Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв. Страница 67

Никто за их столом не обратил внимания на появившегося правителя, проскользнувшего словно тень и занявшего свое место, так, словно сидел здесь все время, не отходя.

Тяжелый хрустальный бокал, наполненный красным вином, мелко подрагивал в его руке, выдавая нешуточную, с трудом сдерживаемую, ярость, что полыхала в глазах, сейчас слегка прикрытых веками, словно владелец отдыхал от трудов праведных, наслаждаясь гулом спешащих утолить два голода сразу, людей, сидящих за столами.

На мгновение, только на мгновение, отпустил Эрнест Тилль свою ярость наружу, широко раскрыв глаза. Миг, в котором, замерло время и шум затих сам собой.

Звякнула о тарелку вилка, опущенная неосторожным траппером, тут же втянувшим голову в плечи.

Эрнест Тилль, 64 года, вдовец и отец. Правитель города Траннуик.

Короткая стрижка, седые волосы, зеленые глаза и усталая улыбка.

Мир вертится вокруг таких как он.

Мир вертят такие как он.

Нет ничего страшнее, когда подобные ему люди говорят миру "стоп".

— Мои уважаемые гости! — Эрнест встал, продолжая сжимать в руках бокал. — Мои уважаемые соратники, компаньоны и близкие друзья! Последние 17 лет я вел этот город, холил его, лелеял, отстраивал и защищал. Стоял на стенах плечом к плечу и шел в атаку — наравне со всеми. 15 лет назад вы назвали меня Достойнейшим, вручив ключи, свои сердца и души. Пять лет назад мы, все вместе, решили, что мой титул станет наследным…

Мужчина сделал паузу и Бен тревожно зашарил глазами по лицам людей, сидящим напротив, ожидая что кто-то разорвет тишину.

— Моя дочь, Анна-Марина своевольно увела группу людей. Ради своей прихоти. Демонстрируя свою силу и мою власть. Не смотря на мой запрет… Не смотря на мой строжайший запрет, она покинула город. Сегодня она вернулась. Нужный фабрике ингредиент привезен. Но за него заплатили жизнями семнадцать мальчишек нашего города! — Эрнест поставил бокал на стол. — Семнадцать тех, кто поверил моей дочери. Тех, кто еще нужен городу, кто не обзавелся семьей, кто не оставил после себя потомства! Стоит ли водоросль таких жертв? Думаю, нет. Сможет ли моя дочь, заняв мое место, править этим городом справедливо и мудро? Думаю, нет!

Народ затаил дыхание, не сводя глаз с правителя, который, только что, прямо на их глазах совершал нечто такое странное, чего просто не могло быть…

— Вы знаете меня долгие годы. Вы знаете, что я ратовал за единовластие. Теперь же… Я изгоняю свою дочь из города и запрещаю ей возвращаться сюда в течении пяти лет, объявляя ее вне закона. Вернувшись сюда раньше времени, отказавшись уехать — она будет повешена, как преступница, каковой и является! Пусть на своей шкуре узнает, что такое жизнь без папы… — Последние слова мужчина произнес почти шепотом, отворачиваясь от гостей и уходя из обеденного зала.

— Нормально посидели… — Услышал Вродек от Олега и согласно кивнул.

— Эрнест всегда был перфекционистом… — Сосед Бена тяжело вздохнул. — И ему всегда не везло на женщин. Первая жена была гадина, вторая — шлюха. А дочь — мелкая змея, завистливая и тщеславная.

— И что? Вправду изгонит? — Не поверил Аркан. — Родную дочь?

— Обязательно. — Мужчина вытер губы о салфетку. — Даст сопровождающих, до границы и пинка, для скорости, добавит. А вернется — повесит, как и обещал.

— Нет чести в бесчестии… — Бен придвинул себе тарелку с рыбой. — Но, не пропадать же добру!

— Не пропадать. — Согласился его сосед, занося вилку над блюдом с жареной рыбьей мелочью. — И великое горе, и великая радость, в еде проходят быстрей!

Что же, прикажете спорить?

"Работай челюстями!" — Прикрикнул на самого себя Аркан. — "Лучше все-таки, жевать…"

Ужин, прерванный на столь впечатляющее заявление, растянулся на добрых два часа — всем было что обсудить, "обсосать" и выдать "на-гора" результаты своих умственных усилий.

