Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв. Страница 140

— Удешивили и упростили — "Перевел" термин "довели до логического совершенства", я.

— Скорее, сделали дороже и удобнее. — Валия задумчиво поиграла шнуровкой своего корсета, выглядывающего из-под белоснежной рубашки навыпуск. — Три артефакта, кевлар и шерсть Младшего, в качестве скрепляющей нити…

— Спал я на их шкурах — удобно! — Признался я и разглядел в глазах девушки ужас, смешанный с восхищением. — А что? Удобно же, правда! И блохи в них не заводятся, и не жарко…

— Насчет блох, это ты совершенно верно заметил… — Валия покраснела, — только спать или укрываться этими шкурами, мужчине противопоказано…

— А женщине?

— Олег, да ты никак ко мне клинья подбиваешь?! — Снайперша оторопела, хлопая на меня пушистыми ресницами.

— Ага… — Вздохнул я и принялся нашаривать рукой тетрапак с томатным соком. — А что? Занято?

Вместо ответа, девушка встала со своего места и пошла к двери.

"Значит, занято…" — Я мысленно вздохнул, нашел упаковку сока и принялся пялиться на удаляющуюся пятую точку красивой девушки, которая, как всегда, оказалась занята. — "Что такое "невезет" и когда это закончится?"

Сделав глоток, закрыл глаза.

Услышал щелчок замка двери и… Аккуратно поставил тетрапак на пол, хотя больше всего было желание швырнуть его в закрывшуюся за девушкой дверь, с такой силой, чтобы по чистеньким и беленьким стенам полетели красные брызги!

— Глаза можно открыть… — Голос девушки, нервно подрагивающий, заставил меня порадоваться, что я не стал разбрасываться продуктами — с одной стороны, а с другой, вновь мысленно надавать себе тумаков, за свою извечную привычку бежать впереди паровоза.

— А вдруг я их открою, а тебя — нет?

— Мы — живые люди. — Девушка вновь уселась на краешек моей кровати, касаясь своим бедром, моего бока. — А, все люди — смертны. Учитывая мою работу — может случится именно так, как ты и сказал…

— Спеши жить? — Я открыл глаза.

Валия тряхнула своими черно-рыжими волосами и рассмеялась в ответ, ни говоря, ни да, ни нет.

Все в лучших традициях индийской мелодрамы, чесслово!

— Ты оттого такая нарядная? — Я коснулся пальцем полу расстёгнутой рубашки. — Или с намеком?

— От моего намека, в твоем состоянии, только в ящик сыграть! — Девушка расхохоталась, но руку не оттолкнула. — Зашла проверить, да спокойной ночи пожелать… Может подушку поправить, да одеяльце, подоткнуть! Мало ли, человек больной, вдруг надо чего…

Валия говорила все быстрей, словно пряча за словами застаревшую боль, блестя глазами и краснея.

Пришлось взять ее за руку и слегка сжать, останавливая поток слов.

— Спасибо.

— Тогда, я пошла? — Валия замерла, ожидая моего собственного решения.

— С какой это радости, пошла? — Расхохотался я, чувствуя, что совсем не хочу отпускать эту девушку, хотя кое в чем она права: в моем состоянии, до деревянного макинтоша совсем рукой подать. Но, пока она рядом, сей деревянный скворечник меня пугает все меньше и меньше, становясь лишь отдаленной угрозой, не самой страшной, по сравнению с тем, если эта зеленоглазка сейчас встанет и уйдет… — Подушку не поправила, одеяльце не подоткнула, сказку не рассказала, на ночь не поцеловала! И вообще, я предпочитаю, чтобы одеяльце подтыкали изнутри…

— Пошляк! — Снайперша поймала мою руку и прижала к своей щеке. — И, за окном, между прочим, утро! Вот!

Только я собрался доказать сидящей девушке, что ночь или утро, в комнате без окон, понятие совершенно непринципиальное и все зависит от того, кто и чем занят, как ручка двери повернулась, пугая нас своим характерным щелчком.

— Я ее закрывала! — Валия сжала мне руку с такой силой, словно хотела выдавить из нее не только масло, но и вообще все, что только можно.

