Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв. Страница 75

— Считаешь, что артефакт — живой? — Бен замер, ожидая ответ.

— Живой — точно нет. А вот разумный… Скорее всего — да. Только мы с ним общий язык найти не можем. И, дай поспать! Тоже мне, медведище… Барибал!

"Ковер-самолет" от таких откровений даже скорость сбавил. Странное мировоззрение обычного человека, считающего, что разумное может быть и НЕ живым! Сам себя, "Кокон…" считал еще как живым! Настолько живым, что все эти люди… Оказывается, могут быть такими интересными!

"Стекло", прислушиваясь к ровному дыханию напарника тоже задумался.

"Вот умеет же, умеет, зараза, так сказать простую мысль, что потом полночи вертишься, пытаясь понять — врет или правду говорит! Все-то у него просто и понятно: "серый мир надо раскрасить"! " — Аркан покачал головой, точь-в-точь, как это делал в последние годы жизни его отец, когда Бен уже начал жить своей головой, но думать, еще, не научился. — "А если и вправду? Просто общего языка не нашли?! Значит, может быть, и холодильники могут мечтать? И мой артефакт — однажды со мной заговорит?"

"Ну, уж, ни за что!" — "Кокон…" честно отгородился от внешнего мира, занимаясь своим любимым делом — устраивая вылазку в соседние измерения. Можно было снова дождаться, когда Бен отмоет "подсвечники" и уберет их в "пенал", но вот так, из-под неба одного мира, перепрыгнуть в небо другого — это что-то!

И, пока люди спят, не контролируя и не вмешиваясь в полет, почему бы и нет?

Сине-красный осьминог, в коралловом море, с щупальцами уходящими в N-мерность и гигантская, оранжево-лиловая сороконожка. Давненько "Кокону…" не приходилось так быстро перемещаться, удирая от двух таких разных, преследователей. Едва он успел скрыться в другом мире, буквально "за углом", как осьминог и сороконожка вцепились друг в друга, вырывая кипящие куски плоти и жадно их поглощая, ни на секунду не останавливаясь и не отвлекаясь на то, что бы зарастить собственные прорехи, полученные от когтей и щупалец соперника. Выглядывая из-за угла, "Кокон…" восхищенно наблюдал, как безмозглые в этом мире сущности, тень более высших, отражают происходящие в верхних пределах, события. Сейчас, где-то "там", куда ковру-самолету пока и доступа нет, сошлись в схватке две силы. Две армии или два существа. Первым лопнул осьминог, раскидывая свои частицы на десятки миров. Частицы теряли свой цвет, становились серыми и таяли, таяли, таяли.

Сороконожка пережила своего соперника совсем не на много — сине-красная плоть, которой она так торопливо давилась, заглатывая в себя, вырвалась на волю, развалив хитиновое тело на две ровненькие половинки, сучащие своими ножками и изгибающиеся во все стороны.

— Жадность и спешка — Второй и четвертый признаки глупости. — Артефакт вспомнил своего создателя и его длинную линейку признаков. — Первый признак — зависть. Третий — злоба.

У глупости было 55 признаков. У мудрости — только два.

"…Миров целое N количество. В одном и том же мире — N-мерность. Все эти мерности встречаются в единой точке, предельно малой и неизмеримо огромной — одновременно. Тот, кто откроет "дверь" в этот мир — сможет беспрепятственно перемещаться по мирам, с любой мерностью. Я назвал мир нулевой мерности — Ничто. Ничто — отправная точка, как для оси абсцисс, так и для ординат. Остался пустяк — найти Ничто не в теории, а на практике!

Но, если есть Ничто, нулевая точка, то, как туда попасть простому смертному?!

Кто говорил о "простых смертных", Крокки? Нет! Ни ты, ни я, ни даже высшие сущности — рангом с бога или творца, в Ничто не поместятся. Только "матрикаты" — матрицы и образы…

Значит, нам там не побывать…

Ищи свой путь, а там — посмотрим!" — "Ковер-самолет" зачаровано ловил каждое затихающее слово из этой странной беседы, подслушанной "из-за угла".

