Возвращение (СИ) - Марченко Геннадий Борисович. Страница 32

Тем временем, поскольку моя медийная сеть раскинулась не только на США, но и на Канаду, в середине сентября мне пришлось слетать в Монреаль, чтобы заключить новый контракт на поставку моих, если можно так выразиться, услуг. Во время личной встречи мэр Монреаля с улыбкой предложил, если я не очень тороплюсь, пообщаться с преподавателями и студентами университета Макгилла. На вопрос, какая тема их интересует, услышал: 'Учитывая, насколько вы разностороння личность, вопросы могут быть самыми разными. Но не думаю, что они смогут поставить вас в тупик'.

Поскольку обратный билет у меня был заказан на завтрашнее утро, я сказал, что могу посвятить студентам час-другой сегодняшним вечером. Лишняя реклама мне не помешает, тем более что обещалось присутствие местных газетчиков.

В 7 вечера я уже занимал приготовленное мне место в университетской библиотеке. Меня заранее успели просветить, что учебное заведение, чья история уже насчитывала больше ста лет, было когда-то основано на основании Королевской грамоты, и учиться здесь считалось весьма престижно.

- Прежде чем кто-то задаст вопрос, прошу представляться, - предупредил собравшихся сопровождавший меня на территории университета его ректор.

Первый вопрос был от пожилого преподавателя, и касался он развития телевизионных коммуникаций.

- Как вы считаете, будущее за телевидением, или радио продолжит удерживать пальму первенства?

- Не знаю, как в Канаде, где вообще-то уже тоже работают мои телеканалы, но в Соединённых Штатах благодаря доступной цене на приёмники телевизионного сигнала, которые опять же преимущественно производит моя компания, телевидение уверенно идёт к победе над радио. Правда, это дело не одного года, и не пяти, но лет через двадцать будет одно сплошное телевидение, - приблизительно процитировал я героя фильма 'Москва слезам не верит'.

Следующий вопрос касался слухов относительно строительства в Вегасе Славянского университета. Мол, правда ли, что учиться в нём будут выходцы из славянских стран, и за что им такие преференции?

Я, конечно, не делал особого секрета из своих планов относительно Русского университета, но и не афишировал, поэтому для меня удивительным было услышать подобный вопрос. Но пришлось отвечать, акцентируя внимание на том, что я сам по рождению русский.

Затем я увидел, как тянет руку худощавый парень лет 20 на вид, и кивнул ему, разрешая озвучить свой вопрос.

- Студент Бжезинский, - представился тот. - Спасибо, мистер Бёрд, что удостоили своим вниманием наш университет. А вопрос такой... Поскольку ваши родители - выходцы из России, то я хотел бы узнать, как вы относитесь к коммунистам, установившим в вашей родной стране тоталитарный режим? И эта зараза распространяется и на другие страны. Считаете ли вы такой режим злом, достойный того, чтобы его уничтожить при помощи новых видов вооружения, в том числе ядерного?

Бжезинский, Бжезинский... Не тот ли это Бжезинский, что подбивал целый ряд Президентов США разговаривать с СССР языком силы?

- Простите, а как ваше имя, мистер Бжезинский?

- Збигнев. Збигнев Бжезинский.

Ну вот, всё встало на свои места, пазл сложился, и в моей голове параллельно с тем, как я отвечал, стал рождаться ПЛАН.

- Збигнев, - как можно более проникновенно сказал я, - что такое, по-вашему, коммунизм?

- Насколько я знаю, это слово происходит от латинского 'commūnis', то есть 'общий'. И в теории это общественный и экономический строй, основанный на социальном равенстве и общественной собственности. Правда, всё это в теории, то, что мы сейчас наблюдаем в СССР - это пародия на настоящий коммунизм. Там настоящий тоталитарный режим, возведённый в культ личности одного человека.

- То есть настоящий коммунизм, выраженный во фразе 'От каждого по способностям, каждому по потребностям', вас удовлетворил бы?

- Но вы же понимаете, что такое общество в данный момент создать невозможно! Поэтому идеалом на данном этапе развития человечества является строй, при котором соблюдаются свобода частной собственности, свобода предпринимательства и юридическое равенство. То, что мы сейчас наблюдаем на территории Соединённых Штатов и Канады. Каждый волен работать на себя, а не на эфемерное государство, получая от него только самое необходимое, по минимуму, а иногда и того не получая.

