Сэндсторм - Гоуф Лоуренс. Страница 8

Поблизости от телестанции с ее огромными антеннами паслось стадо тощих коз! Словом, уже в воздухе, в доброй тысяче футов над землей, он понял, что совершил, согласившись на это назначение, грубую, непростительную ошибку.

В салоне самолета работали кондиционеры, а едва Фостер ступил наружу, на него обрушилась адская жара. Пыль столбом, песчаные смерчи, ветер – столь горячий, что от него мгновенно высохли глаза… Добро пожаловать в Каир, матерь мира!

Фостер заложил руки за спину и посмотрел в пуленепробиваемое окно своего офиса. Американское посольство помешалось на Шари-Латин-Америка, напротив ресторана Шеперда в нескольких минутах ходьбы от набережной Нила. Что касается ресторана, Фостер отдавал ему предпочтение перед всеми остальными, ибо убедился на собственном опыте, что только тамошний бармен способен приготовить более-менее приемлемый «Том Коллинз». Фостер отвернулся от окна и уселся за стол, на котором лежало раскрытое досье Джека Дауни. Тот хмурился на фотографии; его высокий лоб наполовину скрывала скрепка. Фостер взял карандаш и стукнул Дауни по носу.

На панели селектора замигал красный огонек. Фостер взглянул на свои древние часы марки «Марлин». Ровно три. Он закрыл досье, перевернул папку обложкой вниз, потом решил, что этого недостаточно, и убрал ее в нижний ящик стола, а затем щелкнул рычажком селектора. Огонек погас.

– Пусть войдет, Дороти, – произнес Фостер в микрофон.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Джек Дауни. Из досье следовало, что его рост пять футов десять дюймов, а весит он сто семьдесят фунтов. Волосы Дауни, редкие на макушке, были темно-русыми и производили впечатление давно не мытых. Пухлые щеки, брюшко – Джек Дауни отличался комплекцией Санта-Клауса. Впрочем, одевался он с иголочки; некоторые – но не Фостер – находили даже, что Дауни обладает известным обаянием. Сейчас он выглядел словно коммивояжер, который специализируется на торговле предметами первой необходимости. Со времени последней встречи миновала не одна неделя. Фостер поднялся, пожал Дауни руку и указал на стул. Под мышкой у Дауни был некий перевязанный ленточкой пакет. Фостеру стало любопытно, что там такое, однако он удержался от вопроса. Дауни ухватился за спинку стула и придвинул тот на фут ближе к столу, потом сел, скрестил ноги на английский манер, достал из кармана пачку «Кэмел» и явно видавшую виды зажигалку «Зиппо», чиркнул колесиком и усмехнулся.

– Не возражаете? – справился он у Фостера.

Тот махнул рукой – мол, что с вами поделаешь. Дауни закурил, выдохнул клуб дыма и облегченно вздохнул.

– Чем могу служить, Джек? – Общаясь с людьми вроде Дауни, Фостер всегда старался избегать околичностей: он полагал, что так надежней всего.

– Я бы не отказался от кофе с пирожком, – сказал Дауни, – благо тележка в коридоре. Может, попросить Дороти?

– Дороти печатает на машинке и стенографирует. Она вовсе не официантка, Джек, и смертельно оскорбится, если вы попросите ее о чем-либо подобном.

– Пепельница у вас есть? – спросил Дауни, моргнув, что, очевидно, было равнозначно пожатию плечами.

– Увы.

Дауни заерзал на стуле, потом сложил чашечкой ладонь, чтобы было куда стряхивать пепел. Фостер посмотрел на часы.

– Два вопроса, – проговорил Дауни. – Первый. У меня имеются на примете ребята, которых я хотел бы, так сказать, поддержать материально.

– Имена?

– Хьюби Свитс, Мунго Мартин и Лайам О'Брэди.

– Что-то не припомню. Они уже работали на нас?

– В Центральной Америке, – ответил Дауни. – Если точнее, то в Колумбии.

– И чем они там занимались?

– Уничтожали плантации коки.

– А лично на вас они работали?

– Разумеется.

– И где?

– Во Вьетнаме.

– Черт, – пробормотал Фостер. – Они были у вас в подчинении?

– Ну да. Они солдаты, я лейтенант.

– Что входило в ваше задание?

– Так, ничего особенного, – Дауни улыбнулся. – Пустяки.

– А поподробнее?

