Эннера (СИ) - "Merely Melpomene". Страница 7

— Окольцевать хочу.

Он в изумлении уставился на нее. Босая, в рваном, измазанном платье, с грязными волосами, сосульками падающими на плечи, Роми производила жуткое, пугающее впечатление. И чего не послал её к чёрту сразу? Теперь уже поздно…

— Окольцуешь потом, — Адан шагнул вперед и крепко схватил её за плечи: — Сначала объяснишь, кто ты такая и что тебе от меня нужно. Медленно, чётко, без фокусов.

— Иначе — что? — она смотрела ему прямо в глаза и, кажется, улыбалась. Наглая, ухмыляющаяся физиономия нравилась и раздражала одновременно. Что-то в её взгляде притягивало. Какое-то необъяснимое бесстрашие, превосходство, уверенность.

— Кто ты и что тебе от меня нужно? — повторил Адан, еле сдерживаясь, чтобы не сдавить хрупкие плечи и ненароком не сделать ей больно.

— Я — атради, — она вырвалась, легко, будто Адан не удерживал вовсе. — И это не мне от тебя нужно, а я тебе нужна!

— Оригинально, — он растерялся. Кем бы себя не называла, она говорила искренне и явно верила в собственную необходимость, как будто только от нее зависит его дальнейшее благополучие.

Роми немного нервно пожала плечами, словно хотела сказать — принимай как есть. Потом тряхнула вторым браслетом.

— Время идёт.

— Я никуда не тороплюсь.

— Идиот! — она чуть запрокинула голову, выкрикнула что-то в небо на незнакомом языке. Явно выругалась. — Идиот… — топнула босой ногой по грязи, поднимая брызги, в бессильном жесте вскинула руки. — И почему мне должно быть дело? Подыхай, раз так хочется…

Внезапно откуда-то с противоположной пожару стороны раздался громкий треск, словно кто-то прошелся, ломая, по тонким сухим веткам, которым неоткуда здесь взяться — до ближайших деревьев-кустов — километры чавкающей грязи.

Роми застыла.

Адан молча окинул взглядом догорающие остатки кабриолета, тёмное поле, неподвижную Роми, потом развернулся и, не разбирая дороги, пошёл прочь.

Треск повторился, теперь уже ближе, и напоминая электрические разряды. Позади него Роми что-то проговорила всё на том же незнакомом языке. Следом раздался слабый толчок земли, будто где-то упало что-то большое. Например, огромное дерево, что, конечно, вряд ли возможно. Или — еще один кабриолёт. Что точно так же маловероятно.

Адан машинально обернулся, взглянул на догорающую машину и ошарашено моргнул.

Грязи больше не было. Вместо неё — сухая, в глубоких трещинах земля. Пламя не двигалось. Застыло. В буквальном смысле. Языки тянулись к ночному небу, искры разлетелись в стороны да так и зависли в воздухе, не падая на землю. Будто кто-то нажал на «паузу», заставив остановиться и замолчать весь мир.

Так разве бывает?

Он перевел взгляд на Роми. Она сидела на корточках, пальцы обеих рук полностью ушли в землю.

Ещё раз тряхнуло. Роми резко поднялась, встретилась взглядом с Аданом и вдруг оказалась рядом с ним, преодолев расстояние, что их разделяло, каким-то немыслимым образом.

— Совесть не позволяет, — она ловко защелкнула второй браслет у него на запястье, измазав грязью.

А у неё за спиной, метрах в десяти, появились две тени, похожие на людей. Нечеткие, словно из плотного воздуха.

Тысяча мыслей и предположений одновременно родились в голове и рвались наружу вопросами. Но Адан не мог ничего сказать. Просто стоял и в изумлении глазел на происходящее.

Тени на глазах обретали плотность, но все еще было не понять, кем окажутся, когда преобразование завершится. Сумерки вокруг превращались в день, и свет, мягкий, молочно-белый, шёл из потрескавшейся земли.

Так не бывает, но так было.

Роми выпустила его запястье, сделала несколько шагов спиной вперед. Обернулась. Показалось, будто её кожа засияла — так мог бы искриться снег морозным утром, если бы снег был цвета меди. Она сама стала чуть выше, и даже рыжие волосы немного изменили цвет, потемнели. Или это просто так падал свет.

— Дайте нам уйти, — проговорила Роми. Голос тоже изменился. Он словно дрожал, двоился, так же как тогда, раньше, в последний момент перед тем, как она вытолкнула из бара.

