Возмездие (СИ) - Кельвин Август. Страница 35

Все шестьдесят мест вектаба заняты, Анимур сел у окна. Наблюдает как быстро уменьшается город под ними, превращается в небольшой круг над водой. Пилот включил ритмичную музыку на максимальной громкости. За окном мелькают облака, небо чистое и ясное. В салоне пахнет кожей, которой обиты все сиденья, стены и потолок покрыты белым матовым пластиком. Легкий говор слышится со всех сторон, откуда-то сзади доносится смех, снизу слышится низкий гул двигателя. Солнце печет сквозь окно, так что Анимур даже чувствует, как капли пота текут по спине. Сосед, — пожилой седой мужчина, — уснул с открытым ртом, потому подбородок его залила слюна. В салоне душно, даже кондиционер лишь частично спасает от духоты и жары. Вскоре солнце спряталось за серыми тучами, водная гладь сменилась могучим древним лесом. Громкая музыка, духота, неудобное кресло не смогли помешать сну Анимура, потому вскоре он задремал. И снилось ему прекрасное будущее: красивая жена ободряет его быть честным, сынишка спрашивает, как ему поступить на контрольной, списать или нет; светлая квартира, фрукты, ароматный кофе, мягкая рубашка, сладкий поцелуй…

-Тебя что, особо будить надо? — Запах спирта от злобного старика — Все, прилетели мы. Выходим. Молодежь, вечно спите, работать надо, а не спать…

Анимур вышел из вектаба и пошел с толпой мужчин к выходу с крыши. Бригаду рабочих ведет какой-то мужчина в сером костюме и черных солнечных очках. Вот уже все они спускаются по лестнице. Анимур ощущает прохладу лестничного спуска, оставляя позади жару улицы. Чем ниже спускается колонна рабочих, тем воздух становится тяжелее, даже будто бы сырым становится. Чувствуется теперь какая-то странная сырость и неприятный, как в подвале, запах. И сам спуск длится как-то уже слишком долго, подозрительно долго. Но колонна продолжает движение и невозможно не двигаться, находясь в ней. Эти холодные белые стены с зеленой полосой, граффити…

Анимур идет в середине колонны. Слышит какие-то вскрикивания внизу, а колонна все движется, спускается к этим звукам. Парни, что впереди идут, оборачиваются, на лицах испуг, бегут вверх, толкают Анимура, вынуждают бежать спиной вперед, упираясь в животы идущих сзади. А по лестнице поднимаются мужчины в серых костюмах, стреляют красными дротиками в рабочих. Люди падают, словно убитые. Свистят дротики…Один попал, в ногу! Мир сотрясся и помутнел, тело обмякло, Анимур упал…

II

Тьма. Холод и дрожь. Холодный металл, сырость и вонь, воздух затхлый. Кажется с каждым вдохом тяжелее дышать и легкие наполняются водой, и хочется сплюнуть но не получается. Язык и лицо онемели, Анимур осознал, что сидит на холодном металлическом стуле, связанный, руками привязанный к ручкам стула. Пытается крикнуть, но лишь слабый стон вырывается из груди. Слабый, еле слышный вопль доносится справа. Анимур с огромным трудом преодолевая онемение во всем теле поворачивает голову вправо: никого, лишь тьма и сырость.

Скрип и шум, яркий свет врывается в помещение, пронзая глаза нестерпимой болью. В помещение входят трое в белых халатах и оранжевых полупрозрачных очках. Один из них указывает рукой на соседа Анимура. Громила в белом халате хватает руку мужчины и крепко держит пока другой медленно делает ему инъекцию шприцем, который все время держал в руках. Мужчина кричит, пытается вырвать свою руку, хочет вырваться и убежать, он судорожно бьется о металлический стул, тело его достигло такого напряжения, при котором вены становятся рельефными и словно бы затвердевают. Но как ни бился он, вырваться не мог, и человек в белом халате сделал ему инъекцию. А затем они ушли. И снова тьма и холод, и сырость…

— Эй, друг, что происходит? — Спрашивает Анимур через боль. В ответ слышит ругательства и сквернословия, и проклятия и плач. Но ничего конкретного, никакой информации. Да и не мог тот мужчина сказать хоть что-то, ибо сам ничего не знал.

