По осколкам разбитого зеркала - Михайлова Евгения. Страница 10

– Хорошо. А теперь давай разберемся с твоим протестом. Ты против того, чтобы безответственно рождались дети, потому что они не выразили такого желания. Но этот Данияр уже есть. Понимаешь? Он дышит, ходит, ест, пьет, вот сейчас сладко уснул. Он испытывает не только страдания. Благодаря тебе он сейчас чувствует покой, тепло и заботу. Пусть на эту ночь. Купи ему завтра игрушку, он заразит тебя радостью, я уверен. Только не выходи с ним никуда. Потом объясню, почему.

– Хорошо. С утра побегу, куплю. Но он у меня точно на одну ночь? – с надеждой спросила Оля.

– Пока будем думать так. Трудно загадывать. Мы сняли одну сложность? Я не начинал делового разговора, пока не прошла паника, с которой невозможно к чему-то подступиться.

– Да, – вдруг облегченно рассмеялась Оля. – Не ожидала, что закаленный в боях частный детектив помоет и уложит у меня чужого ребенка, а потом проведет со мной сеанс психотерапии. Но я не совсем шизофреничка. Все действительно прошло. Можно работать.

– Прежде всего, доложу. Я делом занимаюсь. Мой заказчик Вероника Анатольевна. У следователя был, дело посмотрел. Знакомый адвокат уже подписал с нами и Зариной договор. И главное: дело у Хретинина забирает городской отдел. Молодой следователь Игорь Васильев, он как раз был студентом нашего адвоката Алексея Николаевича. Мы за кумовство и семейственность. Что касается состава и признания. Исключив кражу у тебя, мы все же оставляем в силе часть признаний. Зарина показала и доказала, что у тех заявительниц действительно украла по мелочи – пятьдесят, двести и пятьсот рублей. Отдала все деньги за квартиру, не осталось на питание ребенка. Сказала, что и раньше так поступала. Магазин от претензий к ней отказался, дали нормальную характеристику. И мы поведем дело без фанатизма. Не будем бороться за безусловное оправдание. Сведем ответственность за кражи к штрафу. Нормально?

– Конечно. Я заплачу. Но…

– Теперь о «но». Это и будет нашим главным ударом, который позволит вытащить Зарину с наименьшими потерями. Дело в том, что они уже приготовили множество преступлений, которые можно на нее повесить. Людям, открывшим это дело, совсем не интересно, чтобы кто-то его развалил. Поэтому главная наша работа – расследование по фактам превышения их полномочий, незаконные методы дознания, насилие, причинение вреда физическому и моральному здоровью и прочее. Сразу скажу: это сложно. Это почти не прошибаемо. У нас дела с замученными трупами. И все остаются на местах. Поэтому мы пошли по литературному, скажем так, пути. Вероника Анатольевна нам в помощь. У нее масса знакомых среди правозащитников и интернет-блогеров. Комитет против пыток, «Русь сидящая» и прочее. Конечно, эпизод совсем маленький, и пока ничего страшного. Но есть Данияр, с которым могло случиться всякое. И даже сейчас еще может, не хотелось бы накаркать. Кстати, изнасилования Зарины не было. Следы сексуальных издевательств есть. И мы все это запустим.

– А у меня в телефоне фотографии всех ее синяков и разорванной одежды. Если блогерам понадобится.

– Да ты что! – восхитился Сергей. – Умница. Профессионал. У нас как раз свежих следов и нет. Она, как назло, вполне прилично выглядит. Быстро на ней все заживает. В общем, мы на связи. Завтра с утра к вам с Данияром придут мои мастера. Укрепят входную дверь и установят хорошую видеокамеру. Изучи как следует инструкцию: как делать и сохранять видео, как отправлять. Все оплачено заказчиком.

– Зачем? – в ужасе спросила Оля. – Ты думаешь, ко мне придут?

– К сожалению, ты со своими разоблачениями сейчас самый нежелательный элемент в деле. И у тебя чужой ребенок. Возможны провокации. Держись. Ты не одна. Я всегда на связи.

Проводив Сергея, Оля пыталась себя развлечь, рассматривая игрушки в интернет-магазинах для детей. Сохраняла то, что понравилось, чтобы показать Данияру. Никуда она, конечно, не пойдет завтра. Он так ее напугал, этот приятный в целом сыщик. Лучше считать, что это входит в его технику создания значительного образа. Кому нужна она или этот малыш? Но ночью она, конечно, не спала. Бродила, прислушивалась к дыханию ребенка, готовила на утро продукты для его завтрака. Тряслась и холодела, думая о рабочих, входной двери, грозной видеокамере и о том, для чего все это нужно. Нет, о том, для чего, думать невозможно. Голова расколется.

