Случайность в магазине или новые соседи (СИ) - Чернявская Екатерина. Страница 35
Дядюшка милиционер всё внимательно слушал и записывал, когда я сказала про дело и охрану, он внимательно взглянул на брата и соседа.
- Мы вам все сейчас расскажем,- сказал Стас, которого я пыталась не замечать вообще в своей квартире.
И начался пересказ их дела, и что оказывается этот"гаденыш" к этому причастен. Я сидела пила успокаивающим чай из трав мяты, мелисы и ещё каких-то, и думала. Думала, что дальше то делать?! Как жить? Где? Тут страшно оставаться, ещё слишком свежи воспоминания о времени в коридоре... Поеду к родителям наверно, или к брату, дома оставаться страшно, и даже то, что сильный парень живёт в соседней квартире, совсем не успокаивает, как показала практика, он не спасёт...
Когда брат со Стасом закончили говорить, дядюшка Алексей задумался...
- Угу, угу, хорошо... Показания я записал, вот подпишитесь здесь,- я, прочитав их, подписала, так же как и парни.- Дело мы заведем, потом Вас пригласят в суд, для дачи показаний. Но могу сказать с уверенностью, его посадят надолго!!
От этих слов я немного успокоилась, милиционеру я доверяла...
Он, попрощавшись, ушёл, а я осталась на кухне, с братом и Стасом, последний порывался, что-то сказать...
- Варенька, пожалуйста, про..
- Хватит!- так никаких нервов не хватит...- Костя, отвезешь меня к родителям?
Брат уставился на меня удивленно, но кивнул.
- Да, конечно, собирай вещи.
После этих слов, я поковыляла в комнату, все тело болело, особенно меня волновало горло, которое когда я говорила, нещадно обжигало болью, и кажется, проходя у зеркала, заметила назревающие синяки. В кухне послышался тихая ссора, почему тихая? Наверно чтобы я не услышала... а как ещё можно это объяснить...
Зашла в комнатку собрала вещи, потом зашла в кабинетик, забрать коврик и миски Нюры и позвала брата.
- Мы уже можем ехать?
Костик выбежал из кухни, толкая перед собой Стаса, вытолкнул того за дверь, потом забрал у меня сумки, Нюрин поводок, ключи и мы вышли.
Стас сиротливо стоял на лестничной площадке, смотря нам в след, когда мы спускались вниз, но мне, почему то было его совсем не жаль...
Стас
Видеть в глазах любимой девушки ненависть и отчуждение больно. Еще больнее видеть как она отказываясь еле волоча ноги идет на кухню по стеночке. А вид красных, уже переходящих в синий цвет синяков на шее и руках, это разрывало душу и сердце.
На меня она даже не смотрела, рассказывая историю. Когда узнал, что этот насильник еще и с нашим делом связан, понял, если его не посадят, то за все вместе, выслежу и собственными руками, удушу, а потом где-то тихо прикопаю, чтоб и не нашел никто.
Мы с Костей рассказали, что это за дело такое, и когда Алексей сказал, что точно его посадит, я немного успокоился. Ему хотелось верить, располагающий такой дядька.
Распрощавшись, милиционер ушел, оставив нас на кухне. А я предпринял еще одну попытку попросить прощения у моей милой Колючки. Понимаю, что сейчас прощения не заслуживаю, но так хочется поверить в лучшее, подумать о том, что вот сейчас она скажет:
'Да, Стасик, я прощаю...' и почему это несбыточная мечта? Но попробовать то можно.
- Варенька, пожалуйста, про..
- Хватит!- крикнула она, да так, что я почти услышал, как звенят стекла в окнах, но она все еще не смотрела на меня, потом бросила взгляд на брата.- Костя, отвезешь меня к родителям?
Костя был, по-моему, также удивлен, как и я, но покорно кивнул, а у меня сердце рухнуло в пятки. Если ее сейчас заберут, точно знаю, больше к ней не подпустят, там такой папа...Но пытаться все равно буду.
- Да, конечно, собирай вещи,- ответил Костя и Варенька встав, поплелась в свою комнату.
-Костя,- тихо прошипел я.- Вот зачем ты ее забираешь?
-А чтоб больше такого не повторилось,- тихо прошипел он.
-Да не повторится, я прослежу...
-Ага, заметил я, как это не случилось, и думаю, она не захочет оставаться с тобой, ты же видел в каком она состоянии. Варя и видеть тебя не хочет, не захочет и оставаться рядом... не доверяет она тебе.
-Но я смогу это преодолеть...- не хотел сдаваться я.
-Вот и будешь преодолевать, только не там, где она чувствует себя неуютно!- сказал, как отрезал, Костя.
Из коридора послышался голосок Вари.
- Мы уже можем ехать?
Костя сразу стал пихать меня в спину, быстро выгоняя меня из квартиры. И вот зачем так? Вытолкнув меня за дверь, он забрал у Вареньки сумку и поводок и тоже вышел.
Они захлопнули дверь, и Костя аккуратно помогал Варе спускаться. Я смотрел им в след, и почему-то было такое чувство, что я теряю что-то очень важное, что не смогу вернуть...от этого становилось страшно.
Внизу хлопнула подъездная дверь, потом послышался шум отъезжающей машины. Я понимал, что и дальше стоять на лестничной площадке не имеет смысла. Но так не хотелось уходить...это бы окончательно означало, что моя милая Колючка, ушла...
Варя
Доехали до родителей мы быстро. Брат, (когда только успел?), позвонил им, поэтому дверь мне открыла взволнованная мама. Белая как мел, она сразу осмотрела меня, заметила синяки на шее и руках и практически свалилась в обморок.
Ну, вот как? Как женщина, которая уже непонятно, сколько лет делает операции, привыкшая к крови и остальным ужастикам, сваливается в обморок от обычных синяков? Хорошо, папа успел выйти из комнаты и обезопасить ее от сотрясения из-за столкновения ее с полом, поймав ее.
Он тоже, тщательно осмотрел меня, отметил и синяки, и покрасневшие от слез глаза, и убитый вид, и только сказал:
-Убью его!
Костя сразу всех начал успокаивать, сказал, что все хорошо закончилось. И насильника забрали, обещали, что точно посадят и надолго. Мама пришла в себя, отец расслабился, и только я не чувствовала счастья и облегчения. Будто все умерло внутри.
-Родители...я пойду в комнату, хорошо?
Они кивнули, а я забрав у Кости поводок Нюры, вместе с ней ушла в комнату, в которой я раньше жила, до того как стала жить отдельно. А там....там уже завалилась на кровать и разрыдалась в подушку, от всей несправедливости этого дня.
Так хотелось верить, что вместе со слезами, уйдут и все ужасы, весь этот непередаваемый кошмар. Но сколько бы я не плакала, вместе с ними ничего не уходило, а кажется наоборот, слезы только добавляли горя, непередаваемого горя потери чего-то нужного и важного в моей жизни.