Эннера (СИ) - "Merely Melpomene". Страница 98

День расцвел, достиг пика, пошёл на убыль, небо снова постепенно темнело, потом солнце скрылось, уступило место луне. Огромной, фиолетовой… Знакомой. За тридцать тысяч лет Эннера изменилась. От яркого красочного мира остался один гигантский город и этот замок. Но Луна — луна оставалась прежней, и тем самым словно обещала своим заблудшим детям: только вернитесь и вы увидите, всё станет хорошо. Правильно. Вы никогда не должны были отсюда уходить.

Здесь, на песке, почему-то не болела голова, не тошнило, не ломили кости, как это было утром, в замке. При этом Роми казалось, что она физически чувствует: так же медленно, как ночь сменяет день, вытекает из неё энергия солнца Тмиора. Капля за каплей уходит в песок. Навсегда.

Потом, когда тёмно-фиолетовое небо вновь начало светлеть, неожиданно громко сказала:

— Это мой дом. Я — дома. Впервые за столько лет… Ты разве не хочешь остаться здесь со мной?

— Хочу, — ответил Алэй. — Всегда.

Роми не вздрогнула, хотя и не слышала, как он подошёл. Он умел ступать почти бесшумно, особенно, если босиком. А может, просто перенёсся, использовав тающие силы.

Роми не улыбнулась. Не оглянулась.

— Тогда почему ты здесь?

— Тебя не видно с самого утра, — он сел позади, близко.

Она видела его ноги в голубых джинсах, видела, что он, и правда, босиком. Он с самого начала всё время ходил босиком, хотя подходящая обувь была, да и своя — тоже никуда не делась. Она могла бы отклониться сантиметров на пятнадцать, не больше, и уже прижаться к нему, почувствовать его. Не стала, хотя хотелось.

Не меньше, чем накинуться на него с кулаками.

— Раньше нам случалось не видеться годами, — едко буркнула она.

— А ещё раньше — не расставаться и на день.

Она шумно выдохнула, тряхнула головой.

— Ты прекрасно понял, что я не это имела в виду, — процедила с неожиданной для себя злостью. Она не видела, но знала, он сейчас улыбнулся, едва-едва, и кивнул. Может, почувствовала это движение, легкое колебание ветра, может всё ещё проще — как же хорошо его знала! Он мог ничего не говорить, не отвечать, не делать… Она всё поняла бы и так. Но как же надоело понимать! Как же хотелось услышать. — Молчишь… Как там Ллэр?

— Ллэр… Таль убедила его. Уж не знаю, какими словами… Но убедила.

Надо было спросить — успели ли они поговорить до того. Заговорили ли они вообще друг с другом. Но она лишь бросила:

— А тебя — нет?

— Меня нет нужды убеждать.

— Не надо?.. Алэй, чего не надо — так это всего этого! — Роми всё-таки сорвалась. Внезапно. Ярость, обида, боль, страх, отчаянье, всё смешалось. Нахлынуло, захватило, подбросило с песка. Она вскочила, сжала пальцы в кулаки. — Перестань! Перестань! Перестань!!! — схватилась за голову. Будто это могло помочь выбить из себя эту ненужную, глупую истерику. — Или объясни, или уходи! Куда-нибудь… Я не могу больше… Я пойму, приму, любой ответ! Постараюсь. Я не буду…

— Рэм! — Он тоже поднялся, протянул к ней руки, почти дотронулся, но Роми оттолкнула, отпрянула. — Рэм…

— Нет! Хватит. Скажешь, ещё подождать? Скажешь, поверить? В тебя, в себя, в будущее, в мир, в баланс, в любовь… Ты умеешь говорить! И ты всё время молчишь в последние дни. Постоянно. Ты прикасаешься ко мне, ночью, не так — как раньше, ты заставляешь чувствовать будто… — осеклась. — Не могу. Думала, выдержу — сколько тебе потребуется, столько и выдержу! Но не могу! Сдаюсь. Правда, сдаюсь…

— Мне страшно, — тихо сказал Алэй, и Роми замолчала. — Просто страшно. Я тяну не потому, что не знаю соглашаться или нет. Не потому, что пытался переупрямить Ллэра, заставить его первым принять вкусную «таблетку», — он сделал шаг ей навстречу, Роми не шелохнулась. — Не потому, что не верю Таль. Я поверил ей в первый вечер. Как и ты. Ты же помнишь, как я сам чудил, когда узнал о Ллэре… — Алэй улыбнулся. — Мне не надо обдумывать что-то, искать своё место в будущей, третьей жизни, в следующем мире… Новом, непонятном, не бесконечном. Наоборот. Я всё давно нашёл и понял. Знаю, почему выжил дважды. Почему хотел умереть. И почему теперь — не хочу. Именно поэтому страшно. Я ведь могу ошибаться. Таль может. Исследования, лабораторные опыты — ещё не все. Всегда есть место случаю. Это ведь даже не смерть. С ней всё просто. Это рождение, с которым всегда полно неопределённостей. И… по крайней мере у нас были эти два дня, пусть даже весь сегодняшний ты просидела тут одна!

