Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э.. Страница 56
— Точно.
15 глава
22 июня 2013 г.
СВАДЬБА
— Готова, милая? — слышится низкий успокаивающий голос по ту сторону двери.
— Да. Иду, пап, — я сжимаю в кулаки свою длинную белую тюлевую юбку, как у балерины, и поворачиваюсь.
Мой отец весомо постарел. В его густых тёмных волосах просматривается седина, но его хорошая физическая форма скидывает ему добрых десять лет. Я знаю, что он никогда и представить себе не мог такие обстоятельства, приведшие к этому дню, или то, что это так быстро произошло со мной. Когда я поделилась с ним этой новостью, он никак не смог скрыть разочарования, которое появилось в его глазах, даже за безграничной любовью, которую он ко мне испытывает.
И вот мы здесь. Время тоже его изменило. Он готов вести меня под венец, как и готов вести всю церемонию. Мой отец, священник, принял «Руку Божью» в событиях, которые происходят последние несколько лет. И теперь он рассыпается слишком часто в благодарностях за благословение, которое так неожиданно ниспослано нам.
— Великолепная, — он качает головой, и я пытаюсь сдержать слёзы, рвущиеся наружу.
Я сдержанно улыбаюсь ему, пока пробую проглотить океан эмоций, который снова возвращает меня к десятилетней девочке, потерявшей свою маму слишком рано.
— Спасибо, пап.
— Твой жених немного волнуется.
Я склоняю голову.
— Правда?
— Он никогда не думал, что этот день когда-нибудь настанет. Вы двое прошли через многое. Он сказал мне, что это всё ещё кажется ему сном.
Я пожимаю плечами.
— Судьба.
Он смеётся.
— И это сказала моя дочь, которая не верит в судьбу.
— Ну да. Но иногда это единственное объяснение.
— Вот, — он опускает руку в карман пиджака и достаёт маленькую коробочку.
Я открываю её.
— Боже, папа....
Я не могу произнести ни слова.
— Они принадлежали твоей матери.
— Я знаю, — шепчу я, уставившись на платиновые серьги в виде капелек с голубыми топазами. — Это камень, подходящий моему месяцу рождения. Мама рассказывала, что ты подарил их ей за день до моего рождения.
Он кивает. Я чувствую, как его эмоции собираются комом у него в горле.
— Мои, в какой-то степени, одолженные и, в какой-то степени, голубые, — улыбаюсь я, вытаскивая их из коробочки.
— Просто, в какой-то степени, голубые, милая. Они принадлежат тебе.
Пока я надеваю серьги, в уголках глаз собираются слёзы.
— Я буду за дверью. Не торопись.
Думаю, папе самому нужна минутка, чтобы вернуть всё своё самообладание. Взяв сумку, я роюсь в ней, пока не нахожу свёрнутый лист бумаги, который практически разрывается на куски от того, как часто его разворачивают и сворачивают. Глубоко вздохнув, я читаю слова, которые разъедали мой мозг на протяжении многих лет... и теперь я читаю их в последний раз.
«Сидни,
Я откладывала написание этого письма до последней минуты. Сегодня у меня трясутся руки, а тело покидают силы. Вы с Эйвери уехали с папой, чтобы провести ночь дома. Так как я нахожусь в хосписе, начиная с прошлой недели, каждое объятие кажется мне последним. Каждый поцелуй кажется последним. Каждое прощание кажется последним.
Я знаю, что всё, во что я верю, случится после смерти, и надеюсь, что все истории правдивы. Я хочу, чтобы ты всегда представляла меня в каком-нибудь прекрасном месте. Представляла здоровой, счастливой, наблюдающую за тем, как ты превращаешься в красивую девушку, которой, я знаю, ты будешь. Это так нечестно просить тебя об этом, но я хочу, чтобы ты позаботилась об Эйвери. Ты будешь нужна ей так, как была нужна ей я. Безоговорочно люби её и будь для неё примером.
Сейчас ты слишком молода, чтобы понять это, но однажды ты прочтёшь это снова и поймёшь точно, что я имела в виду. Не бойся падать. Иногда перспективы, в которых мы нуждаемся, лежат на земле. Не бойся идти к успеху. Иногда мы не достаём до небес просто потому, что смотрим недостаточно высоко. Стало быть, взгляни с земли. Следуй за своими мечтами с непоколебимой решительностью. Не оседай на одном месте. Раскрой своё сердце для любых возможностей и рискни всем этим в тот же момент, когда поймёшь, что это того стоит.
