День в прошлом (СИ) - Головко Геннадий. Страница 2

- Гена, ты уже встал? Пора! Мы с отцом уходим на работу, закрой за нами! – это голос матери. Аж сердце сжалось! Какой же он родной, молодой, задорный, жизнелюбивый! Сколько же ей сейчас лет? Так, 28-го года, а сейчас, если верить Татьяне, 80-й. Значит, 52. Молодая совсем.

- Ты меня слышишь, лежебока?

- Да, мам, слышу. Щас закрою. – А мой-то голос! А! Совсем пацан! Любопытно, как я выгляжу? Дверь хлопнула. Тишина. Значит, они ушли на работу. Я осторожно приоткрыл дверь в коридор. Никого. Закрыл дверь на ключ. Огляделся. Холодильник, вешалка, закрытая знакомой до слез шторой из материала, который отец притащил с работы. Наверное, он еще зам директора кинотеатра. Трудно сейчас просчитать. И, если мы живем еще в ЭТОЙ квартире, мать по-прежнему работает в Крайкоме партии. Да, не долго ей там осталось продержаться. А вот и зеркало. Ой! Хорош! Молод, красив! И пробор посередине. Была бы возможность, поменял бы прическу. Времени нет, да и заподозрит кто? Брови черные, прямые, как стрела. Ух! Ни живота, ни морщин. Даже кубики на брюхе! Красота! Эх, остаться бы таким всю жизнь! Завидно и несправедливо сейчас смотреть на себя такого, когда как раз начал бороться с лишним весом! Раньше он даже не прилипал ни к одной части тела. Ладно, хватит любоваться собой, пойдем на кухню. Кухонька, конечно, малюсенькая, вся сделанная руками отца из какого-то бирюзового оргстекла. А ничего! Молодец! Газовая колонка, у которой бабушка втихаря курила свой «Север». Я, как будто бы даже почувствовал их запах. Эххе хе… Сердце заныло от тоски. И зачем я сюда вернулся? Хотя, прикольно, все-таки посмотреть на то, что осталось в памяти на всю жизнь, как старая фотография, а сейчас ожила всеми красками! Нет, здорово, все-таки Татьяна придумала! Люди об этом только мечтают, а ей удалось! Но что-то тут не так, а что, пока понять не могу. Ладно, потом разберусь. В комнатах и на балконах все было так же, как я помнил. И что же мне теперь делать? Ну, наверное, то же, что я делал в прежние времена. Я с трудом зажег колонку, помылся, почистил зубы. Бриться … наверное, не буду. Уж больно бритва стремная, со сменным и небезопасным лезвием. Того и гляди, без носа останешься. Хотя… Как-то я же брился раньше? И ничего. Очень аккуратно и медленно я пытался сбрить еще очень мягкие волоски на бороде. Вроде, получилось. Последний штрих, и… Черт бы побрал эту проклятущую бритву! Мог бы денек и небритым походить. Порезался-таки! Прямо на подбородке, на самом видном месте. Да и порез-то такой конкретный – сантиметра два! Ладно, где там у нас туалетная бумага? Присобачим кусочек на 5 минут – и кровь остановится. Пойду на свой балкон. Как часто он мене снился! Отличный вид, правда, это, наверное, за счет прекрасной погоды. Да, треники-то уже менять пора.

- Эй, привет!

Это кто? И где? Аааа, это девочка с пятого этажа в доме напротив. Как же ее зовут? Таня! Точно, Таня!

- Привет! Как дела?

- Отлично!

Девочка Таня была на пару лет меня младше, эдакая смуглая и крепенькая. По-видимому, я ей очень нравился, поэтому, как-то раз она даже пригласила меня к себе домой. Слава богу, мой визит закончился исключительно дружеским разговором, хотя, я подозреваю, Таня рассчитывала на большее. Видимо она, все-таки, не теряла надежды по сей день. Зря, конечно. Больше мы с ней никогда не встретимся. И этот «привет», скорее всего, был последним. Господи, как скучно знать все наперед. Она даже засветилась на выпускной фотографии по окончании училища вместе со мной, моими родителями и братом. До сих пор на нее поглядываю.

Таня помахала рукой. О чем было говорить дальше, никто не знал, поэтому, я, также помахав ей в ответ, ретировался в комнату. Чем же мне, все-таки, заняться? Не успел я об этом подумать, как раздался телефонный звонок.

- Привет! Что делаешь? – Господи, это ж Сорокин, мой лучший друг, художник и музыкант. Человек не от мира сего, за что я его так люблю до сих пор. Только вот не видел его уже 9 лет. Кто что говорит. Кто – сошел с ума и никого не узнает после смерти матери, другие так и вовсе его похоронили. Я искал его последние 3 года, однако, безуспешно. А сейчас на тебе! Жив-здоров!