— Палаты больных не закрываются, голубки! — Игнатич, к вящему моему сожалению, обладал хорошим слухом. — Поворковали? А теперь, красавица, кыш! Там тебя Семен ищет, очень жаждет высказать тебе и твоему приятелю, все, что у него наболело, за эти два месяца… Включая и Рыжова — тоже!

— Он — Дурак! — Ощетинилась Валия. — Клинический случай, без надежды на выздоровление. А его приятель — дурак озабоченный!

— Они — дураки, ага. А ты, значит, умная? — Игнатич заложил руки за спину. — А кто Альберте мышеловки посоветовал жгучим перцем, натереть? А кто, милая моя, догадался компенсатор снять? Не подскажешь, прекрасное дитя, какая такая странная личность, этим двум оболтусам, в ботинки клей налила?

— Клей — точно не я! — Валия замахала свободной рукой, открещиваясь от обвинения. — Банки, поставить, поллитровые, тоже предложил Бен, кстати!

Тут я уже не выдержал и расхохотался во весь голос, настолько не вязались погоны полковника медицинской службы, с такой манерой общения. Да и Валия — тоже хороша!

А Бен… Он не виноват… Это он от меня услышал, по поводу банок… Поллитровых! Ну, пошутил я так, глупо и в сердцах!

Полковник, не будь дурак, свел два и два, получил ответ и покачал головой, давая понять, что я — Очень нехороший человек, издевающийся над человеком совсем с иным менталитетом!

— Я к тебе после обеда приду! — Шепнула Валия, наклонившись вперед и поцеловав меня в щеку. — Дождусь, когда Игнатич уйдет и сразу приду!

— Я все слышу! — Раскрыл наш заговор, полковник. — Через пару часов я уйду и буду занят до вечера, часов до пяти…

— Спасибо, Алексей Игнатьевич! — Валия легкокрылой птичкой слетела с моей кровати, поцеловала доктора и скрылась за дверью.

— Теперь с тобой… — Полковник перестал улыбаться, становясь жестким и требовательным офицером. — Оставшиеся ампулы, Аркан нам отдал. Точный результат скоро будет, но вот то, что в них — совершенно однозначно не сыворотка от обращения, понятно уже сейчас. Синтезировать такое у нас не получится или получится, но очень не скоро: не хватает оборудования и специалистов. С твоими анализами и показателями восстановления, будь моя воля, лежал бы те еще месяц, в коме. И мне спокойней, и тебя на подвиги не потянет.

— Что не так? — Я приготовился к длинному списку претензий, но доктор ограничился лишь коротким смешком, оставляя меня мучится в неизвестности. — Алексей Игнатьевич?

— Завтракай, капитан… — Полковник подошел к дальней стене и толкнул ее в сторону, демонстрируя потайной шкаф, спрятанный за панелью. — Потом одевайся и жди. Разговор у нас будет долгий…

Дождавшись, когда за врачом закроется дверь, проклиная вновь накатившую слабость, с трудом сел на кровати. Права была Валия, "возбуждение" пока надо отложить в дальний ящик, иначе — точно — сам в него сыграю!

Подтянув к себе поближе сервировочный столик, открыл первый термос-судок и потянул носом — пшённая каша. Во втором — шмат вареного мяса, судя по виду — говядина.

Рот наполнился слюной, и мозги сделали ручкой, дожидаясь насыщения желудка!

Глава 42

****

Толик Рыжов всегда жил по принципу "дураков бог любит", придуряясь по всем возможным, невозможным и запрещенным, поводам. Он даже своей будущей жене сделал предложение, отчаянно придуриваясь и кривляясь.

За что был бит будущим тестем и из разряда "будущих", одной только своей шуткой, перепрыгнул в разряд "так и не состоявшихся".

Через пару лет, глядя, во что превратилась Мари-Элена от семейной жизни, Толик признал, что боги дураков и вправду любят особой, нежной и трепетной, любовью. Хватило ему ума прийти и "выкатить" несостоявшемуся тестю целый литр мутного самогона, в благодарность за науку и вовремя "разведенные мосты".

В этот раз драки не было, а несостоявшаяся теща, которая тогда подзуживала супруга к физическому воздействию на идиота, две недели ходила, сверкая фонарями, сперва под левым, а потом и под обеими, глазами и втягивала голову в плечи при каждом громком звуке.