Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры - Доманчук Наталия Анатольевна. Страница 12

— О чем ты с ними будешь говорить? Господи, я думала, что ты умней. — Инга театрально закрыла лицо руками, показывая, что она в полном шоке. — Мужчины не настолько глупы, как ты думаешь!

— Да, мы знаем! Они еще глупей, чем мы думаем, — вставила я свои пять копеек.

— Нет, дорогуша, ты ошибаешься. Для того чтобы понравиться мужчине, ты должна по крайней мере за полчаса общения хоть десять минут потратить на то, чтобы похвалить его, его маму, его одежду, его собаку…

— Так он ведь там без собаки сидит, — удивилась я и опять посмотрела в ту сторону, где сидели двое незнакомцев.

— У-у-у, — не выдержала Инга. — Идите, идите к ним. Я очень хочу посмотреть, что у вас получится.

Я резко встала, сказала «хык» и, взяв Аньку под руку, направилась к соседнему столику.

— Как будет «здрасьте» по-английски? — тихо спросила у меня Анька.

— Не помню, — так же тихо ответила я.

Когда мы подошли к столику, где сидели мужчины, Анька сделала лицо китайской фарфоровой куклы, подняла правую руку и помахала им. Я несколько раз кивнула и улыбнулась.

Мужчины ничего не понимали и только глупо улыбались.

— Туристо, — наконец вспомнила я английский.

— А-а-а, — обрадовался один из мужчин и, протянув мне руку, сказал: — Иво.

Второй тоже решил включиться в беседу:

— Алесандро.

— Лора, — ответила я, — а это Анна.

— О, Лора, Анна!

Они смотрели на нас и улыбались.

Но у меня почему-то было такое впечатление, как будто это не мы не понимаем по-английски, а они.

— Э-э… — попытался взять инициативу на себя Иво, но Алесандро его перебил и изрек:

— Che cosa?..

Мы с Анькой переглянулись.

— Чего? — спросила я. — Какая коза? Ты что-нибудь поняла?

Анька замотала головой:

— Мы русские. Ферштэйн?

В тот момент мужчины были похожи на небольшой вычислительный центр, который после нескольких алгебраических операций и обмена информацией запищал, задымился и выдал ошибку. Они опять посмотрели на нас и улыбнулись своей неповторимой наитупейшей улыбкой.

— Вод-ка. Прос-ти-тут-ки, — вдруг вспомнила Анька, чем славится наша родина.

— Руссо? — догадался Алесандро.

— Да, руссо, Путин, коммунизм, — обрадовалась Анька, что ее, наконец-то, поняли.

— Э-э… — опять что-то попытался сказать Иво, но этот гад Алесандро его опять перебил и громко сказал:

— Итальяно. — И слегка наклонил голову.

Я вздохнула, а Анька закатила глаза и сказала:

— Итальянцы, мать их!.. Бай-бай! — И, взяв меня за руку, повела к Инге.

— Ну как? Не получилось? — спросила Инга и хихикнула.

— Конечно не получилось. Они на английском совсем говорить не умеют, — возмущалась Анька.

— Они иностранцы, — добавила я.

— Да вы что? И откуда? — опять поинтересовалась Инга.

— Да итальянцы, блин.

— Шурик и Ваня, — уточнила я.

— Обожаю итальянцев, — сказала Инга и встала из-за стола. — Ждите меня здесь, никуда не уходите.

Она подошла к иностранцам, присела за их столик, они о чем-то болтали, что-то показывали на пальцах, смеялись. Потом она попросила официанта принести ее заказ за этот столик, затем начала что-то доставать из сумочки, и они смеялись, нет, они гоготали на весь ресторан.

Мы с Анькой ели свой салат, пили кофе и исподлобья следили за Ингой и ее новыми товарищами.

— Вот как это у нее получается? — спросила Анька.

— Это врожденное, — ответила я и вздохнула.

— Знаешь, мне кажется, если мы во всем будем ее слушаться, то через пару месяцев точно будем носить колечко на безымянном пальце.

— Я готова не только ее слушаться. Я готова быть ее рабыней, только чтоб в ближайшее время услышать марш Мендельсона.

— Я тоже, — ответила Анька.

Инга еще немного посидела с иностранцами, потом они обменялись телефонами, и подруга вернулась к нашему столику.

— Вы уже рассчитались?

— Нет, — промямлили мы.