Но все оказалось не так страшно. Они постучали и посверлили пару часов. Потом продемонстрировали Оле красивую и страшно интересную штуку, которая таила массу секретов. Когда мастер быстро объяснял все это Оле, она, конечно, кивала головой, но поняла мало, запомнила еще меньше. Когда они ушли, попыталась так же быстро нажимать кнопки, но у нее получался совсем не тот результат. Пришлось читать инструкцию. Она Олю очень увлекла. Дело освоения техники пошло быстрее. Оля поняла, как включать запись, сохранять ее и пересылать. Внесла в срочные вызовы телефон Сергея и в адрес для пересылки его же имейл.

– Это что? – раздался за спиной детский голосок.

Оля повернулась, увидела, что от удивления черные глазищи заняли пол-лица мальчика, и рассмеялась.

– Это такая игрушка. Мы с тобой тут сидим, а если к нам придут, мы всех рассмотрим сквозь закрытую дверь. И даже снимем про них кино. Потом посмотрим.

– Кино? – потрясенно переспросил мальчик. – Давай.

Оля повела его умываться, питаться. Потом погуляли по балкону, разговаривали. Сказку она ему читала онлайн с монитора компьютера. Днем уложила спать и даже шепнула: «Засыпай, мой маленький Даник». Она сделала это, потому что прочитала: дети успокаиваются от ласковых слов. Они их даже лечат. А результат оказался неожиданным. Малыш уснул, а Оля сама почувствовала странное расслабление. Мелькнула мысль: в крайнем случае пусть останется еще на одну ночь.

Оле захотелось самой поспать, уплыть от всех этих проблем. Пусть их решают профессионалы, раз они появились для ее спасения. Но тут раздался звонок в дверь. Он был таким страшным, требовательным, пронзительно-ненормальным – руку от звонка не отнимали минут пять, – что Оля с ужасом поняла: не пронесло. Сергей знал, о чем говорил.

К входной двери Оля шла на цыпочках, хотя и понимала, что ее пока никто не видит. Но она четко увидела три черные фигуры в ремнях и, кажется, с оружием. Страх мгновенно ее парализовал, в голове не было ни одной мысли. Она просто стояла, смотрела и просила неведомую силу, чтобы они решили, будто дома никого нет, и ушли. Но незваные гости и не думали уходить. Один начал колотить в дверь кулаком, другой ударил ногой.

Оля так же, на цыпочках, ушла в глубь прихожей и позвонила Сергею.

– Что делать? Я не открываю.

– Лучше открой, – сказал Сергей. – Они могут и дверь выбить. Неизвестно, с чем пришли. Открой, но в квартиру не пускай. Мальчика оставь там. Пытайся с ними спокойно общаться. Тяни время, я недалеко. Скоро приеду, по дороге позвоню следователю и адвокату Зарины.

Оля положила телефон в карман халата, вышла на площадку и постаралась плотнее закрыть дверь: она у нее не захлопывалась, только на ключ закрывалась. Она не могла рассмотреть ни одного лица, только черные робы и белые пятна над ними.

– Ольга Романова? Вы почему не открываете? Не потому, что вы прячете чужого ребенка? Сына подследственной Акаевой?

– Что значит – прячу? Я привезла к себе Данияра, чтобы он у меня дождался маму. Ему больше негде быть.

– Вот мы сейчас и решим, где ему быть. И вы расскажете следователю, с какой целью на самом деле привезли его к себе. Вы ему совершенно чужой человек. Все основания для возбуждения уголовного дела.

– А нельзя узнать, с какой целью я могла бы его привезти, кроме той, которую назвала?

– Легко, – толстый мужик даже рассмеялся от удовольствия. – Похищение. С целью продажи, на органы, мало ли еще зачем. Вы нам и уточните. У нас поручение органов опеки об изъятии. Откройте дверь.

Оля прижалась спиной к двери, но один из полицейских оттолкнул ее, и в этот момент в щели показалась маленькая ручка. Данияр молча пробирался к Оле. То, что было дальше, Оля будет вспоминать до конца дней. Огромная мужская ладонь схватила эту ручку и потащила ребенка на площадку. Мальчик отчаянно сопротивлялся, но еще не плакал. Оля услышала, что кричит именно она: