Коварные умы (ЛП) - Жермэн К. Ф.. Страница 5
— Что ты творишь? — визжал Джек.
— Прекрати играть в «Следуй за лидером»6, Джек, — крикнула я ему в ответ, прежде чем вывалить половину бака ему на голову.
Рико фотографировал с тротуара и хохотал.
— Удали фотографии, Рико.
Рико тут же опустил голову и пошёл на работу, стуча по кнопкам.
Когда мы завернули за угол, Питерс яростно расхаживал по тротуару, а Снейк стоял, прислонившись к двери клуба. Питерс держал телефон у уха и выглядел так, словно вот-вот взорвётся.
Его рука упала вместе с челюстью, когда он увидел, что мы подъезжаем.
— Что за херня! — заорал он.
Снейк всё ещё щеголял в своих авиаторах, и я подловила его на том, что он чуть-чуть улыбался. Джек неподвижно сидел внутри, словно он уже был труп. Он знал, что ему конец.
Я выскочила из машины и кинула лишившемуся дара речи Питерсу ключи.
— На ней ни царапины. И взгляни, — я помахала руками над открытым теперь верхом, — я решила твою проблему транспортировки, и у тебя есть полуночный перекус.
Показав ему средний палец, я прошла мимо Снейка к двери клуба.
— Теперь можешь выкрикивать моё имя, ублюдок! — крикнула я, не поворачиваясь.
Входя в клуб, я была вымокшей до нитки, и это было потрясающе.
— Привет, Ник, — сказала я, проходя мимо барной стойки.
Он поднял взгляд, удивлённый, но медленно и ровно сказал:
— Привет.
Я буду в шоке от того, что заговорила с Ником, позже, а сейчас я чувствовала себя победителем, выходящим на сцену.
— Я вернулась, блядь! — крикнула я в микрофон, и толпа одобрительно загудела, когда я растворилась в треке, вдохновленная адреналином.
Глава 4
Благодаря мне Джек прошел через все круги ада всего за неделю. Он тщательно вычистил внутри и снаружи мою машину. Убрал блевотину после нашей пивной вечеринки. Он без надобности бегал за льдом. Каждый раз я говорил ему, что нам нужна только одна сумка, и он возвращался с одной. Потом я говорил ему, что нам нужна ещё одна сумка, но только одна. После пятидесяти повторений шутка утратила соль.
Я знал, что то, что сотворила его сестра, не его вина, но рядом с ней он становился бесхребетным. Ему нужно было отрастить пару яиц. Меня печалил этот факт больше, чем то, что сучка испортила мой кожаный салон.
Парни считали, что это было простым издевательством. Они не ставили под вопрос мои методы или причины, а я не рассказал им о Сидни. Джек был достаточно умён, чтобы тоже держать рот на замке. Он знал, что я бы неделями не давал ему покоя, и ему бы за это прилетело.
Я прилег на матрас, составляя план мести.
Если Сидни Портер считает, что это сойдёт ей с рук, то её ждёт большой сюрприз. Я хотел стереть нахальное выражение с её лица, когда она швырнула в меня ключи. Конечно, я был в шоке, и Снейк (могло ли имя вышибалы быть ещё бо́льшим клише?) стоял позади меня, жаждая моей крови. И она промокла: белый топ, словно вторая кожа, демонстрировал пару грудей в форме слёз, соски торчат; естественно, у меня предательски встал.
Яростно вздохнув, я отклонился назад на матрасе. Снизу раздалось тихое хныканье, где Тина, или Тифани, да какая, нахрен, разница, отсасывала мне до последней капли.
— Малыш, ты такой приятный на вкус, — шептала она, делая перерыв, чтобы подвигать рукой.
Я не ощущал ничего. Возбуждение сменилось яростью.
— Вставай, — сказал я тихо, толкая её за плечи. Она посмотрела на меня так, будто бы я только что предложил ей спрыгнуть с крыши. — Я сегодня слишком устал, Тин...
— Тереза, — набросилась она, вытирая рот рукой. — Я Тереза, ты, придурок, и ты не приятный на вкус. Сперма никогда не бывает вкусной. Сандэй Лэйн была права. Вы, парни, все одинаковые! Скопление изобилующих болезнями амёб, скользящих по кампусу в попытке получить следующую дозу удовольствия.
