К повороту стоять! (СИ) - Батыршин Борис. Страница 43

И тем удивительнее то, что громоздкому британцу с первого же захода удалось достать увертливого противника. Удар, правда, пришелся вскользь; бивень сорвал с заклепок пару листов брони и проделал ниже ватерлинии дыру поперечником в пару футов - ее тут же заделали аварийные партии. Командир «Русалки», в свою очередь, решил вернуть британцу должок, но не с помощью тарана, а последовав примеру «Стрельца». И тоже неудачно – мины, начиненные черным порохом, взорвались на броневом поясе «Глэттона», не нанеся тому сколько-нибудь заметных повреждений. Корабли закружили в рискованном танце, выписывая циркуляции и коордонаты, осыпая друг друга снарядами и время от времени делая попытки пустить в ход таран. И в этой дуэли преимущество было на стороне «Русалки». Броня - броней, но ее четыре девятидюймовых орудия заряжались с казенной части, а две двенадцатидюймовки «Глэттона» были дульнозарядными, из-за чего «британец» мог послать во врага меньше стали и чугуна, чем прилетало в ответ. К тому же, силуэт башенной лодки был намного ниже, и вражеские «гостинцы» пролетали над палубой, калеча шлюпбалки и вентиляторы, но не причиняли серьезного вреда. Русские же снаряды били в громоздкую надстройку и броневой пояс «Глэттона», как в огромный барабан. За какие-то четверть часа он потерял трубу и мачту, несколько раз начинался пожар. Но единственная башня не пострадала и продолжала действовать с точностью часового механизма: залп из обоих орудий, доворот в диаметральную плоскость; стволы опускаются, гидравлические толкатели подают в них картузы и снаряды. Снова доворот башни, жерла нашаривают цель. Отрывистая команда, залп – и все повторяется…

Вице-адмирал Брюммер, выстраивая боевой ордер бригады, перетасовал корабли. Главную, левую колонну возглавила «Русалка»; вторым и третьим мателотами шли «Грейг» и «Лазарев». Далее, с удвоенным интервалом следовал «Смерч», за ним – «Чичагов» и «Спиридов». Следуя правилу, согласно которому командующий должен находиться на самом защищенном корабле, Брюммер держал флаг на «Адмирале Грейге» - из середины ордера были хорошо видны не только голова и хвост построения, но и колонна мониторов-"американцев".

То, что именно «Грейг» стал первым объектом таранной атаки, следует отнести к разряду несчастливых случайностей – видимость была скверной, и сигнальщики «Руперта» вряд ли могли различить вымпел командующего бригадой. Но факт остается фактом – перевернувшийся в первые же минуты боя башенный фрегат унес на дно всю команду, включая вице-адмирала Брюммера.

Следом за «Грейгом» шел «Смерч» под командой капитан-лейтенанта де Ливорна. Тот всего неделю, как вступил в эту должность - ранее де Ливорн состоял старшим офицером на «Чародейке», а на «Смерч» попал, заменив выбывшего по ранению командира. Видя отчаянное положение флагмана, де Ливорн поднял сигнал "Командую эскадрой" и повел двух оставшихся «адмиралов» в обход образовавшейся свалки. Башни русских кораблей развернулись на правый борт и вели частый огонь, пытаясь помочь погибающему «Грейгу».

Мониторы вслед за «Чародейкой» обходили сцепившиеся корабли со стороны моря; их орудия тоже палили, не переставая. В результате и броненосные тараны и «Русалка» с «Лазаревым» оказались под перекрестным обстрелом, к которому несколькими минутами позже присоединились пушки британских броненосцев.

Младший флагман в точности следовал плану сэра Эстли Купера, поставив русским классическую «палочку над «Т». Первые залпы легли недолетами, а когда шеренга таранов смяла голову русской колонны, и бой превратился в «собачью свалку» - приказал прекратить огонь и скомандовал поворот «Все вдруг». «Тандерер», «Циклоп», и «Нептун» повторили маневр «Принца Альберта», и строем фронта пошли навстречу русским. Орудия били прямо по курсу, снаряды летели в беспорядочное скопление судов с трех сторон - поди, разбери, кто и по какой цели стреляет! Наводчики не могли подправлять прицелы, ориентируясь по всплескам от падений снарядов – вокруг сошедшихся в смертельном противостоянии стальных черепах встал частокол из водяных столбов.