– Могу только сообщить, что до меня доходили кое-какие слухи, не более того. Сами знаете, как это бывает.

– За вашими колумбийскими приятелями нет мокрых дел?

– В Колумбии? Что с вами, Ричард? Или вы забыли, какая там жизнь? – Дауни выдержал паузу. – Колумбийцы при изготовлении кокаина используют керосин. Мои ребята поступают следующим образом: отбирают керосин, поджигают плантации, а сами – в кусты и дожидаются, когда начнут вылетать пташки.

– Чтобы подстрелить их?

– Ричард, те люди, о которых идет речь, давно перековали свои плуги на «узи».

Фостер кивнул в знак того, что понимает. Джек Дауни провел на Ближнем Востоке добрый десяток лет и знал, к примеру, тот же Каир, как свои пять пальцев. Однако Фостер относился к работе всерьез, а потому намеренно слегка помотал Дауни нервы, прежде чем ответить согласием на в общем-то вполне заурядную просьбу.

Дауни, который не сводил с Фостера взгляда, не имел ни малейшего представления, о чем тот думает. Неожиданно он поднялся, подошел к столу розового дерева, уселся на краешек, вдохнул аромат древесины, улыбнулся Фостеру и сказал, понизив голос чуть ли не до шепота:

– Мне стало известно, что некий полковник ливийской разведки, прикомандированный к посольству в Сирии, хочет послужить дяде Сэму. Он должен появиться в Каире в течение ближайших двух месяцев и запланировал свой переход на нашу сторону как раз на это время. Убежище у меня есть, однако нужен кто-то, кто откроет полковнику дверь. – Фостер хранил молчание. Дауни вынул из кармана сложенный пополам листок бумаги. – Я прикинул, сколько потребуется денег. Около пятнадцати тысяч долларов. – Он испытующе поглядел на Фостера. Впоследствии Фостер неоднократно спрашивал себя, что в выражении его лица побудило Дауни прибавить:

– Для начала.

– Я скажу Дороти, – отозвался Фостер, решив заодно попросить секретаршу, чтобы она сфотографировала Дауни.

В сравнении с тем снимком, который имелся в досье, Джек выглядел тяжелее фунтов как минимум на двадцать.

– Держите меня в курсе, Джек. Я жду от вас ежедневных докладов.

– Договорились. – Дауни помедлил, затем слез со стола и двинулся в направлении массивной двери, что открывалась в приемную. Его ноги прошаркали по ковру, рука легла на медную ручку. Фостер заметил, как вздулись жилы на тыльной стороне ладони. Внезапно рука опустилась. Вот оно, подумал Фостер. Дауни повернулся к нему:

– Когда все закончится, я хочу получить отпуск.

– Разумно.

– Я серьезно, Ричард. На пару недель, а может, и подольше.

– Как угодно. Куда собираетесь, если не секрет?

– Есть у меня в Лондоне одна знакомая.

– Я ее знаю?

– Будем надеяться, нет. – Дауни подмигнул, чтобы как-то смягчить резкость своих слов. Он вновь подошел к столу и протянул Фостеру перевязанный ленточкой пакет.

– Что это такое?

– Швейцарский шоколад.

– У меня на него аллергия, Джек.

– Неужели? – судя по тону, Дауни если и удивился, то не слишком. – Прошу прощения, Ричард. В следующий раз принесу цветы. – Он забрал пакет, повернулся к Фостеру спиной и вышел из кабинета.

Сукин сын, подумал Фостер. Ему уже не впервые пришло в голову, что если бы Дауни не был таким хорошим работником, его бы наверняка давным-давно вышвырнули вон. И, опять-таки не впервые, он напомнил себе, что хороший работник – это не профессия, что рано или поздно Дауни ошибется. Вот тогда он, Ричард Фостер, отыграется, вот тогда он поквитается с этим мерзавцем.

Между тем Дауни, очутившись в приемной, завел разговор с Дороти – перегнулся через стол, вдохнул аромат духов. Дороти родилась в Алабаме, в каком-то занюханном городишке, о котором Дауни и слыхом не слыхивал. Ее южный акцент казался ему весьма возбуждающим дополнением к внешности девушки; он обмолвился однажды, что готов хоть целый день сидеть за машинкой, если она будет диктовать.

– Детка, ты случайно не знаешь, где мне найти стаканчик чая?

– Две минуты назад он стоял на тележке возле моего стола. А вы хотите чаю?