Сколько Бен не прислушивался, все разговоры за их столом были о предстоящем изгнании. Тема смаковалась и уже пошли ставки — "выгонит не выгонит".

Пока еще все было 50х50, но морпех, поймавший уставший взгляд отца, принявшего решение, точно знал — выгонит. И хорошо, если не пинками и натравив собак.

— Бен. — К его уху склонился Картер. — Эрнест просил зайти. Вас, всех.

Видя, что Бен встает из-за стола, первым отреагировал Вродек — коснувшись плеча Олега, он привлек его внимание и через минуту, все трое следовали за широкой спиной Керпера через наполненную белыми колпаками кухню, через мрачно стоящую у двери, охрану, делающую вид, что происходящее и крики из-за двери их не касаются.

— Давно? — Картер кивнул на дверь и девичий визжащий голос внезапно смолк.

Тишина.

Страшная и пустая, прячущая в себе самые страшные, недосказанные слова, самые сильные эмоции, самые откровенные чувства.

Трижды стукнув в украшенную резьбой дверь, костяшками пальцев, "Оклахома" едва заметно поморщился — затейливая, тонкая резьба, переплетение виноградных лоз и розовых стеблей, отнюдь не способствовала целостности кожи на руках.

— Войдите. — Голос Правителя усталый и бесконечно далекий, словно из него только что вытащили все, что можно было вытащить. — Только гости, Картер.

К удивлению "Оклахомы", первым в дверь вошел толстяк, перекрывая своим немаленьким телом линию огня и давая своим друзьям, в случае чего, время на побег.

"Учитывая запас жира… Все верно… У него даже останется шанс выжить…" — Бывший рядовой, отлично помнил науку, которую в него вбивали сперва в роте, потом в учебке, а потом и во всех боевых действиях, что ему пришлось поучаствовать.

И, сам того не понимая, Картер признался самому себе, что толстяк ему не нравится. И очень странно, что лейтенант Аркан до сих пор не пристрелил эту белесую тушу, демаскирующую все на своем пути, всеми возможными способами.

Когда за троицей закрылась дверь, мужчина сделал два шага, прижался к стене и сполз по ней вниз, на пол, прямо под ноги охранников и не замечая размазываемой по спине, белой краски и пыльных пятен на брюках сзади.

— Меняются все и всё. — Пробормотал себе под нос "Оклахома", качая головой. — И ничего не меняется в лучшую сторону.

Кабинет, в котором оказались приглашенные, оказался маленьким, уютным и освещенным парой неярких ламп, словно у всех, разом, случилась светобоязнь.

Вродек сразу почувствовал запах сладковатой человеческой крови, Бен обратил внимание на бледного хозяина кабинета, замершего у растопленного камина, в котором, кроме дров, догорали бумаги, пытаясь улететь в трубу яркими, горящими крыльями экзотичных бабочек.

— Нам еще подождать за дверью? — Голос Олега, обычно резкий и раздражающий, в этот раз вдруг стал мягким и понимающим, обволакивающим и вежливым. Но вежливостью равного звучал он, а не просителя или лакея.

Бен уже знакомый с этой странностью, придержал оборотня, подняв кверху указательный палец и погрозив им, просто так, на всякий случай.

— Нет. — Эрнест отложил на подставку кочергу, которой ворошил горящие бумаги и развернулся к вошедшим, гостеприимно указывая на стоящие вокруг стола простые венские стулья, на гнутых ножках, с потертым лаком сидений. — Присаживайтесь. Пожалуйста.

Вежливость сильного человека, это больше чем простое уважение или внимание — это демонстрация себя.

— Благодарю. — Олег первым сел на жалобно скрипнувший под его весом, стул и замер, выпрямив спину и развернув плечи. — Спасибо за прекрасный ужин, господин Тилль.

И все. Лишь констатация факта в словах. Ни заискивания, ни тени улыбки. Равный сидит против равного. И пусть до Эрнеста еще не совсем дошло, что происходит, он уже попал под обаяние голоса, под его силу и обещание умолкнуть, едва придет время слушать.

Вродек смотрел на Бена, переводил взгляд на Олега и хозяина города, не веря в происходящее.

— Я рад, что вам пришлось по душе. И, прошу прощения, что несколько подпортил аппетит всем, своим заявлением. — Тиль сел во главе стола, а затем, непонятно почему, пересел ближе к Аркану, принимая странное правило равенства, навязанное всем в этой комнате, голосом русского. — К сожалению… У меня есть просьба…