Она попросила счет и так, совсем невзначай сказала:

— Заплатите только за себя. За меня уже заплачено, — она еще раз бросила взгляд на итальяшек и улыбнулась.

После ресторана мы поехали к Инге.

— Расскажи, что мы станем делать дальше, — попросила Анька.

— Значит так. Пока вы будете учить английский, я познакомлю вас с русскими мужчинами. Чтобы время зря не тратить.

— А где ты нас познакомишь?

— У нас есть русское сообщество. Раз в неделю мы встречаемся в одном клубе. Там только русские. Если не напиваться до усрачки, то это довольно скучная компания, а если прийти и тяпнуть пару стопочек водки, то все будут казаться милашками.

— А свободные мужики там есть?

— Есть. Целых три штуки! Одного зовут Геннадий. Раньше работал переводчиком, сейчас перебирает бумажки в каком-то офисе. Сразу говорю: даже не подходите. С виду очень приятный и симпатичный, на самом деле тоже вполне безобидный, но НИ-КА-КОЙ, — произнесла она по слогам.

— В каком смысле? Импотент? — спросила я.

— Почему сразу импотент? Нет, с этим у него все о’кей. Просто он балбес. Ничего не имеет и не хочет иметь в жизни. Или ждет, что все это упадет с неба. А такого не бывает.

— Понятно, — кивнула Анька, — давай дальше.

— Второй — Сергей. Ну что я могу о нем сказать? Умный он. Очень. И дом имеет, и тачка классная. И работа супер. За таким не пропадешь. Но у него есть один маленький недостаток.

— Наверное, он гей. Потому что у нормального человека не может быть столько положительных качеств, — предположила я.

— Нет, никакой он не гей. Он — еврей. Вы антисемитки?

— Нет, — ответили мы с Анькой хором.

— Ну и отлично. Он вообще-то не обрезанный, насколько я знаю.

— Ты с ним спала? — спросила я.

— Нет, конечно, бог с тобой. Запомните одно правило: нельзя спасть с мужиком, который знаком с твоим мужем.

— Нам еще до этого правила ехать и ехать, — вздохнула Анька.

— Да, это точно, — согласилась Инга. — Итак, на чем мы там остановились… да, Сергей.

— А почему это недостаток? — не поняла Анька.

— Потому что. Вот скажи мне, кто жена у бегемота?

Анька задумалась.

— Бегемотиха, наверное.

— Правильно, а крокодил кого себе выберет?

— Крокодилиху.

— Правильно. А еврей женится только на еврейке. Понятно?

— Так мы не еврейки с Анькой, — тихо сказала я и скосила глаза на свой нос, — хотя нос у меня жидовский!

— Твой нос тебе не поможет.

— Понятно, этот экземпляр нам не по зубам. И что, нет совсем никаких шансов?

— Ну почему нет? История знает несколько случаев спаривания еврея и не еврейки. Шанс всегда есть. Правда, мизерный.

— Ладно, третий кто? — спросила Анька.

— Третий — Альберт.

— О, нет. Только не Альберт, — простонала Анька.

— В чем дело? Вы знакомы? — удивилась Инга.

— У Аньки аллергия на Альбертов, — объяснила я. — Нельзя ли этого Альберта сразу задушить?

— Зачем? Он самый классный. Спокойный, уравновешенный, обеспеченный. И работа у него отличная: он почти всегда в командировках.

— Чем же это так здорово? — спросила я.

— Вот выйдешь замуж — поймешь, — ответила Инга. — Он, между прочим, доктор наук И как раз в таком возрасте, что готов жениться хоть завтра. Время поджимает. Он постоянно ищет кого-то. Хочет иметь детей. Но он…

— Гей? — опять попыталась угадать я.

— Нет, уже крикнула Инга. — Не гей он. Что у тебя за манечка такая?

— Она просто мечтает иметь друга-гея, — объяснила Анька.

— Зачем тебе это?

— Да что ты слушаешь ее! — обиделась я.

На самом деле это была правда.

Я всегда мечтала иметь друга-гея, чтобы он жил со своим бойфрендом по соседству. Утром он бы заезжал ко мне на своей машине, обязательно подправлял мне прическу и ругал, если бы я была без макияжа.

Потом мы бы мчались на его «BMW-Z3» за покупками. По дороге болтали бы о всякой чепухе, сигналили проезжающим машинам и во всю глотку распевали песни Элтона Джона и Принца.