Возмездие (СИ) - Кельвин Август. Страница 49

Две девушки вошли в помещение и сразу же увидели эту сцену. Афия выстрелила — мертвое тело налегло на рыжую. Девушка с отвращением оттолкнула его, отскочила в сторону, села на пол и разревелась. Афия застрелила еще двоих, пятно растворилось. Несколько человекоподобных дроидов подняли тела убитых и погрузили их на носилки. Вскоре снова раздался скрежет, белая полоса истончилась, исчезла.

«Почему так? Почему…» — думала рыжая и не могла понять почему столько зла вокруг. Неужели нет ничего важнее в эту минуту, в этот страшный миг, неужели так важно удовлетворить свою животную похоть? Почему нельзя помочь, почему нельзя помочь друг другу?

Напряжение достигло предела, рыжая попыталась встать, но не смогла, ноги дрожат и не держат ее, руки трясутся неконтролируемо. Так сидела она у стены, всхлипывала, слушая как стонет парень, которого ранила выстрелом та девушка, парень из пятна, он, наверное, лежит сейчас где-то, истекает кровью и мучается. Так ему и надо! Заслужил! Или нет? Или же и он достоин сострадания и милости? Рыжая думала так, а пока думала уснула.

— Сюда! Иди тебе сказали! — Черненькая девушка толкнула ее. Рыжая до сих пор не поняла, как она оказалась в светлом коридоре. Яркий электрический свет режет глаза. Сознание тяжелое, часть его еще не вернулась из мира снов. Широкая дверь в конце коридора раскрывается, предстает перед колонной просторное белое помещение с высокими столиками и множеством медицинских тележек. Рыжую положили на один из этих столов. Девушка увидела в углу из белых стен кучу черно-белых тел…Но вот уже ее положили на стол, руки и ноги приковали к столу. Мужчина в черном костюме и черной маске возник над ней.

Эдус обнаружил, что лицо этой рыжей девушки так похоже на лицо той, что он любил. Ее глаза, ее дрожащие губы. Блеснули в глазах его горькие слезы, скрытые черной маской. Эдус снял перчатку, протянул руку к лицу девушки и слегка коснулся его… И что? Быть может это ее лицо? О, так похожа, столько сходства! Быть может прикоснувшись к ее лицу, к ее слезинкам он приблизится к милой, к той, что любил? Коснулся. Но нет…Эдус надел перчатку обратно, поднял свою руку над ней…

Глаза ее заплыли слезами, как будто утонули в них, грудь сотряслась в рыданиях, и стон, что вырвался в душевных муках, постепенно стал воплем, рожденным болью…Вскоре Эдус держал уже в руке маленький серый шарик. Он стоял ошеломленный, смотрел на него.

— Вот он…косортат…Это доку… — Распорядился он, — и остановитесь пока что… Больше не ведите…А этих, — указал он на трупы в углу, — этих, — повторил своим хриплым голосом, — этих выбросьте в море.

— А ее? — Спросила Тафия указывая на рыжую.

— Ее оставьте. — Эдус освободил ноги девушки, затем руки, затем поднял ее и понес на руках в свою каюту.

Серая дверь послушно отворилась и впустила его внутрь каюты. Эдус положил рыжую на кровать, поставил табуретку рядом с ее лицом и сел. Снял перчатки и аккуратно убрал прядь рыжих волос с лица. Так долго он сидел, взявшись руками за голову, и смотрел на ее безжизненное лицо. Слезы текли по его лицу, а сердце исполнялось не сожалением, не жалостью, не состраданием, а яростью и лютой черной ненавистью… Вскоре последняя горькая капля упала с его лица. Он встал. Так же заботливо взял ее тело и поднялся с ним на верхнюю палубу. Подошел к самому краю, под ним, внизу, синие волны преследуют друг друга, двигаясь неспешно, но решительно.

Эдус прижал рыжую к себе, обнял крепко, и затем сбросил тело вниз. И видел он, как играет ветер с ее волосами пока она падает, голова как будто бы вспыхнула языками пламени. Но затем море поглотило ее и потушило всякий огонь, и умолкли языки…

VI

Волны с шумом накатываются на песчаный берег. Вдали стяеь миллиард огней — то Амария парит над водой, по берегу разбросаны невысокие дома, они возвышаются над черно-синими волнами черными квадратами, треугольниками, трапециями. И каждое здание горит синими, зелеными, желтыми точками.

