Коварные умы (ЛП) - Жермэн К. Ф.. Страница 42

— Можешь занимать любую сторону, какую пожелаешь, Зловещая. — Он разделся и шлёпнулся рядом со мной, натянув на нас покрывало.

Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась под ним. В этот раз все было по-другому.

Он заставил меня почувствовать себя хрупкой, когда медленно двигался внутри меня. Грей опирался на локти, которые поставил с двух сторон от моей головы, и смотрел мне в глаза с каждым нежным толчком. Убирая влажные волосы с моего лица, он прокладывал дорожку из поцелуев вдоль моего лба и щек.

Этот раз не был поспешным. Он был медленным и нежным. Грей без устали шептал мне интимные вещи на ушко.

Он говорил, что я самое прекрасное создание, которое он видел в жизни. Говорил, что мои губы сладкие и вызывают привыкание. Сказал, что хотел меня с первого дня нашей встречи, и его желание никогда не утихало. В ответ я стонала под ним. В конце концов, он приподнял мои бёдра, толкаясь в меня как раз под нужным углом, пока я не упала через край. Вскоре после этого, Грей сделал несколько порывистых неглубоких вдохов, и с последним его тело расслабилось на моем.

На несколько секунд его голова оставалась на моей груди, его ухо было прижато к моей коже. Моё сердце так сильно колотилось, что я думала, его голова будет подпрыгивать вверх и вниз, но он обнял меня, просунув руки мне под спину, и ещё сильнее прижал ухо.

— Ты должна записать свое сердцебиение, — прошептал он так тихо, что у меня было чувство, будто я слышала его голос в своей голове. — Ты могла бы использовать его в одном из своих миксов. Звук такой ритмичный и возбуждающий. Я вообще не хочу поднимать голову.

Запустив пальцы в его запутавшиеся волосы, я не могла побороть улыбку. Этот момент был прекрасным. Я привыкла к нормальным и хорошим, но не привыкла к прекрасным.

— Я подумаю об этом, но когда-нибудь тебе всё же придётся поднять голову, потому что твоя огромная башка давит мне на лёгкие.

Он засмеялся и поцеловал мою грудь, а потом соскользнул с меня и перевернулся на живот рядом со мной. Зевнув, он сунул руки под подушку и наблюдал за мной, пока я пялилась в потолок.

— Ты придёшь на мою игру в субботу?

— Не знаю. — Раньше я бы никогда не стала над этим раздумывать, но этот чувствительный орган в моей груди колотился сильнее, чем когда-либо прежде, и всё по вине Грея. — Ходить на игры кажется очень... официальным.

— Знаю, — ответил он, спрятав в подушку свою улыбку взволнованного мальчишки. — Но я хочу, чтобы ты была там. Приведи подругу.

Повернувшись к нему, я спрятала в подушку свою улыбку взволнованной девчонки.

— Думаю, я могла бы заглянуть, но придётся идти одной. Мои друзья не особо любят футбол, кроме, может быть, Элисон.

От мыслей об Элисон у меня скрутило живот, и улыбка спала с моего лица. Ей было больно от моих необдуманных слов. Я могла лишь предполагать, что она знала, это были мои слова, Сандэй Лэйн.

Грей достал руку из-под подушки и притянул меня к своей груди.

— Что не так, Сидни?

Я уставилась на его сильную челюсть и твёрдую грудь. Он был прекрасно сложен, и в его объятиях было восхитительно, но даже это не могло унять моей вины.

— Ничего. Просто думаю об Элисон. Джек был, правда, расстроен.

Я прикрыла глаза, пытаясь разработать план, что было практически невозможно, когда моё тело окружали две сотни фунтов мышц.

— Всё будет хорошо. Я поговорю с Кэтрин, — сказал он, поднимая мою ушибленную руку, чтобы поцеловать костяшки моих пальцев. — Проясню ей ситуацию.

— Нет, — резко сказала я, по мне пробежала волна страха. — Не говори с Кэтрин. Я сама с ней поговорю. Это девичьи дела. Не беспокойся об этом.

Он нахмурил брови, услышав безотлагательность в моем голосе.

— Когда ты так хмуришься, выглядишь как старик. — Подняв руку, я разгладила его брови. — Ты знаешь, что я отлично могу сама постоять за себя, но я ценю твоё предложение.