Она хотела ответить, что Таль не ошибётся, что можно не бояться, что…

Алэй не дал: как когда-то давно она сама приложил ей палец к губам, заставляя молчать.

— Можно, мне ещё побудет страшно до завтра? А утром, обещаю, на завтрак же — супер-лекарство Таль…

Он сдержал своё слово. Хотя очень хотелось оттянуть ещё, спрятаться ото всех, убежать, забыть. Но время не потерпело бы такого легкомыслия, и Роми, проводив Алэя до кабинета Таль, пообещала не приходить, пока всё не закончится. Чтобы не думать о плохом, не накручивать себя, не погружаться глубже и глубже в страх, что на той стороне бесконечности любой из них может не вынырнуть.

Это было позавчера.

Сегодня Роми проснулась далеко за полдень, хотя накануне легла очень рано, луна даже не успела взойти на небо. Силы заканчивались, сон восстанавливал их, сохраняя ясность ума, но с каждым днём требовалось всё больше времени.

Многие из тех, кто ушёл — вернулись, то ли поверили и страх пригнал, то ли желание на всякий случай перестраховаться. Если где и доходить до грани жизни и смерти, то там, где могут помочь.

Роми уже было плевать. Последнее, что беспокоило — отсутствие вестей от Миры. Заканчивался пятый день, а она так и не дала о себе знать. Адан по-прежнему избегал и Роми, и теперь уже Таль. И Роми в конце концов решилась наступить себе на горло и отправиться к нему сама.

В прошлый раз, ночью, в темноте она ничего не смогла, не успела и не спешила рассматривать. Тогда хотелось выпить и поговорить. Сейчас же только вечерело, а иллюзию в окне заменила настоящая панорама многоярусного города: вероятно, многое, в том числе и окно-экран, пришлось отключить. Барахлило, конфликтуя с биополями раскрытого доа.

Почему-то в его квартире она ожидала найти металл, стекло и пластик во всём и причудливой, совершенно непрактичной формы мебель. Услужливых роботов, умный дом — полную автоматизацию во всём: от температуры воздуха и воды до покупок продуктов.

Но под ногами оказался деревянный паркет. Настоящий, а не удачная подделка. И никаких ковровых покрытий, затягивающих пространство от и до, только коврики непосредственно около кресел и диванов. Или у кровати. Небольшие, пушистые. Приятные босым пяткам.

Стены, шершавые и прохладные, каменные, Роми их даже, сама не понимая зачем, поковыряла ногтём. Проверила, насколько камень подлинный.

Картины с пейзажами. Массивная, глубокая мебель. Мягкая, удобная и без лишней вычурности. Тяжёлые, плотные шторы, как в замке, создавали уютный полумрак. Камин, свечи…

— Адан?.. — Она заглянула в комнаты, вернулась в гостиную. — Адан, я знаю, что ты дома, чувствую… Прости, что без приглашения.

Откуда-то из глубины квартиры послышался шорох. Следом появился Адан. С мокрыми взъерошенными волосами. По гладкой, загорелой коже капельками стекала вода, на бёдрах — замотанное наспех зелёное полотенце. Явно только что из душа.

Она вскинула брови, потом непроизвольно сглотнула, понимая, что весьма откровенно разглядывает его и не чувствует от этого ни грамма смущения. Вероятно, стоило извиниться, отвернуться, но стесняться Роми не умела.

— Привет…

Он ничего не ответил. Пару секунд молча смотрел на неё, в глазах — ни удивления, ни недовольства, только равнодушие. Потом так же молча исчез.

Роми потопталась, машинально осмотрелась ещё раз. Осталась стоять на месте.

Минуты через две, а может, гораздо раньше Адан вернулся. Теперь уже в светлых широких брюках, обтягивающей салатовой футболке, босиком. Прошёл в метре от Роми, уселся в кресло. Ловко подхватив со столика раскрытый ноутбук, опустил на колени, уставился в экран, словно её и вовсе не было в комнате.