Сандэй кто? Должно быть, новая чирлидерша.
— Скользящие амёбы? Никогда не слушай девушку, которую назвали в честь дня недели7, Тереза, — пошутил я. Тереза ударила меня по бедру и нахмурилась. Прежде чем она могла продолжить свою напыщенную речь, я её перебил:
— Мы, парни, все одинаковые, но ты продолжаешь отсасывать, Тереза. Может быть, тебе нужно посмотреть пристально на себя в зеркало и спросить себя «Почему я продолжаю брать в рот?» и, может быть, ты поймёшь, что, как и остальные чирлидершы из команды, ты была рождена для этого, такая уж твоя судьба. Сосать член квотербеку.
Она швырнула в меня мои «Найки» и в гневе выскочила из комнаты.
Ладно, полагаю, это было немного грубо, но Сидни Портер настолько захватила мои мысли, что я даже не смог насладиться Терезой.
Всё ещё сидя со спущенными штанами, я схватил телефон и отправил Джеку сообщение.
Питерс: Какой у Сидни номер?
Спустя две минуты, потому что я бы надрал ему зад, если бы прошло три, он ответил.
Портер: Зачем? Лучше не суйся к ней, мужик. Она без тормозов. Совсем. Ноль.
Питерс: Просто дай мне номер.
Джек прислал ряд чисел с грустным смайликом в конце.
Питерс: Прекрати вести себя, как баба, Портер. Никто не уважает слабость.
Никаких сообщений в ответ. Он понял меня.
Моим первым порывом было отправить ей мерзкое сообщение. Смертельную угрозу. Или сказать ей, что она уродина. Но это был бы Грей-Питерс-третьеклассник. Двадцатиоднолетний Грей Питерс, мне бы хотелось верить, был более расчётливым. Он может сыграть в долгую игру, чтобы продлить страдание.
Было подумал попросить Джека кое-что разузнать, но, если Сидни его поймает, он расколется. Ему нельзя было доверять. Не тогда, когда он так слаб. Парень шарился в её комнате и нашёл только вибратор и дневник. У меня был бы более существенный компромат, если бы у меня была сестра. Серьёзный, типа где-зарыты-трупы, компромат.
Я улыбался, раздумывая о небольшой бабской прогулке по её комнате, мысленно открывая её дневник. Он, вероятно, розовый, с замочком в виде сердца, весь такой невинный снаружи и хранящий мрачные секреты внутри. Я почти усмехнулся вслух, когда вспомнил отрывок из её дневника о парне, с которым у неё был секс два года назад.
Скорее всего, обо мне.
Как сказал Джек? Я был грязным... нет, небрежным. Небрежным и самонадеянным в постели. Что за лгунишка. Ах да, не смог продержаться дольше двух минут. Меня никогда нельзя было в этом упрекнуть.
Два года назад она появилась с двумя своими друзьями. Они остановились в комнате для гостей в общаге атлетов. На ней было надето короткое тёмно-синее платье. Оно обтягивало её бёдра, поднимая (не только) настроение всех парней. Я очень хорошо это помню. На нашем этаже была вечеринка, алкоголь лился рекой. Было полно джангл-джуса8, потому что я помню, как на следующий день на тренировке страдал от сильнейшей изжоги.
Она выглядела тогда совсем по-другому. Никаких неряшливых рубашек и уродливых бейсболок, но у неё была та татуировка на шее, и, как только я увидел её, захотел облизать или умереть в попытках. Она много жаловалась по поводу музыки. Что теперь обрело смысл, когда она стала такой супер-разборчивой Зловещей. Бог ты мой, ну и имя.
Как-то мы оказались в моей спальне. Между прочим, я убедился, что ей исполнилось восемнадцать. Я же не дурак. На кону у меня стояли спортивная карьера в колледже и надежды попасть в НФЛ.
Мы начали издалека. Я даже сыграл для неё на гитаре. Это было тупо, но чёрт, мне же было девятнадцать. В итоге мы занялись сексом. Да, она задыхалась, и да, выкрикивала моё имя. Она была тугой и не сбривала там всё, как другие девушки, поэтому там было мягко и приятно. Совсем не то, что тереться о наждачную бумагу.