Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 - Коллектив авторов. Страница 6

Дождь уменьшился до измороси. На мокром асфальте отражались огни уличных фонарей. На Бродвее прохожие уже должны были бы вопить! Но когда Мередит добрался до Таймс-Сквер, то обнаружил там только обычный одиннадцатичасовой хаос. Вдоль Шестой Авеню бесчисленные такси переплелись в разноцветный поток. Перемещаясь из одной колонны в другую, машины выискивали место в этом водовороте ночного движения вокруг Ипподрома. На углу одинокий, одетый в резиновый плащ полицейский размахивал длинными подвижными руками как парой семафоров, умело управляя ползущими машинами. К своему возрастающему удивлению Мередит обнаружил, что с городом всё в порядке. Но что за звук катастрофы он слышал?

Вернувшись к дверям клуба, Мередит задержался, нахмурив брови. Нерешительно поднявшись на три ступеньки, он вошел в фойе и задержался у конторки.

— Пришлите мне, пожалуйста, экстренный выпуск газеты, если он выйдет, — сказал Мередит клерку. Затем, всё ещё озадаченный, он вернулся в спальню.

Через полчаса, когда Мередит лежал в постели, думая о странностях этого вечера, он вдруг осознал, что слышит отдаленное, беспорядочное жужжание. Самым заметным в этом жужжании было глубокое, мягкое и настойчивое смешение бесчисленных голосов, сквозь которые пробивалась доминирующая нота ужаса. От этого жуткого звука стыла кровь.

Мередит обнаружил, что вслушивается, задержав дыхание, напрягая все свои силы, чтобы уловить слабые крики страха и отчаяния.

Он не помнил, как погрузился в сон, но когда проснулся на следующее утро, — тень страха еще витала в комнате, и рассеялась только, когда он принял душ и оделся. После пробуждения Мередит не слышал никаких звуков. Никаких экстренных газет не лежало у двери, и чуть позже за завтраком Мередит нетерпеливо просмотрел несколько изданий, тщетно выискивая в них сведения о вчерашней катастрофе, отзвуки которой он слышал. Постепенно к Мередиту пришло осознание — он был единственным свидетелем некой катастрофы, и никто больше не знал о ней! Вечером он уснул сразу же, как лег в постель.

На следующее утро было воскресенье. Читальный зал был заполнен посетителями, и Мередит, взяв свою книгу, вернулся в спальню после позднего завтрака, чтобы почитать в тишине. Вскоре после того, как он погрузился в чтение, его внимание отвлекло раздражающее хлопанье развеваемой ветром шторы. Мередит прервал чтение, намереваясь подняться и поправить её. Но едва он оторвал глаза и внимание от книги, как тут же услышал новый звук — словно где-то далеко резко распахнули звуконепроницаемую дверь. Пока Мередит зачарованно прислушивался, его охватил холодный парализующий страх. Казалось, этот страх не остановить. Мередита закачало от легкого чувства тошноты. Теперь он мог различить высокие и низкие голоса, крики битвы, удары, свист мечей и стрел. Штора вновь захлопала по оконной раме. Мередит очнулся в знакомой обстановке своей спальни. Он чувствовал себя слабым и больным. Шатаясь, он прошел через комнату в ванную, и, расплескивая воду, умыл лицо. После чего он на минуту замер с полотенцем в руках, прислушиваясь. Но больше не было никаких звуков, кроме хлопанья оконной шторы под воздействием свежего ветра. Мередит повесил полотенце на вешалку и вернулся обратно в кресло.

До обеда был еще час, но ему срочно нужно было попасть туда, где есть люди, хотя бы официанты, которые не были бы слуховой галлюцинацией! Чтобы не расставаться со старым Каваной, единственным посетителем столовой в столь ранний час, Мередиту пришлось есть не то, что обычно. Непривычно калорийная еда в такой час сделала Мередита сонным, и после обеда он растянулся на кушетке перед одним из двух каминов в незанятой в этот час гостиной, и сразу же погрузился в тяжелый сон. Незадолго до трех часов дня Мередит проснулся уставшим, и как только пришел в себя, так тут же начал различать сперва неотчетливо, а затем со все возрастающей громкостью и ясностью, вчерашние звуки войны, и ужасный, ревущий океан гнева, как будто чья-то рука приблизила к его голове громкоговоритель.

