Одиночный шутер (СИ) - Тимофеев Владимир. Страница 20

Через пару лет всё вернулось на круги своя. Я работал по плану и мне никто не мешал.

А потом я сделал следующий ход. Я стал продвигать наверх старину Джозефа. Делился с ним самыми лакомыми идеями, помогал советами, везде, где только возможно, высказывал мнение по поводу его административных и научных талантов. Итог тебе, конечно, известен. Стейтон стал генеральным менеджером, а я, хм… я получил великолепное прикрытие для НАСТОЯЩИХ исследований. Формально они назывались «Исследования гравитационных струн и пространственных аномалий», но на деле были всего лишь ширмой. Область моих интересов простиралась гораздо дальше. Я хотел выяснить, откуда в Эдем пришла саранча. И, в конце концов, моя работа завершилась успехом. Успехом, не побоюсь сказать, грандиозным.

Ты не поверишь, Хели! Этих тварей не создавали гениальные ученые прошлого, и они не прилетели к нам из далёкого космоса. Саранча – это продукт параллельного мира. Да, дочка! Я вовсе не выживший из ума мечтатель и не сумасшедший профессор из сериалов. Параллельные миры существуют, и я это доказал! Правда, не первым.

Не буду сейчас вдаваться в подробности, тебе они, думаю, неинтересны. Скажу лишь: в нашем мире существуют порталы в иные пространственные измерения. Знают о них очень и очень немногие. Знают и используют в явно корыстных целях, исключительно для поддержания собственной власти в Эдеме. Порталы эти, по всей видимости, мерцающие. То есть, они то появляются, то исчезают. Считаю так потому, что, в противном случае, их нельзя было бы утаить. Впрочем, это уже неважно. Мне удалось открыть свой собственный способ активации переходов за грань…»

То, что писал отец, казалось Хелен невероятным. Этого просто не могло быть. Но и не верить было нельзя. Отец не мог врать, подтверждением его словам служило это письмо и два камня в шкатулке. Именно их синтезировал Джордж Сауриш полгода назад. Соединенные вместе, камушки представляли собой устройство, способное пробивать «плёнку» между мирами. Прибор был настроен на самого профессора и на его дочь, но проверить ключ-артефакт девушка пока не могла – его можно было использовать в строго определенных местах, ближайшее располагалось в пятнадцати милях от города, на территории какого-то старого склада.

Зачем отец «ушел» в параллельный мир и оставил в Эдеме «ключ», Хелен выяснила, когда снова взялась за чтение.

«Три года назад мне удалось задуманное, – продолжал профессор. – Опытная установка, замаскированная под ускоритель частиц, открывала небольшие порталы в два параллельных мира. Один из них мне не понравился – слишком мрачный и обладающий ко всему какой-то иной физикой. Я изучал его около года и пришел к выводу, что саранча, скорее всего, пришла к нам оттуда. Войти в этот мир я не мог – окно было очень маленьким, три с половиной дюйма в диаметре. Тогда я еще не знал, что существуют точки приложения силы, в которых разрыв миров преодолевается простым желанием имеющего особый прибор человека. Поэтому волей-неволей пришлось перейти к исследованию другого открывшегося мне измерения. Второй мир оказался полной противоположностью первому. Он выглядел девственно чистым, ярким по красоте и… почти игрушечным. Я запускал в него специальные зонды и раз за разом убеждался в том, что он идеально подходит для человека. А потом я перешел к работе с живой материей. Подопытные мыши чувствовали себя в том мире прекрасно. Даже старые и больные, зараженные смертельно опасными вирусами и бактериями, возвращались назад здоровыми и явно помолодевшими. Я очень долго не мог понять причину их исцеления, а когда понял… Хели! Ты и представить не можешь, как я был счастлив. Многие годы искал я чудодейственное лекарство, способное избавить тебя от боли, и вот теперь поиски подошли к концу. Я отыскал панацею…»

Слёзы навернулись на глаза девушки. Бедный, бедный отец. Четырнадцать лет он потратил на то, чтобы найти лекарство для дочери. А когда нашёл… лекарство оказалось хуже болезни.

Да, чужой мир действительно исцеляет, вот только цену за исцеление надо платить сразу. И эта цена – жизнь. Новая жизнь, взятая напрокат, навсегда изменяющая того, кто решил хоть раз воспользоваться средством от всех недугов…

* * *

Звонок настольного коммуникатора прозвучал внезапно и резко. Хелен аж вздрогнула от неожиданности.