На самой окраине материковой Амарии стоит одиноко кирпичное пятиэтажное здание. В окнах его не горит свет, стекла помутнели и покрылись слоем пыли. На песке стоит черный нант.

Сквозной ветер качает старую ржавую дверь на петлях, эхо разносит этот скрип по пустым этажам и комнатам. Сквозь бетонные плиты перекрытий слышатся с подвала чьи-то вопли. Черная кошка трусливо бродит по первому этажу, испуганно оглядывается всякий раз, как снизу доносится вопль.

Воздух в подвале сырой и спертый, и холодный. Пахнет ржавчиной и чем-то тухлым…Тусклый свет маленькой лампы освещает широкую комнату. На мокром, уже гниющим от влаги ковре лежит мужчина, руки его и ноги привязаны цепями к арматуре, торчащей из бетона. Мужчина вопит. Две черные девушки стоят над ним.

— Сволочь! — Воскликнула черненькая девушка и пнула мужчину в бок.

— Афия! — Воскликнула вторая, — это бесполезно! Надо крыс!

— Неси клетку! — Скомандовала Афия. Мужчина закричал, нижняя половина его лица скрыта под туго завязанной тряпицей. Тафия принесла клетку. Афия взяла ее посмотрела внимательно на злобную, голодную крысу внутри нее.

— Значит, ты получаешь то, что хочешь?! А если лишить тебя того, чем ты хочешь?!А? — Спросила она. Мужчина лишь сильнее возопил. Афия открыла клетку сверху, быстро перевернула и поставила открытой стороной вниз мужчине на пах. Эхо разнесло леденящий кровь вопль по подвалу, черная кошка снова в ужасе оглянулась, вся напряглась, спину свою сгорбила.

Под Гаргоном образовалась лужа крови, а под головой лужа слез…Афия убрала клетку с хищником в сторону, тело мужчины содрогается в конвульсиях. Он не может говорить, дышит прерывисто, молит о милости невразумительными стонами. Тафия отошла немного во мрак, чтобы не видеть этого ужаса вблизи, ноги ее слегка дрожат и грудь исполнилась тревогой.

Афия сняла с лица его повязку, присела рядом с головой и посмотрела ему в глаза.

— Значит, все что хочешь? Этого ты точно не хочешь! — Сказала она и подняла над его лицом длинную склянку с бесцветной жидкостью. Маслянистая струя потянулась к лицу. Снова эхо разнесло леденящий душу холод по подвалу, снова кошка застыла, устремив свой взгляд во тьму, вся напряглась.

— Это была кислота? — Спросила Тафия. Афия лишь кивнула в ответ и жалобно, с состраданием посмотрела ей в глаза.

Сестры вышли. Вернулись еще с тремя клетками, в каждой из которых так же были голодные крысы. Афия подошла к Гаргону:

— Зачем? Почему? — Спрашивает она и плачет, — Для чего столько злобы? — Повторяет она и с отвращением, и с болью смотрит на лицо, изуродованное химическими ожогами. — От чего ты такой монстр?! — Воскликнула она. В ответ Гаргон зашевелился, послышался его хриплый голос и кашель:

— Я не монстр… Я — человек…

Ржавая железная дверь просторной широкой комнаты в подвале со скрипом затворилась. Крысы покинули свои клетки, устремились в поисках добычи к еле живому телу человека, их так манил запах крови, запах плоти. Они так хотели этого, и в этом ограниченном пространстве они получили все, чего хотели…

Черный нант взлетел и устремился в небо. В салоне тепло, пахнет приятно после многих минут в сыром подвале. Приборы горят приятным синим светом, снаружи доносится чуть слышный гул.

— Ты как? — Спросила Афия сестру.

— Мерзко… — Ответила Тафия.

— Мы отомстили… — Тафия промолчала.

— Как же Эдус, что с ним? — Спросила она после долгого молчания.

— Эдус… Пока он ищет Гаргона, он готов на все. Убедим его ограбить банк. Возьмем деньги и исчезнем. Например в Андарии…

— Это так далеко…

— Мы должны жить дальше. — Проговорила Афия со слезами. — Дальше… — Тафия обняла ее крепко, насколько могла позволить себе обнять пилота нанта, чтобы не отвлекать его.

— Мы будем жить…Но месть…Обида…

— Ничего не изменилось! — Воскликнула вдруг Афия, резко повернулась к сестре лицом.

— Ничего… — В глубочайшей печали покачала головой Тафия, — ничего..