Зулусы наступают - Гленвилль Э.. Страница 9

Раненые животные описали широкий круг. Затем, тяжело дыша и дико вращая глазами, они вернулись к своему стаду. Здесь ждал их суровый прием. Три самца напали на раненую антилопу; разъяренный жеребец-зебра бросился навстречу самке.

Стадо не щадит слабых. Одни только слоны помогают своим раненым собратьям.

Охотники, притаившиеся в густой траве, следили за ранеными животными, ни на секунду не спуская с них глаз. Когда стадо вернулось к скале, они выскочили из засады и бросились каждый к своей жертве. Снова зазвенела тетива, и на этот раз стадо в панике обратилось в бегство, потому что охотники не прятались. Раненые антилопы и зебра бежали в стороне от стада, а Кару и Дакуин преследовали их, словно ищейки. Пот лил с них ручьями, и мокрые тела блестели на солнце. Еще одно усилие — и Дакуин догнал антилопу и вонзил в нее ассегай, а Кару добил раненую зебру.

Подоспела Суолла. Она принесла тыквенную бутылку с водой и напоила сначала отца, а потом Дакуина. Охотники, обессиленные, лежали на траве, пока девушка сдирала шкуру с животных. Согнувшись под тяжестью задней ноги зебры, Суолла побрела в пещеру. Потом вернулась назад за новой ношей. Мужчины уже отдохнули и вместе с ней принялись за работу.

К вечеру обе туши, а также шкуры и головы были перенесены в пещеру. Суолла разложила костер. Запахло жареным мясом.

Между тем стада вновь вернулись на пастбище. В памяти их стерлось воспоминание о трагическом происшествии. Во всяком случае, забыли о нем зебры, или «квагги», как называют их туземцы. Для зебр опыт не существует, он ничему не может их научить, они снова и снова идут навстречу опасности, и выражение «квагга-мод», или «храбрость зебры», равносильно безрассудной храбрости.

Обоняние, зрение, слух тотчас же предупреждают животных о надвигающейся опасности, но память их не сохраняет живого воспоминания о катастрофе. Быть может, это и к лучшему. Антилопа не знала бы ни минуты покоя, если бы помнила о всех трагедиях, происшедших на ее глазах. Животные не способны действовать сообща, чтобы противостоять человеку. Если бы пять-шесть самцов напали на охотников, они могли бы защитить все стадо антилоп. Буйволы смыкают свои ряды, отражая нападение льва или диких собак, но никогда не объединяются для атаки.

У бушменов немало было занятий помимо охоты. В течение нескольких дней они работали не покладая рук. Из толстой кожи, покрывающей шею и плечи животных, они делали щиты — не овальные щиты, какими пользуются кафиры, а четырехугольные, суживающиеся по середине. В длину щит имел почти метр, в ширину — полметра; бушмен, опустившись на колени, мог укрыться за таким щитом. Шкура прикреплялась к раме волосами внутрь, а сверху обмазывалась глиной. Затем на щит насыпали тлеющие угли, чтобы высушить глину.

Другие части шкуры поступали в распоряжение женщин. Суолла натирала их жиром и золой, чтобы сделать мягче. Мягкая кожа шла на мешки. Из более твердых кусков изготовлялись сандалии. Бушмены их надевали, когда шли по раскаленному песку, от которого подошвы ног покрывались трещинами. Эти сандалии они привязывали ремнем к лодыжкам.

Много времени посвятила Суолла заготовке сушеного мяса и бушменского «пеммикана» 8.

Кару отличался предусмотрительностью, не свойственной кочевникам: он думал не только о сегодняшнем дне, — ему хотелось запастись пищей и на будущее время. Обычно бушмены не заботятся о будущем: если сегодня охота была удачной, они едят до отвала, а на следующий день голодают, и такой порядок кажется им вполне естественным.

Леопард, утолив голод, прячет свою добычу в дупло дерева. Тигр прикрывает недоеденные куски листьями. Лев возвращается к своей добыче. И только ястреб и бушмен съедают все, до последнего куска. Но Кару обратил внимание на муравьев, делающих запасы пищи, и тотчас же решил последовать их примеру, чтобы впредь не страдать от голода. Часто обсуждал он этот вопрос с Суоллой, а она, экономная и, как все женщины, думающая о завтрашнем дне, обрадовалась его решению.

