые не имели никакого сходства с земными формами жизни, но были ужасающими гибридами, имеющими сходство с людьми и животными, ящерицами и насекомыми.

И каждый раз, когда я повторял Ритуал Колокола, казалось, что моя способность воспринимать этих Других слегка усиливалась, пока, наконец, я не увидел их чуждую анатомию, которая словно возникла в каких-то надземных сферах. Я смог увидеть их так же ясно и отчётливо, как я вижу тебя сейчас. Но только после одиннадцатого повторения эксперимента произошло нечто, из-за чего я сделал перерыв, так как ледяной ужас поселился в моей душе. Я высунулся из окна башни, глядя с восхищением и очарованием на нахлынувшую толпу, когда один из Других — медленное и неуклюжее, звероподобное существо, тучная и мясистая оболочка которого была покрыта ужасными опухолями и ненормальными наростами, похожими на рудиментарные щупальца или усечённые хоботки, — остановило своё ковыляние и подняло голову со множеством глаз и плоскими бровями, и посмотрело прямо мне в глаза.