"Значит, все-таки есть нулевая точка! Есть!" — Хвалил себя самого за сообразительность, "Кокон…" — "Но, если эта точка — "НОЛЬ — для всех…" Значит… Ай!" — Замечтавшийся артефакт едва успел ретироваться из измерения, поджав свою мерность, как цветок лепестки, в крепкий бутон. — "А ведь так и съесть могут!"

— … Рассвет, колючий, зимний, неласковый — вид сверху. Развалины и голый лес — прилагаются. — Олег изучал город, свесившись с края ковра-самолета, и комментировал увиденное таким тоном, что Бену очень, очень-очень, хотелось дать ему пинка и послушать, с каким криком Олег будет лететь вниз пятьсот метров. И что останется от него, после приземления. — Но все не так и плохо. В ближайшей видимости три десятка целых домов, так что для "мародёрки" место есть. Машины, думаю, сдулись и проржавели, так нам они и не нужны. Еще бы пару полицейских участков ломануть и будем по шею в малине ходить!

— То есть исцарапанными и в красном соке? — Уточнил Аркан, с ужасом слушая самого себя. Вот, что ни говори, а "с кем поведешься, на того и дети будут похожи"! А мышление Олега — еще та зараза заразная, ничем не перебиваемая и не остановимая. Еще чуть-чуть и их будут считать если и не любовниками, то братьями — точно!

— Ты, дом-то хоть помнишь, пенсионер застуженный? — Толстяк, устав разглядывать город, сел ровно. — Или как?

— Я все помню… — Огрызнулся Аркан. — Крыша была выше всех… А таких, вон, на весь город, всего четыре. У моей еще и балюстрады нет — когда дрались, снесли… Случайно… Ну и кресло, белое, пластиковое, должно лежать…

— Бен… Я искренне тобой восхищаюсь! — Олег лукаво сверкнул глазами. — Такая память! Такая внимательность! Такая предусмотрительность — и все тебе одному, досталось! Ау! Какой стул? Какая балюстрада? Снегу — метра два, на каждой крыше!

— Надо было тебя, все-таки, пнуть! — Аркан задумчиво почесал отросшую бороду, искренне ненавидимую, но… "согревает, согревает в холода, борода!" Вон, у Олега борода растет — три волосинки под левой ноздрей и целых пять — на подбородке! Как говорит сам толстяк — "пучок растительности". Оттого и ходит вечно в лыжной маске, пугая животных.

— Выбираем вон то здание. — Аркан ткнул рукой в дом, блестевший целенькими стеклопакетами. — У моего, точно, окна были целые. Особенно на восьмом-девятом этажах. А уж про тринадцатый-четырнадцатый и вовсе молчу…

Олег пожал плечами — можно подумать артефакт его слушается и вся эта перепалка, и взаправду, чего-то стоит. Хотя, если как фактор снятия стресса, то — да, стоит!

Пока "ковер-самолет" заходил на посадку, управляемый твердой рукой морпеха, парень проверил оружие и приготовился к неприятностям, которых, как правило, долго ждать не приходится, сколько ты к ним не готовься.

Снегу на крыше оказалось ниже колена, что никого не расстроило. Нашелся и белый, пластиковый стул, и даже тот самый флакон из-под лака, что находчивый морпех применил не по назначению.

Олег специально обошел все здание по краю, заглянул за край и присвистнул, представляя траекторию падения собачек, пытаясь найти скелеты, пока не вспомнил, что тагриссов, Бен сжег.

Вот и новое слово — "тагрисс"! Что имел в виду тот вампир, называя свою команду оборотней — "тагриссами"?

По словам Бена, пришедший по его душу был нагл, неосторожен и очень юн. Длинноухий — то есть точно — вампир из перворожденных, не новообращенная мразь, старательно гоняющаяся за свежей кровью и мясом. Но слишком молод. По словам Бена — вряд ли старше двадцати пяти.

— Олег! — "Стекло", возившийся с дверью, наконец-то с ней справился и теперь принюхивался к запахам, идущим с лестничной площадки. — Пошли.

Лестничная площадка 15-го этажа уже пострадала от времени и просочившейся с крыши, воды. Мороз устроил на площадке настоящий каток. А вот 14-й, а уж тем более — 13-й этажи, поражали своим пыльным запустением, тишиной, грязными окнами и сухими стенами, потолками и полами, словно и не было сверху толстой ледовой корки.