Мясо она разрезала на длинные тонкие полосы; затем сушила эти полосы на солнце и прятала в мешок, но они занимали много места.

Жир она варила в горшке, поддерживая слабый огонь. Мать научила ее варить густую кашу из ягод, дикого риса и жира, а когда мясо, развешанное на ветках, высохло, Суолле пришла в голову мысль приготовить новое кушанье.

Она взяла кусок сушеного мяса и долго терла его о камень, пока мясо не раскрошилось. Эти крошки она смешала с жиром и угостила мужчин новым кушаньем. Весело захлопала она в ладоши, когда они съели все, что было им подано, и попросили добавки.

Долго и подробно рассказывала им Суолла о своем открытии, и они оба согласились с тем, что пища эта не плоха.

— Полосы сушеного мяса занимают много места, их трудно нести, — объясняла Суолла. — Теперь я положу в мешки эту кашу из мяса и жира.

— Положи еще ягод, — сказал Кару. — Они хороши для желудка и успокаивают внутренний голос.

Так появилось новое кушанье. Суолла начала приготовлять запасы пеммикана, а мужчины помогали ей или охотились.

Старый Кару поучал юношу и девушку. Он сообщил им, что на бедрах животных есть куски, которые не должны идти в пищу. Куски эти жилистые и называются «каттенту».

— Есть их нельзя, потому что это человеческое мясо, сохранившееся еще с той поры, когда животные были людьми. А человек не должен есть человека!

Затем Кару строго разграничил обязанности женщины и мужчины. В обязанности мужчины входило приготовлять сухожилия для тетивы лука, выделывать стрелы, собирать палки для лука и стрел, а также варить яд. Растительный яд они варили в щите черепахи, затем окунали в него палочку и мазали ею наконечник стрелы.

День следовал за днем, и каждый день приносил новые приключения. Мужчины охотились, преследовали раненых животных и к вечеру изнемогали от усталости. На закате солнца они сидели у входа в пещеру и, отдыхая, размышляли. Природу они наделяли своими человеческими качествами. Даже ветер им был близок; он отрывая от них частицу их самих и уносил ее на невидимых крыльях вдаль. Деревья, скалы и вода, пресмыкающиеся, птицы и звери, гром, звезды, солнце и луна тонкими нитями переплетались с жизнью бушменов. Цветы в заводи были девушками, опустившимися на дно пруда. Туман они называли дыханием дождя. Для них все явления природы были тесно связаны между собой и с жизнью людей.

Первобытный человек должен был не только добывать себе пропитание, но и собственноручно изготовлять все необходимые вещи. Выделке лука, стрел и тетивы он уделял много времени и терпения, потому что жизнь его зависела от качества оружия.

Дакуин находился в расцвете молодости и сил. Он забыл о кафирах и подумывал о том, чтобы взять в жены Суоллу, но против этого восстал Кару. Он заявил, что не отдаст Суоллы, пока они не придут в страну, куда еще не проникли кафиры.

— Я чую надвигающуюся беду и все время слышу топот бегущих ног.

— Когда же мы придем в эту мирную страну? — спросила Суолла. — Много ли там воды и дичи?

Старый бушмен досадливо прищелкнул языком:

— Мы уходим, потому что нас гонят. Из страны плодородной нас гонят в песчаную пустыню. Здесь растет сочная трава, там — колючие кусты. От прозрачной реки мы идем к гнилому пруду.

— Я, Дакуин, говорю: останемся здесь, где много дичи и много воды.

— Так говорил Каббо, и его убили. Кабиры убивают всех, кто не хочет покидать свое жилище. Животные тоже переходят с места на место, потому что их гонят голод, жажда или страх.

— Бушмен ничего не боится!

Дакуин вскочил и высоко поднял свой новый щит, словно бросая вызов врагам.

— Да, он похож на гуаи! — отозвался Кару, указывая на черного самца антилопы. — Но стая диких собак догонит его и загрызет. Бушмен всегда один, а врагов у него много. Вот почему умер Каббо. Умрешь и ты, умрут все бушмены, если они не согласятся уступить свою землю тем, кого много.

— Я видел, как собаки загрызли большого гуаи. Почему он не защищался? Он — сильный, они — слабые.