Снежная королева - Виндж Джоан. Страница 19

Они проезжали мимо боковой аллеи, где все — стены зданий, фонари, флажки на столбах — было окрашено в лиловато-синие тона: аллея Индиго… Ее ведь тогда послали на Тиамат именно потому — в этом она была практически уверена, — что она женщина; и поначалу ее это даже привлекало. Но вскоре восторгов поубавилось. Она вообще пошла на службу в полицию, потому что эта работа нравилась ей, вот только делать эту работу как следует здесь почему-то никак не удавалось…

Она краем глаза успела заметить, что в переулке что-то не так. Почуяла тревогу.

— БиЗед, назад! Включи прожектор! Надо посмотреть вон в том проезде… — Она нахлобучила шлем, быстро застегнула ремешок под подбородком и рывком открыла дверцу машины. — Скорей, за мной. — И выскочила на улицу, не дожидаясь, пока патрульная машина припаркуется у въезда в темноватую улочку. Воздух был пропитан ароматами кухни; весь узкий тупичок по обе стороны был точно норами изрыт входами в забегаловки, которые, несмотря на обеденное время, были почти пусты. Немногочисленные посетители, казалось, вжались в стены при виде красного огня патрульной машины и серо-голубых мундиров. Неладно было явно где-то здесь, где-то совсем недалеко… Джеруша замедлила шаг, нащупывая кнопку индивидуального освещения на своем шлеме, потом нырнула налево, в черную трещину, за дом, низ которого занимали три магазинчика сразу. Слабый фонарик помогал мало: сперва ей удалось разглядеть только груду каких-то металлических цилиндров и ящиков. Сзади к ней тихо подошел Гундалину… Потом она услышала голоса…

В самой глубине щели она разглядела троих — нет, четверых, даже пятерых; один сидел на корточках над распростертым на земле человеком, явно жертвой, и светил себе карманным фонариком.

— Не двигаться! — Она выхватила оружие.

— Легавые! — Замешательство, явный испуг и очень странные движения, которые ей особенно не понравились.

Она выстрелила, при вспышке успев заметить, как один из бандитов выронил свой пистолет и упал.

— Я же сказала: не двигаться! Вставай, ты, с бритвой! Давай ее сюда, живо! — Она чувствовала рядом плечо Гундалину, готового в любую минуту выстрелить, и полностью сосредоточилась на типе с бритвой. Сложенная бритва перелетела на тротуар и со стуком упала к ее ногам. — На землю! Ничком, ничком, я сказала! Руки в стороны! БиЗед, проверь-ка их зубки. Я тебя прикрою.

Гундалину быстро прошел вперед; она внимательно следила, пока он приседал возле каждого по очереди, обыскивая их в поисках оружия. Потом взгляд ее невольно упал на того, кто стал жертвой бандитов и лежал неподвижно на боку. Нахмурившись, она сделала несколько шагов, чтобы рассмотреть его лицо повнимательнее.

— Ото… — В тусклом свете она разглядела копну спутанных рыжих волос и белые от ужаса глаза парнишки; он дышал хрипло, с трудом. Джеруша опустилась возле него на колени. Гундалину обыскивал уже последнего работорговца. — БиЗед, поищи-ка у них ключи от наручников. Здорово парнишке досталось, пожалуй, стоит ему обезболивающее ввести. — Она открыла свою сумку и вытащила одноразовый шприц. — Не знаю, парень, видишь ли ты мое лицо, но сам теперь можешь улыбаться во весь рот. Теперь все в порядке. — Она, улыбаясь, расстегнула у него на груди рубашку и ввела лекарство прямо под грудину. Он слабо застонал, то ли протестуя, то ли от боли. Она положила его голову поудобнее себе на колени. Вскоре к ним подошел Гундалину, позвякивая ключами, и снял с парнишки наручники. Руки того висели как плети.

— Пожалуй, кое-кому они куда больше пригодятся. — Гундалину усмехнулся и тряхнул наручниками. Джеруша кивнула.

— Точно. — Она отстегнула вторую пару наручников, висевших у нее на ремне, и протянула ему. — Эти вот тоже сгодятся. Всем сестрам по серьгам — согласно закону.

Гундалину отошел к бандитам. Джеруша видела, как двумя парами наручников он сковал вместе трех работорговцев. По телу юноши вдруг пробежала дрожь; он с каким-то отчаянием хватал воздух ртом. Потом на лице его отразилось облегчение, ресницы плотно сомкнулись, скрыв диковатые, цвета морской волны глаза. Она бережно отвела влажные рыжие кудри с его лица.