И как узнать как течет время в этой тьме? Кажется, что оно остановилось, ведь ничего не менялось, сырость, холод, боль. Но вскоре и в эту кромешную тьму вошли перемены. Сосед Анимура, которому сделали неизвестную инъекцию, начал тихо постанывать. Вот стон его становится громче и протяжнее, сильнее, и вот он уже вопит. Во тьму ворвался вопль, крик и плач. И этот вопль входит в Анимура, пронзал сердце страхом, ужасом. Кто-то сказал, что лекарство от страха — надежда, но у него нет надежды, абсолютно ничего, кроме тьмы и вопля, и неизвестности.

Слышно, как сосед трясется, бьется и дрожит, тело содрогается в конвульсиях, сопровождаемых воплем и слезами. Кричит что-то невразумительное, бессмысленное! А вот вскрикнул какое-то женское имя, плачет как ребенок, снова имя, снова вопль! Как же темно и страшно! Анимур еще больше отчаялся, ибо сам он, когда придут эти люди и ему сделают этот укол, воззовет ли чье-то имя? Имя дорого близкого человека… О чем будет он вопить? О свободе? Которую он и не имел даже тогда, когда не сидел еще на этом стуле. О жизни? Которой у него и не было, ибо вся жизнь его была в тяжелой работе, иногда почти не оплачиваемой, всеми презираемой. О чем будет он молить? О близком человеке? Но о ком? Кто ждет его в солнечном городе Коф? Кто смотрит в окно одного из небоскребов и трепетно хранит в сердце своем его имя? Никто. Кто постучит в дверь его квартиры, пока его нет, и вспомнит, что Анимур в командировке по работе, и опечалится, так как забыл о том и хотел навестить друга? Никто. Ни друзей, ни семьи, ни жизни…

Снова вопль, снова дрожь от холода, и снова боль в кистях рук от этой дрожи, ибо веревки уже до крови разодрали руки. И слезы потекли по лицу, застывшему в выражении страха и безысходности…

Скрип, снова отворилась дверь, она, кажется, такая тяжелая! Снова вошли трое в халатах и оранжевых очках. Один быстро подошел к Анимуру и крепко зафиксировал его руку, другой наклонился и сделал ему инъекцию какой-то зеленой жидкости. И снова они ушли, и остался Анимур, объятый тьмою, в ожидании мучений, которые должны начаться вот вот, с минуты на минуту. Считает секунды вслух, стараясь говорить громко, чтобы перекричать вопль своего соседа.

Сначала тело его как будто бы согрелось, обмякло и расслабилось. Анимур не чувствует более холода металлического стула, и боли в кистях, и онемения в мышцах, но какое-то странное тепло потекло по венам, он чувствовал как оно достигает кончиков его пальцев на ногах, и как заполняет его голову, как согревает сердце. Но вскоре это тепло стало тяжелеть, как будто бы набирать массу, и вот уже больно держать это тепло в себе. Анимур вскрикнул, затем еще, затем еще и еще…И вот уже тепло это давит на него изнутри, прижимает к стулу чудовищной силой. И кажется, что оно своей массой давит органы, выдавливает кровь, ломает кости. Но вскоре боль перестала, Анимур потерял сознание, и комнату эту, тьму и сырость, страх и отчаяние, накрыла куда более глубокая, вечная тьма…

III

-Я один, один, один… Одинок, никого нет, никто не ждет… Я один… Один…Один… — Бубнит Анимур, не осознавая слов, но возвращаясь в сознание. А кругом все та же тьма, все та же сырость и тот же холод. Но сосед более не кричит, да и сам он чувствует легкость в теле и силу, какой никогда не чувствовал.

— Ты уже много раз сказал это… — Услышал Анимур голос своего соседа.

— Что сказал? — Спросил он и сам удивился крепости своего голоса и его силе.

— Что ты один… Что это значит? — Анимур попытался вспомнить свои слова, но они словно сон, забытый при пробуждении, ускользают от него.

— Вероятно то, что я один… — Ответил Анимур и сердце его исполнилось печалью. Он наконец полностью пробудился и теперь снова осознает где он, что с ним случилось, вспомнил инъекцию и боль. — Давно ты очнулся? — Обратился он к соседу.

— Не на много раньше тебя… Я очнулся и… Очнулся и услышал твои стоны… Ты говорил, что ты один, одинок… Я подумал, что ты очнулся и говоришь все это…И спросил тебя…И вот так. Ты чувствуешь это?