— Знаю, Сидни. Я ничего ей не скажу. — Соскользнув с кровати, он подошёл к своему столу и включил настольную лампу. — Держи, твои любимые, — дразнил он, вытащив банку «Принглс» из ящика стола.

Сев, я завернулась в простыни и протянула руки.

— Давай, давай сюда.

Грей бросил банку, и я с хлопком открыла её.

— Это намно-о-го лучше, чем тот стейк, который ты обещал мне на ужин. — Я сунула три чипсины в рот. — Хотя, хотела бы я, чтобы у тебя были мармеладные мишки, — пробормотала я с полным ртом непрожёванных чипсов. Это было очень сексуально. Поверьте.

Грей запрыгнул в постель и выкрал банку из моих перепачканных сыром пальцев.

— Для моей девушки всё самое лучшее, но я не купаюсь в деньгах, золотоискательница. Мармеладные мишки для нашего второго свидания.

Я перестала жевать, переваривая то, что он только что сказал. Моей девушки. Грей заметил моё ошеломлённое выражение лица и сунул чипсину в мой раскрытый рот.

— Всё верно, Зловещая, моей девушки. Не парься. Я все свои завоевания называю моя девушка. А теперь жуй.

Я в шутку ударила его в живот, и, согласно указаниям, начала жевать наконец хорошенько осматриваясь в комнате Грея. Я впервые была здесь, не чувствуя адского похмелья. На стенах висели абстрактные картины, и мои мысли вернулись к первому курсу.

— Ты это нарисовал? — спросила я, указывая на стену с противоположной стороны кровати.

— Хотел бы я, — ответил он, заправляя мои волосы за ухо. — Это живопись стиля «колор филд». Ну, знаешь, абстрактный экспрессионизм. Это старые копии картин моего дедушки пятидесятых годов. Вот эта. — Он повернулся и показал на ту, которая походила на мишень с глазом быка. Она была простой, и на ней были различные завитки чёрных, белых, красных и синих колец. — Это копия Кеннета Ноланда Beginning.

— Красиво. Похожа на патриотическую виниловую пластинку, — сказала я, и он рассмеялся. — Beginning³¹, да?

— Эта картина одна из причин, почему я выбрал Историю искусств своей основной специальностью. Ну, на самом деле, дедуля был основной причиной. Когда он уволился, стал таким утонченным, но сам он говорил, что это были лучшие годы его жизни.

Я попыталась перебороть своё удивление, но не справилась с этой задачей.

— История искусств?

— Ага, — ответил он, словно я уже должна была об этом знать. А, может, я и должна была. Он намекал на это на первом курсе. — Я имел обыкновение проводить лето в домике дедушки и рисовать вместе с ним. У него в доме была эта копия, я часами на неё смотрел. — Он со слезами на глазах посмотрел на картину, и я ощутила, как у меня неприятно сжалось в груди.

— В любом случае, я обычно рисую масляной пастелью. Если бы ты встретила меня в кампусе, то заметила бы, что у меня все пальцы в пятнах краски, но, полагаю, наши пути никогда не пересекались. — Он несколько раз моргнул, и я притворилась, что не заметила.

— Кто бы мог подумать, что Грей Питерс оказался творческой натурой? — сказала я, старясь разрядить атмосферу.

Было очевидно, что дедушка был очень важен для него, и я знала, каково это – терять того, кого любишь.

— Ага, ну, я никогда не заработаю на этом много денег. — Он взял бутылку воды с прикроватной тумбочки и вручил её мне. — Но это то, что я люблю. Уверен, тебе знакомо это чувство, диджей, — пошутил он, и я улыбнулась, делая глоток. — И что это за жизнь, если ты не можешь делать то, что любишь или быть с теми... — Он замолчал и прочистил горло, но ему не обязательно было заканчивать предложение. Непроизнесённые им слова о чувствах стучали в моих ушах.

Беги, Сидни, он лишь разрушит тебя снова. Это было моей первой мыслью. Но когда он крепко прижал меня к своему боку, моя защитная стена начала рассыпаться на кусочки, и я удивилась, что мне совсем не захотелось схватить кирпичи с цементом и начать отчаянно восстанавливать её. Наоборот, я встретила машину для сноса зданий с распростёртыми объятиями.