Хм... Можете меня распнуть, но я, в общем-то, был с этим молокососом, готовым вырасти в главного врага СССР, частично согласен. Но как человек, родившийся в Советском Союзе, и чьи родители большую часть своей сознательной жизни также прожили при социалистическом строе, подвергнуть этот строй остракизму у меня не поднималась рука.

Как бы там ни было, ничтоже сумняшеся я поставил себе задачу избавить мир от будущего апологета как можно раньше. То есть уже сегодня будет проведена операция, в результате которой завтра, надеюсь, мистер Бжезинский скончается в страшных судорогах.

Да-а, давненько я не применял рицин. Собственно, одним разом с мистером Джексоном тогда и ограничилось. Но, увидев эффект, я понял, что на всякий случай яд не помешает, а потому регулярно совершал набеги на кусты клещевины. В итоге за эти годы у меня накопилось граммов двести белого порошка, расфасованного по маленьким пузырькам, хранящихся в сейфе. А вот один такой пузырёк без наклейки я всегда возил с собой. Сам не знаю почему, видимо, был уверен, что препарат рано или поздно пригодится. Оказалось, не зря.

Бжезинский с разрешения куратора согласился после вечера вопросов и ответов посидеть со мной в одном из пабов Монреаля. Мол, умненький студент меня заинтересовал, хочу пообщаться с ним в неформальной обстановке, с перспективой получения оным молодым человеком именной стипендии. Посидели мы хорошо, юный Збигнев только сначала стеснялся пить, а потом нахреначился так, что я мог бы подсыпать к нему в пойло весь пузырёк, а это граммов 30, не меньше. Но мне не нужно было, чтобы парень откинулся прямо здесь, и чтобы подозрение пало на меня, поэтому я ограничился дозой, которая должная проявить себя только завтра. В итоге почти совсем не державшегося на ногах Бжезинского я передал на руки таксисту и доплатил, чтобы тот помог бедняге добраться до кампуса, где бы его встретили товарищи-студенты. После чего с почти чистой совестью отправился в отель, откуда мне завтра утром предстояло выезжать в аэропорт и лететь в Нью-Йорк.

О том, что Бжезинский умер, я узнал только неделю спустя, и то благодаря моему звонку в университет. Когда я спросил, как мне оформить персональную стипендию на студента, мне с глубоким прискорбием сообщили, что мистер Бжезинский скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельствах. Я выразил своё соболезнование, почти искреннее, так как в глубине души парня всё-таки было жаль, однако большая часть моей натуры удовлетворённо улыбнулась произошедшему. Зло лучше давить в зародыше!

Мои первые три фильма продолжали триумфальное шествие по экранам Соединённых Штатов. Знакомясь с цифрами сборов и отчислений в мою пользу, я мысленно потирал руки и был более чем уверен, что все три могут претендовать на премию киноакадемии за 1949 год.

Тем временем проект под названием 'Бен-Гур' понемногу становился на ноги, а я решил удариться в ту самую фантастику, о которой читал лекцию студентам ВГИКа.

С чего начать? Да пожалуй, с телесериала 'Звёздный путь'.

Через два дня трое сценаристов уже рожали сюжетную линию, а приглашённый мною режиссёр сериала Спенсер Гордон Беннет, который перед этим отснял 'Бэтмен и Робин', взялся подбирать команду.

Когда процесс пошёл по накатанной, я подумал и о полном метре. Фантастических сюжетов уже в это время навалом, выбирай любой. А не замахнуться ли нам на Герберта, понимаете ли, нашего Уэллса? И начать, пожалуй, с 'Войны миров'. Тоже масштабный проект, но в любом случае он окупится с лихвой.

Причём, в отличие от проектов будущего типа того, что снял Спилберг с Томом Крузом, сделать фильм по оригинальному сценарию, по кальке с книги Уэллса. Книга написана в конце прошлого века, и сюжет повествования переносит читателя в те же годы. Конец викторианской эпохи. Думал подтянуть кого-то из уже проверенных режиссёров, но тот же Уайлер, которому я проговорился о своей затее, намекнул, что без дела сейчас мается Рубен Мамулян. Тот самый, что в 1940-м прославился с картиной 'Знак Зорро', затем из-за интриг был вынужден покинуть съёмочную площадку фильма 'Лора', впоследствии отхвативший 'Оскар' за операторскую работу. В последнее время Мамулян, и ранее увлекавшийся театральными постановками, вернулся на подмостки, но особо работой загружен не был.