Волк для Шарлотты (СИ) - Генер Марго. Страница 4

Я шла, чуть отстав, чтобы не слушать недовольного отцовского сопения и причитаний матери о том, как же страшно не знать, для чего такое позднее собрание.

Под ногами похрустывает ракушка, которую на повозках Грэма привезли издалека специально, чтобы отсыпать дорожки. Такие дорожки ведут ко всем домам, но больше всего ракушечника вокруг главного колодца, что в зарослях чубушника. Из него деревня снабжается водой.

Мне всегда хотелось взять себе горсть такого ракушечника и всыпать в горшок с фиалками, но мать не разрешала, говоря, что когда стану женой Грэма, тогда и буду брать ракушек сколько душе угодно.

За размышлениями не заметила, как прошли всю деревню, и дом старейшины вынырнул из темноты, как необъятная гора. Его строили всем селом и возвели в целых три этажа.

Из разговоров мужчин знала, что на первом всегда проводятся собрания, на втором живут многочисленные отпрыски, а на третьем он с женой.

Мне тоже хотелось иметь большой дом, но несмотря на заверения о достатке торговца, пророченного мне в мужья, жилье у него было скромным. Зато конюшни и склады для товаров - в два раза больше дома.

Отец сделал знак, и мы остановились перед домом. Он три раза постучал, затем толкнул дверь, и мы один за другим вошли. Я никогда не была на собраниях и теперь старалась из-под полуопущенных век разглядеть все, что могла.

Людей в помещении оказалось много. Одни на лавках, другие на табуретках, иные просто стоят, опираясь плечами на стены. В воздухе ненавязчивый гомон, но едва оказались внутри, он стих, и взгляды обратились на нас.

Отец провел нас вперед и указал на лавку. Когда сели, он опустился рядом и упер ладони в колени, замерев, как гора.

Через мгновение в соседней комнате скрипнули половицы, в помещение вошел худосочный старик в длинном балахоне. Борода серебрится от седины и свисает до самого пояса, ладонью опирается на клюку, от чего кажется устрашающим.

- Все в сборе… - протянул он, даже не глядя на собравшихся. – Это хорошо. Хорошо.

Глава 2.1

Он проковылял в середину комнаты и опустился на стул с высокой спинкой. Откинувшись на нее, сказал скрипучим голосом:

- Я собрал вас по серьезному делу. Настолько серьезному, что не пожалею ничего, чтобы его разрешить. Скажите, есть ли среди вас тот, кто сомневается в моей мудрости?

Народ загалдел, послышались выкрики.

- Нет!

- Что, ты, старейшина! Как можно?

- Ты мудрейший из нас!

Старик кивнул, вскидывая ладонь, и все разом замолкли.

- Хорошо, - снова произнес он. – А было ли когда-нибудь, такое, чтоб я ошибся в решении?

Толпа вновь взревела, доказывая и провозглашая, что старейшина самый мудрый и справедливый, а все его решения - сама истина. Старейшина вновь удовлетворенно кивнул и продолжил:

- Тогда вы выслушаете меня. И когда оглашу свою волю, вы ее примите.

- Говори, старейшина! – донеслось из одного конца комнаты.

- Да, говори, мудрейший! – донеслось из другого.

Я с затаенным дыханием наблюдала, впитывая каждое слово, гадая, какую роль уготовили нашей семье. Старик на некоторое время замолчал, то ли собираясь с духом, то ли задремал ненароком. Но когда в комнате кто-то громко покашлял, он поднял голову и начал:

- Все вы знаете, как возникла наша деревня. А если не знаете, напомню. Много лет назад, когда у меня только начала расти борода, река пересохла. Древня бы вымерла, если бы одна ведьма, тогда еще молодая девица, не указала на место, где надо рыть колодец. И я с тремя селянами вырыл. Этот колодец мы пользуем до сих пор.

Люди загомонили, быстро пересказывая друг другу суть истории, детали и слухи. Я пыталась уловить слова, но из-за количества говорящих, звуки превратились в гул.

Старейшина продолжил:

- Колодец тот ведьма зачаровала, чтобы вода в нем не кончалась. Но потом ведьма ушла…

- Ой, прямо ушла! – раздалось откуда-то из глубины комнаты. – Не юли, старейшина. А скажи, что обещал жениться на ней, а женился на другой. А когда она потребовала ответ, изгнал ее из деревни.

Народ снова загалдел, споря, была ли ведьма, любил ли её старейшина, правда ли, что колодец нескончаемый. Я вся превратилась в слух потому, что прежде этой истории не слышала и считала, что наш колодец берет начало в обычной подземной реке.

Старейшина потемнел лицом, словно туча набежала на погожий день, и некоторое время молчал. Казалось, он погрузился в воспоминания давно минувших дней, где у него и впрямь еще нет бороды. Через некоторое время вздохнул и проговорил:

- Пусть так. Речь сейчас не об этом. А об том, что ведьма ушла, сказав, что однажды мы все о ней вспомним. И вот, день настал, селяне. Вода в колодце кончается.

Глава 2.2

По комнате прокатился вздох, а затем повисла гробовая тишина. Я с трудом соображала, почему все так перепугались, но когда увидела бледное лицо отца, который всегда прежде сохранял самообладание, поняла, дело и впрямь серьезное.

Старейшина выдержал паузу, дождавшись, пока все осознают глубину случившегося, потом вновь заговорил.

- Но у нас есть кое-что. Точнее, кое-кто, - сказал он. - Многие из вас думают, что жена жнеца Ромура, безродная. Но думать так не верно. Об отце ее мне действительно не известно, но мать…

Он сделал специальную паузу, все затихли и перевели взгляды на мою мать, которая застыла, как каменное изваяние с алебастровым лицом. Из-под чепца выбилась белокурая прядь и прилипла ко лбу, который покрылся крупными бисеринками пота. Об истории родителей мне тоже было не известно, и я смотрела на всё такими же круглыми глазами, как остальные.

- Ее мать, - продолжил старейшина, - та самая ведьма Кирка, которая зачаровала колодец. История Ромура такова. Он однажды встретил прекрасную Мэри возле самой окраины Терамарского леса. Они полюбили друг друга. Но Кирка не позволила дочери уйти с возлюбленным. Да только та ослушалась и сбежала. А когда выяснилось, что Мэри понесла, Кирка так разозлилась, что отправила её к Ромуру, сказав, мол, раз она ослушалась, пусть теперь Ромур и разбирается. А сама в одиночку пересекла Терамарский лес.

Все заохали и запричитали. Я ошалело ворочала глазами, пытаясь понять, как хрупкая женщина, пусть и ведьма, решилась отправиться в самый страшный опасный лес во всем королевстве. Потом стало медленно доходить, что это не самая главное в этой истории. Мать сидела бледная и не шевелилась, словно ожидает приговора, отец, такой же бледный, незаметно сжал её пальцы за лавкой, а я затаилась, как мышь.

Старик медленно перевел взгляд на них и произнес:

- Так ли все? Или я сказал не правду? Коли так, исправьте меня и скажите, как было.