Затем Кавана, дремавший на соседней кушетке, со старческой неторопливостью поднялся на ноги, восклицая «Хм..», «Ха…», и неуклюже подошел к Мередиту.

— Ради бога, что случилось? — спросил он.

Старик выглядел доброжелательно и был похож на человека, способного оказать моральную поддержку. Мередит, не способный больше сдерживать себя, выложил свою историю.

— Хм! Странно… — пробормотал старик, когда Мередит закончил свой рассказ. Кавана достал огромную сигару и начал пыхтеть дымом. Казалось, старик что-то обдумывает, пока они вдвоем сидели в многозначительном молчании. Наконец, Кавана заговорил:

— Естественно, вы расстроены, мой мальчик. Но вы ведь хорошо слышите всё, что происходит вокруг вас, не так ли? Вы слышите всё правильно, значит…. Хм! Это второе ваше «слышание» начинается только тогда, когда вокруг наступает тишина. В первый раз вы читали, во второй раз лежали в постели, в третий раз снова читали. Если я не храпел, — вы снова были в полной тишине. Давайте проверим прямо сейчас. Сидите неподвижно, я сделаю то же самое. Посмотрим, услышите ли вы что-нибудь.

Мужчины погрузились в тишину, и некоторое время Мередит не слышал никаких странных звуков. Но когда тишина углубилась, снова проявился тот набор шумов опустошительной битвы, убийств и внезапной смерти. Мередит молча кивнул Каване, и шепот старика резко оборвал все звуки. Старик посоветовал Мередиту обратиться к специалисту по слуху. Кавана напомнил ему, что доктора никому не рассказывают о болезнях своих пациентов. Профессиональная этика.

Днем Мередит и Кавана вместе пошли на край города к известному специалисту доктору Гейтфилду. Доктор выслушал историю с молчаливым профессиональным вниманием. Затем он проверил слух Мередита с помощью хитроумных приборов. Наконец Гейтфилд выдал заключение:

— Нам известны некоторые «шумы в ушах», мистер Мередит. В некоторых случаях местонахождение одной из кровеносных артерий находится слишком близко к барабанной перепонке, что и вызывает «ревущие» шумы. Есть и другие схожие симптомы. С такими заболеваниями я бы справился. Ваше тело в хорошей физической форме и необычайно сильно. С вашим слухом нет ничего неправильного. Это случай для психиатра. Я не подразумеваю никакого умственного расстройства, вы, пожалуйста, поймите! Но я рекомендую вам доктора Коулингтона. Кажется, ваш случай из тех, что называют «яснослышанием» или чем-то подобным. В его лечебнице, не в моей. Звуковой эквивалент ясновидения — вот на что я указываю. Второе зрение использует глаза, но конечно, мысленно, часто на фоне психических расстройств. Я в этом феномене слабо разбираюсь. Надеюсь, вы последуете моему совету и позволите доктору Коулинг…

— Хорошо! — прервал его Мередит. Где он живёт? Я, может быть, схожу к нему позже.

На холодном лице доктора Гейтфилда проявились следы сочувствия. Из врача он превратился в учтивого джентльмена. Гейтфилд позвонил своему коллеге-психиатру и подготовил для Мередита и Каваны сопроводительное письмо к доктору Коулингтону.

Психиатр был худым, высоким и дружелюбным человеком. Очки в тяжелой оправе сидели на его носу. На голове торчали пучки волос песочного цвета. С самого начала Коулингтон проявил особый интерес к делу. Выслушав рассказ Мередита и прочитав отчет специалиста по заболеваниям слуха, он более часа осматривал пациента. Психиатр не нашел особых отклонений, но все же выразил свою обеспокоенность. Было решено, что Мередит возьмет отпуск на несколько дней и проведет их в больнице Коулингтона «под наблюдением».

Мередит приехал к психиатру на следующее утро. Ему предоставили уютную комнату с множеством книг на верхнем этаже. Там же имелась удобная кушетка, на которой, как посоветовал Коулингтон, Мередит может часами отдыхать и читать. В течение понедельника и вторника, Мередит, под чутким руководством доктора Коулингтона, не расстраивался больше от того, что слышит странные звуки. Он прислушивался ко всему, что могло достичь его ушей со стороны неспокойного мира. Когда никакие внешние помехи не отвлекали его от восприятия таинственных звуков, драма некого общества, парализованного страхом, вторгалась в спокойную жизнь Мередита как что-то неотвратимо ужасное.