Ожесточенная схватка тем временем продолжалась. Искалеченный «Руперт» сумел вырваться на волю, прорезав неприятельский ордер под самым форштевнем «Чичагова». Намертво сцепившиеся «Белляйль» и «Лазарев» пылали от носа до кормы, в дыму трещали винтовки и револьверы – англичане, верные традициям Абукира и Трафальгара, пошли на абордаж. «Глэттон» трижды пытался таранить «Русалку», схлопотал семь попаданий с разных кораблей, как своих, так и неприятельских, и теперь выбирался из боя задним ходом, огрызаясь из единственной уцелевшей двенадцатидюймовки. И, надо сказать, больно огрызался – один из снарядов разбил мостик и ходовую рубку «Русалки», и теперь она беспомощно дрейфовала по ветру, не отвечая на огонь.

«Адмирал Грейг» уже исчез с поверхности моря; остатки русской колонны миновали место его гибели - и вышли точно в лоб накатывающейся броненосной шеренге.

Есть такая охотничья байка: «Глянь-ка, кум, я медведя поймал! Так тащи его сюда! Да он не идет! Ну, тогда сам иди! Не могу, медведь не пускает!» Сейчас обе стороны оказались в положении то ли медведя, то ли охотника: ни те, ни другие не могли ни уклониться, ни навязать противнику свой рисунок боя. Оставалось идти в лоб, стреляя изо всех стволов, и пусть Господь поможет правому!

Башенные фрегаты вслед за «Смерчем» прорезали шеренгу британских броненосцев между «Циклопом» и «Тандерером». Англичане успели всего по разу выпалить из своих дульнозарядных чудищ, но выстрелы эти были сделаны практически в упор. «Смерч» получил сразу три попадания, «Чичагов» и «Спиридов» - по одному. При этом в носовой башне «Тандерера» (он стрелял по «Чичагову») произошел взрыв левого двенадцатисполовинойдюймового орудия – в запарке боя его зарядили повторно, после того, как по какой-то причине первого выстрела не произошло. Перебило, перекалечило человек сорок, всех, кто был в этот момент в башне [44]. Капитан, вообразив, что броненосец наскочил на мину, запаниковал, вывел «Тандерер» из строя и повернул на зюйд, прочь от места сражения.

Башни «адмиралов» и «Смерча» по-прежнему были развернуты на правый борт, а потому три прогремевших один за другим залпа достались «Циклопу» и «Нептуну». Низкий надводный борт «Циклопа» уберег его от попаданий - в надстройку британского монитора угодили лишь два девятидюймовых снаряда, один из которых не взорвался. А вот «Нептуну» досталось по полной программе. К тому же он, как крайне левый в ордере, оказался под огнем колонны «американцев», продолжавших обходное движение. Получив в оба борта не меньше девяти попаданий, «Нептун» быстро превратился в пылающую руину, и лишь чудом держался на воде.

Финальным аккордом боя стали два чудовищных взрыва. Сначала столб огня переломил пополам «Адмирала Лазарева»; двумя минутами позже взлетел на воздух «Белляйль». Спасенных не было, и никто уже не узнает, что там произошло – то ли огонь добрался до снарядных погребов, то ли кто-то из «лазаревцев», поняв, что неприятель берет верх, последовал примеру лейтенанта Казарского [45]...

Ветер, крепко задувавший с утра, к вечеру поутих. Дождевой фронт оттянулся к осту, туманная пелена, укрывавшая Финский залив, и съедавшая всякую видимость, истаяла с последними лучами солнца. Сражение постепенно сходило на нет: уже стих рев главных калибров, уже расходились на контркурсах поредевшие колонны, а в подступающих сумерках все еще гибли люди и корабли.

Избитый русскими и британскими снарядами «Глэттон» недалеко уполз от места схватки – помпы не справлялись с затоплениями, корма неотвратимо уходила в воду, и капитан, следуя примеру флагманского «Руперта», направил корабль к берегу. И не успел - «Глэттон» затонул в полумиле от песчаной, поросшей редким кустарником, косы. Над водой остались надстройка, увенчанная огрызком трубы, и покатая броневая крыша башни.