- Привет! Да ничего!

- Слушай, я обещал к тебе сегодня зайти, но вчера вечером приехал мой брат, Саша из Москвы! Да ты его должен помнить! Мы вместе музицировали год назад у меня дома.

- Помню, конечно.

- Так вот, ты не обижайся, мы с родителями и с Сашкой должны поехать на кладбище к бабушке, потом обед и все такое, так что, если вдруг получится, заеду обязательно. Ты знаешь, какую он песню привез? Новую, от «Машины времени». «Марионетки» называется. Классная песня! Я ее уже почти выучил, потом тебе сыграю!

- Ок, давай!

Небольшое недоумение и короткие гудки. Я понял, в чем дело! Раньше ОК говорить было не принято. А сейчас всего-то и не вспомнишь, что и когда принято было говорить ТОГДА. Интересно, а что у меня из одежды? Открыл шкаф. Не густо. Пара рубашечек. Ничего, пойдет, вроде. Штанишки вельветовые. Желтые. Очень хорошо их помню. Потом их еще перешьет Инна, моя будущая жена, когда я буду лежать в госпитале. Я тогда ужасно рассердился. Ну, маловаты они мне тогда стали, но кто ж тебе разрешить их кромсать? Хотя, ей они, конечно, шли. А все от чего? От бедности. Да, жили мы, как я вижу, не жирно. А вот и мои знаменитые туфли. Сшитые на заказ Бориным отцом, фронтовиком, который всю мирную жизнь просидел в сапожной будке и шил отличную обувь. На каблуках! Как же я их носил-то? Как педик какой-то. Благо, хоть брюки не клешеные. А вот и курточка. Типа замшевой, мягкая ткань, коричневый цвет, на молнии. Вполне себе приличная. Где ж моя расческа? Вот она! Это бабушкин изогнутый гребень, которым очень даже удобно расчесывать волосы назад, имея коронный пробор посередине. Итак, иду гулять! Стоп! Опять звонок. Любопытно, кто бы это мог быть? Сейчас лучше и не гадать.

- Ну, привет! Проснулся уже? Что делаешь? – приятный женский голос. Но чей? Пока непонятно. Ладно, нужно потянуть время, вытащить из нее максимум информации, а там, глядишь, и разберемся.

- Привет! Нормально. Давно уже встал. – дальше пусть развивает тему она.

- Ой, я тоже встала поздно. Слушай, а какое сегодня число? – Вот это вопросик! Я и сам-то не знаю! Где-то должен висеть отрывной календарь. А где? Не помню! Может, на кухне? Блин, с этим шнурком для телефона далеко не уйдешь! Как бы доползти до кухни на этом шнурке? Взять в руку аппарат, а там, насколько дотянется. Пошли!

- Ну, ты даешь! Даже число не помнишь! А какой день недели? Тоже забыла? – это я тяну время и тяну шнур на кухню. Точно, вот он, справа на стенке. Надеюсь, мама, как обычно, оторвала вчерашний листок? Стоп! Шнур закончился. А если вытянуться во весь рост и растянуть руки с аппаратом? В трубке какое-то щебетание, не разобрать. Зато, кажется, вижу число. Так и есть, 25 июля, пятница.

- Пятница сегодня, 25 июля, 1980 года от рождества Христова, - гордо продекламировал я. Голос засмеялся.

- Спасибо за полный ответ.

- На здоровье!

- Что делаешь? – Я посмотрел на свой прикид. Сказать, что иду гулять, так, не дай Бог, прицепится. А мне сейчас это совсем не интересно. Будь то крокодил, будь принцесса. Боюсь, не совладаю я с современным языком и будет сильный конфуз.

- Да, в принципе, ничего. Балдею, — это, вроде, должно прокатить.

- Я тоже. Слушай, я, наверное, сегодня не смогу к тебе приехать, вчера была у врача. Ну, ты понял, у кого. Сделали укольчик, вроде, все в порядке. Но сказали, с этим делом нужно пару дней подождать. – Так вот оно что! Точнее, кто! Это же Ленка! Мы встречаемся с ней уже полгода. Она на три года меня младше. Красивая блондинка. Один недостаток: в любой неподходящий, да и в подходящий момент готова уйти в декрет. Вот, оказывается, и вчера была у моего знакомого врача по этому же поводу. Конечно же, она мечтает уехать со мной к месту дальнейшего прохождения службы, но, кажется, уже начала понимать, что этого не случится. Позже, она напишет мне на Украину, что опять беременна и готова приехать ко мне навсегда. К сожалению, я, наверное, ее обижу, сказав, что пока не готов к семейным отношениям. Позже, через пару месяцев она, по словам моих друзей, быстренько выйдет замуж, и в мае родит девочку. А Бог его знает? Может, может, быть… Правда, никто до сих пор претензий не предъявлял.