Жизнь может казаться иногда несправедливой, но так ты будешь знать, что проживаешь её. Я всегда буду присматривать за тобой, и хочу, чтобы ты брала меня с собой до тех пор, пока будешь нуждаться во мне. И однажды... возможно, спустя пять лет, возможно, двадцать, ты будешь готова отпустить меня. И когда этот день наступит... сделай это! Отпусти меня, и ты почувствуешь, как тяжесть прошлого оставит тебя. Расправь свои крылья и взлети высоко, моя милая девочка. Внеси свои изменения в этот мир — оставь здесь след.
Сидни Энн Монтгомери, я ВСЕГДА буду любить тебя.
Я буду наблюдать за тобой с небес.
Мама»
Я сворачиваю зачитанное до дыр письмо в последний раз и кладу его в мусорный бак.
— Я нашла свои крылья, мам. И даже уже оставила свой след на Земле, — смеюсь я. — Я перечитывала твоё письмо сотни раз, и это было и проклятием и благословением одновременно. Я хотела, чтобы ты гордилась мной. Хотела прожить ту жизнь, которую украли у тебя. Я хотела искупления... для нас обеих. Но затем я рискнула всем, когда почувствовала, что это тот самый момент. Я раскрыла своё сердце для бесконечных возможностей и обнаружила то, чего не ожидала... Я нашла себя.
Я вытираю слёзы с уголков глаз.
Слышится стук в дверь. Из окна я смотрю высоко в небо.
— Прощай, мам.
— Эй, снова сама с собой разговариваешь? — спрашивает Эйвери, заглядывая в комнату.
— Просто разговариваю со своими двумя лучшими друзьями.
Эйвери удивлённо выгибает бровь.
Я улыбаюсь.
— Я, я и снова я.
Она качает головой.
— Пойдём, принцесса. Все уже ждут тебя.
— Как там мой жених?
— Взволнован, прекрасен, неусидчив, но абсолютно сексуален и умирает, как хочет увидеть свою красивую невесту.
— Ну, тогда давай не будем заставлять больше ждать красивого доктора.
— А где моя девочка с букетом? — спрашиваю я папу, пока мы идём через холл к алтарной части церкви.
— Твоя сестра повела её в туалет ещё раз. Она танцевала джигу.
— Мамочка! — слышу я свой самый любимый голос на свете, поворачиваюсь и вижу, как, пружинясь, тёмные кудряшки в белом платье с маргаритками бегут ко мне.
Наклоняюсь, раскрываю объятья и ловлю её.
— Привет, малышка.
Её улыбка заразительна, а щеки раскраснелись от того, что она бегала всё утро. Я целую её в лоб, чтобы проверить, не горячий ли он. Мы уже сбили её высокую температуру и на протяжении суток она больше не возвращалась. Я подумывала о том, чтобы отложить свадьбу, но доктор «Я-Знаю-Всё» настоял на том, что это просто вирус, и с ней всё будет в порядке. Мне всё ещё кажется, что температура есть, но я приписываю это тому, что она много бегает. Вздохнув, я обвожу взглядом её длинные ресницы и заглядываю в потрясающие голубые ирисы, которые искрятся жизнерадостностью.
Папочкины глаза.
— А где носитель кольца? — спрашиваю я.
— Эйви... собачка.
— Вот он, — слышится голос Эйвери по ту сторону двери.
Сворли, в роли носителя колец, подбегает к нам. Он одет в собачий парадный костюм и на нём специальный воротник, к которому прикреплена коробочка, в ней предположительно должны быть кольца.
— Малышка мисс Оушен Энн, бери свою собачку за поводок и идите за тётей Эйви по проходу, как мы с тобой репетировали прошлым вечером.
— Мамочка, — улыбается она, целует меня в щёку, и я таю.
— Готова? — решает ещё раз уточнить папа, пока мы стоим и ждём последние секунды прежде, чем слышатся звуки пианино, которое играет «She» Элвиса Костелло.