— Включи-ка приемник, БиЗед: нам нужна еще одна машина — не запихнешь же всю эту шваль на заднее сиденье. Надеюсь, для нашего юного друга это приключение закончится благополучно.

Гундалину кивнул.

— Я тоже надеюсь.

Работорговец, которому он как раз скручивал руки за спиной, поднял голову и злобно сплюнул.

— Женщина! Баба, черт меня задери! Ничего себе вляпался! Взяла тепленьким какая-то баба!

Гундалину весьма неласково пнул его тяжелым ботинком, бандит выругался. Джеруша прислонилась к стене, удобно прицелившись в него с колена.

— И никогда не забывай об этом, сукин ты сын! — спокойно сказала она. Может, нам никогда не добраться до сердца той мерзости, что опутала Карбункул, но уж несколько-то щупальцев этой гадины мы точно обрубим.

Гундалину пошел к машине. Если кого-то из местных и заинтересовало происходящее, то вопросов они не задавали; ни один даже не остановился. Джеруша была уверена, что тот, кому это действительно интересно, давно уже все знает. Раненый юноша издал странный звук, словно пробуя голос, и невольно схватился за горло и грудь. Потом открыл глаза и снова зажмурился: свет лампочки на шлеме Джеруши бил ему прямо в лицо.

— Ты сесть-то можешь?

Он кивнул, опершись на руки, приподнялся и с ее помощью сел, прислонившись спиной к стене. Из носа у него ручьем хлынула кровь, глубокий порез на груди тоже кровоточил; лицо и рубашка были покрыты какими-то жирными пятнами. На шее болтались остатки сломанных бус.

— Господи… я ведь только что все это купил! — Глаза у него казались стеклянными.

— Упаковка — не главное; главное — товар сохранить… — Она умолкла, заметив среди обрывков бус тускло блеснувшую Медаль Чести. — Где ты это взял? — И сама удивилась настойчивости собственного тона.

Он прикрыл медаль рукой, словно желая спрятать ее.

— Это мое!

— Никто этого и не отрицает… Смотри, береги ее! — Краешком глаза она заметила подозрительное движение в быстро вскинула оружие. Тот работорговец, что был ближе других к Главной улице, попытался вскочить со скованными за спиной руками. — Лежать! Лицом в землю, урод! Не то будешь валяться тут, как этот мальчишка только что валялся! — Бандит шлепнулся ничком, изрыгая в ее адрес проклятия.

— Он… — заговорил было юноша и зажал рот рукой. — Он хотел… отрезать мне… Они собирались продать меня! Они сказали, что… я буду… — он содрогнулся; она ждала, пока он возьмет себя в руки.

— Немые ведь ничего рассказать не могут… хотя там, куда тебя бы отправили, все равно никто не понял бы ни одного твоего слова. Так что им было все равно… Да ладно, не стоит вспоминать об этом. — Она нежно пожала его тонкую руку. — Такое тут частенько случается. Ладно, хоть этим мерзавцам руки обрубили. А ты что ж, инопланетянин?

Его рука снова сжала медаль.

— Да… То есть я хотел сказать — нет. Моя мать здешняя. А отец — с другой планеты… — Он все еще щурился из-за слишком яркого света.

Она постаралась не проявлять удивления.

— И эта медаль принадлежала ему, — закончила она за него, словно ей было совершенно безразлично, где на самом деле он раздобыл эту редкую вещь. Впрочем, ее куда больше заботило только что предотвращенное преступление. — Но ведь ты-то вырос на Тиамат? Ты-то себя кем считаешь?

Он вытер рот, растерянно хлопая глазами.

— Гражданином Тиамат, наверно. — Голос его звучал неуверенно.

Вновь появился Гундалину; лампочка на его шлеме словно помогла ей отогнать подальше тени и тьму.

— Они будут с минуты на минуту, инспектор. — Она кивнула. Гундалину подошел к юноше. — Ну, как дела?

Парнишка уставился на покрытое светлыми веснушками смуглое лицо Гундалину, чуть ли не раскрыв рот, прежде чем сообразил, что ведет себя вроде бы не совсем прилично.

— Нормально… Спасибо… спасибо вам! — Он снова повернулся к Джеруше, и, встретившись с ней взглядом, опустил глаза. Потом снова посмотрел на шее. — Я не знаю, как мне… я только… спасибо.