– Алло. Я слушаю, – сказала она, подняв трубку.

– Здравствуйте, Хелен. Это сэр Джозеф.

– Добрый день, мистер Стейтон, – девушка с большим трудом скрыла удивление.

Джозеф Стейтон никогда не называл ее по имени. И уж тем более не представлялся в приватной беседе «сэром».

– Хелен, как я понимаю, вы сейчас в главном здании ЮБиАй, – то ли уточнил, то ли поинтересовался генеральный менеджер северного подразделения корпорации.

– Да. В настоящий момент я в архиве и… – Хелен глянула на часы, – через двенадцатьминут собиралась к вам.

– Хелен, я искренне сожалею, но обстоятельства сложились так, что нашу встречупридется отложить где-то на… эээ… где-то на полчаса.

– Ну, хорошо, давайте отложим, – слегка озадаченно произнесла девушка. – Я никуда не спешу, могу подождать.

– Отлично. Тогда оставайтесь пока у себя, а в шестнадцать ноль-ноль поднимайтесь ко мне, – неестественно бодрым голосом сообщил Стейтон и отключил связь.

– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотала Хелен, возвращая трубку на место.

Генеральный менеджер вёл себя странно. Сам позвонил и ни с того, ни с сего отложил встречу. А ведь он всегда был педантичным до тошноты. Трудно припомнить случай, когда Стейтон откладывал что-либо, назначенное заранее.

«А, может… он просто хотел намекнуть мне на что-то, но не имел возможности сказать прямо?» – мелькнула внезапная мысль.

Хелен ни на полцента не доверяла Джозефу Стейтону, но сейчас, по какой-то непонятной причине, чувствовала, что тот действительно пытался (пусть и завуалировано) донести до неё важную, не предназначенную для чужих ушей информацию.

«Чёрт! Отец же предупреждал – надо быть осмотрительнее».

Девушка вдруг отчетливо поняла, что имел в виду мистер Стейтон. В здании ей оставаться нельзя. Уходить надо прямо сейчас – промедление смерти подобно.

Дочь профессора Сауриша медлить не стала. Вынула из компьютера флэшку, спрятала ее в коробку-тайник и, подхватив сумочку, вышла из кабинета. Излишнюю торопливость демонстрировать не хотелось. Всё должно происходить естественным образом, ни к чему вызывать подозрения у сидящего в конце коридора секьюрити.

Подойдя к установленному рядом с постом кофейному автомату, Хелен сунула в прорезь чип-карту и, как учил её в свое время один «хороший» знакомый, прижала к чипу монетку. Понятное дело, карта застряла в приёмнике. На управляющей панели кофе-машины замигали красные огоньки.

– Сломался? – спросил наблюдающий за дамой охранник.

– Сломался, – кивнула девушка и, «не удержавшись», пнула ногой автомат. – Вот, гадство какое!

– Он у нас каждую неделю ломается, – посочувствовал ей секьюрити. – Вы на шестой сходите, там у них четыре машинки. Хоть одна, да работает.

– Да, придется идти на шестой, – вздохнула Хелен и, выдернув карту, направилась к лестнице.

Но уже через десяток шагов, услышав позади звук открывающегося лифта и словно почувствовав связанную с ним опасность, быстро метнулась в попавшийся на пути закуток. Там были расположены санузлы. Справа – женский, слева – мужской. Заскочив в дамскую комнату, Хелен сразу же развернулась и осторожно выглянула в приоткрытую дверь.

Из лифта вышли трое мужчин. Руки они держали слегка на отлете, почти так же, как Эндрю, когда он надевал под пиджак наплечную кобуру. Один из троих остался у лифта, двое подошли к стойке охраны.

Обзор из санузла был неважным, поэтому девушка не увидела, что эти двое показали охраннику. Что они говорили, узнать тоже не удалось. Зато удалось услышать, что ответил секьюрити:

– Миссис Сауриш пошла на шестой этаж. У нас кофе-машина сломалась.

Хелен прикрыла дверь и прислонилась спиной к пластиковому полотну. Её тело била мелкая дрожь. Ошибки быть не могло – эти люди пришли за ней. Возможно, те самые чистильщики из Спецкорпуса, которых упоминал отец. И, скорее всего, как раз об этом ее пытался предупредить Джозеф Стейтон. Зачем он это сделал, девушка не понимала. Всегда думала, что Стейтон – негодяй и подлец, и вот здрасьте-пожалуйста… Неужели она столько лет ошибалась и отец не зря считал Джозефа другом?..