Тени не шелохнулись. От них так и веяло безразличием. Теперь не осталось сомнения, что они принадлежат людям. Высоким и худым.

Роми вытянула руки над головой, сложила ладонями вместе и что-то снова зашептала. Кончики пальцев окрасились в цвет пламени. По кистям вниз будто потекли жидкие оранжевые молнии.

Происходящее казалось какой-то игрой. Глупой, нелепой, абсурдной… Левое запястье словно сдавили раскалённые тиски. На браслете проступили бледно-зеленые символы. То ли мелкие витиеватые буквы, то ли рисунок. Тени дернулись, взмахнули чем-то похожим на длинные тонкие конечности. Затем последовала вспышка ослепительно белого цвета.

Адан пригнулся, выставив вперёд руку. Непонятные закорючки на браслете вспыхнули зелёным светом. Таким ярким, что стало больно глазам. Последнее, что увидел — блестящее сюрреалистическое конфетти, медленно оседающее на сухую землю там, где только что стояли две тёмные фигуры.

Глава 3

Они стояли посреди аккуратно подстриженного газона необычайно яркого зеленого цвета, по бокам такие же кусты, за ними — деревца, а дальше — огромный замок.

Ничего подобного Мира ещё не видела.

Она в недоумении перевела взгляд на Ллэра и только сейчас заметила — он изменился: одет в ту же серую футболку и тёмные джинсы, но его кожа стала светлее, а серые нахальные глаза потемнели. Складывалось впечатление, что ни жара, ни палящее солнце ничуть ему не мешали. Ллэр даже не щурился, как раньше — на лужайке в Актарионе. Прежнее сомнение, что он всего лишь обычный Способный, усилилось, а возможное объяснение было только одно.

— Ну и куда ты меня притащил? В свой мир знакомить с родителями?

— В свой мир — да, но с родителями… — Ллэр нахмурился, покачал головой. — Нет, они давно умерли.

— Извини, — Мира уткнулась взглядом под ноги, осознав, что сморозила очередную глупость. Но дурацкая привычка язвить и постоянно защищаться, нападая, снова взяла вверх: — Хоть в этом мы с тобой похожи, — добавила она раньше, чем мозг приказал заткнуться.

Идиотка! В чужом мире, непонятно, что дальше. Где спать, что есть, как жить, а она растопырила колючки. В конце концов, Ллэр ничего плохо не сделал. Наоборот, помог уйти от назойливой полиции. И пока не доказано обратное, лучше придерживаться именно этой версии. Возвращаться в Актарион сейчас желания не возникало, а для того чтобы вернуться потом, всё равно требуется его помощь.

— Это твой дом? — нарушила затянувшуюся паузу Мира, щурясь от солнца и кивая на каменную громадину за спиной Ллэра. — Пить хочется.

— Дом не мой. Дом моей семьи, — он хмыкнул, — но попить в нем на… — Ллэр осекся, глубоко вдохнул, как-то нервно, будто дышать ему стало не просто. И ещё раз. Зажмурился и одновременно сжал левую руку в кулак. — Какого…

Мира настороженно вглядывалась в его лицо. Не похоже, что притворяется. Только этого не хватало… Задохнется сейчас, и что делать? Она мысленно прикинула, как быстро добежит до замка и обратно. Не успеет. А там, конечно, «обрадуются» и обвинят опять её. В итоге будет почти, как если бы осталась на лужайке дома в Актарионе, а не шлялась по мирам.

— Не волнуйся, я не подыхаю, — Ллэр снова ответил на невысказанные мысли, значит, снова влез к ней в голову. — Пока еще нет, — он схватил ее за запястье, резко притянул к себе. — Попить будет позже.

Мира едва успела заметить, что на его руках странным узором начали проступать вены. Странным — потому что сосуды будто засветились, словно кровь в его жилах текла искрящаяся зеленая. Потом вновь на мгновение наступила темнота, а после солнечный день уступил место дождливой ночи.

— Твою мать! — Ллэр выпустил её, бросился куда-то вперед.

Мира шагнула следом, почувствовала, что проваливается и уже приготовилась падать, терять сознание, ничего не видеть или, наоборот, снова поджариваться на жутком солнцепеке — ко всему, чем занималась в последние полчаса, и даже хуже. Но на удивление почти ничего не случилось. Ничего, кроме одного — ноги сами собой поехали вперед, а она, потеряв равновесие, грохнулась на спину, утопая в чем-то мокром, вязком и ужасно холодном.