Аллоген. Пенталогия (СИ) - Антоневич Андрей Анатольевич. Страница 67

— Кто вы? — еще раз спросил Юра.

— Так будет лучше, — последовал ответ и Юра очутился внутри шара, который был подобен тому, в котором он был на корабле малседонцев.

К своему удивлению Юра опять увидел свое тело и своего собеседника. Это был дельфин, точной такой же, как и дельфины, изображение которых он видел на уроках биологии в детстве, только тело его было покрыто синими чешуйками с металлическим блеском. Сфера, в которой они находились, неслась в каком-то пространстве, постоянно меняющим свой цвет, словно в потоке реки.

— Пускай тебя не смущает мой вид, — не открывая рта, произнес дельфин: — Я, Аллоген и это всего лишь оболочка илилифа, в которой сейчас я нахожусь.

— Один малседонец мне сказал, что илилифы давно исчезли.

— Да.

— Тогда как же…

— Сейчас мы в другом времени и в другом пространстве. В этом времени расы, которые та уже встречал, только начали развиваться. Это неважно…

— А что важно?

— Важно, зачем ты появился…У каждого существа во Вселенной есть свой смысл. Это один из законов, которому подчиняется все существующие формы жизни. Я, Аллоген, и мое предназначение восстанавливать баланс во вселенной, когда рано или поздно начинают нарушать существующие законы. У каждого живого существа есть то, что люди называют душой или эон. Именно это и составляет плерому. После биологической смерти тела эон не исчезает, а появляется в новой форме жизни, возраждаясь каждый раз, пока не достигнет определенной ступени развития. Архонты смогли извлекать эоны из живых существ и использовать их энергию в своих целях, но этим они нарушили баланс. Тебе предстоит попытаться его восстановить. Только это может спасти твою расу от исчезновения.

— Почему мне?

— Каждый эон несет в себе информацию о прожитой жизни, но в последующем своем воплощении существо не помнит о своих прожитых жизнях. За исключением Аллогенов, смысл существования которых — стоять на страже баланса мироздания.

— И много…э…э…таких как вы существ.

— Не знаю, но ты был зачат человеком, который стал Аллогеном.

— Мой отец Аллоген? — ошарашено спросил Юра.

— Теперь да, но когда ты был зачат, он был только на пути становления. Именно поэтому у тебя возможности, находясь в физической оболочке, взаимодействовать с плеромой и влиять на другие эоны живых существ.

— Я не знаю, как это использовать.

— Эта сфера и есть тот источник, который позволит тебе использовать свои силы для восстановления баланса. Эта разумная энергия, которая теперь в тебе, а ты в ней. Используй ее по назначению и помни, что грань очень легко перейти. Злоупотребляя воздействием на плерому, ты можешь сам нарушить баланс и тогда последствия могут совсем другие от желаемых.

— Я не готов.

— Я когда то тоже был не готов. Прощай…сын…

Последние слова Юра уже не услышал, потому что от резко возникшего свиста заложило уши.

Глава 12

Юра по-прежнему лежал в узком лазе и задыхался от нехватки кислорода.

— Началось кислородное голодание, — решил про себя он и подумал о том, что неплохо было бы воспользоваться антибиотиками, которых полно у них в лазарете, что бы обработать рану.

Внезапно он очутился в ординаторской лазарета. В комнате никого не было, за исключением Юхани, который, сгорбившись, сидел с котелком в руках и размазывал по лицу слезы. Появление Юры вызвало перепад напряжения в электросети и лапочки в посещении отчаянно заморгали. Юхани поднял голову и котелок вывалился из его рук, расплескав по полу его содержимое. Приторно-вонючий аромат чая распространился по комнате.

С минуту Юра удивленно таращился с открытым ром на Юхани, а тот на Юру.

— Наверное, много конопли заваривать нельзя, — вздохнул Юхани и опустился на пол, затирая замызганным рукавом кителя, лужу с чаем.

Юра осмотрел себя сверху вниз. Он по-прежнему был в той же одежде без одной чешки на ноге. На груди справа в разрезе разорванной майки у него розовел свежий шрам от раны, которая затянулась сама собой. От всего его тела исходило легкое свечение. Он вспомнил слова илилифа о том, что энергия теперь в нем, а он в ней. Словно в подтверждение его мыслей сияние от его тело разошлось по комнате и обрело форму сферы. Юра закрыл глаза, и сфера легким светящимся маревом вошла обратно в его тело.

Юхани, наблюдая за этой сценой, перестал тереть лужу и испуганно смотрел на Юру.

— Юхани, это я Юрка Икин, — наконец, открыв глаза, сказал Юра.

Юхани поднялся с колен и робко подошел к Юрке. Недоверчиво потрогал его пальцем в грудь и опять заплакал.

— Как ты тут оказался? — сквозь слезы спросил маленький финн.

— Неважно. Украл одну вещицу у архонтов, — ответил Юра.

Юхани недоверчиво смотрел на Юру и то порывался отойти в сторонку, то подойти ближе.

— Где Вазген Ашотович, Давид, Кьет? — решил прервать его мытарства Юра.

Уже начавшие высыхать на лице слезы опять хлынули из глаз санитара:

— Давид пошел делать массаж Гражине. Теперь он ее личный врач. Так приказал Рауль. Раненных у нас теперь нет, потому что их всех отдали акремонцам.

— Как отдали?

— Гошкевич — собака, на стороне акремонцев. Когда ты уехал с лицеклювом несколько дней продолжались бои с акремонцами. Они неожиданно напали на нас со стороны гор, откуда их никто не ждал. Один из их отрядов пробивался к нам по заброшенному туннелю под землей. Рауль предусмотрел этот вариант и в туннеле стоял большой отряд, который отбил их атаку, но в это время они спустились с гор и захватили танки.

— Чем закончилось?

— Атку отбили. Захваченные два танка мы уничтожили, а они в свою очередь один наш экипаж. Очень было много раненных. В итоге через два дня к последней уцелевшей вышке вышел Гошкевич и предложил от его имени заключить перемирие. В результате всех раненных и неугодных Раулю таких, как Никита Сергеевич, отдали лицеклювам, а они отвели своих солдат от наших рубежей.

— Сколько людей отдали?

— Около тысячи и Кьета тоже, — опять залился слезами Юхани.

— А его чего?

— Потому что он толстый и много ест.

— А Вазген Ашотович где?

— Умер.

— Как умер?

— Ты теперь объявлен предателем. После того как ты убил Жана, вина больше Вазгену Ашотовичу никто не давал. Запасы были реквизированы. Поэтому он начал пить самогонку Камилы и через три дня умер. Давид сказал, что от цирроза печени.

— Я Жана не убивал. Это сделали бойцы Рауля.

— Я верю. Только изменить теперь ничего нельзя.

— Юхани, я сейчас исчезну, только ты не пугайся — это такая технология инопланетная, — у Юры в голове начал вырисовываться план дальнейших действий: — а ты пока меня не будет, никому о том, что меня видел, не рассказывай, а то тебя тоже отдадут акремонцам.

Юхани утвердительно закивал головой.

— Есть что-нибудь перекусить? — поинтересовался Юра. Он понял, что очень хочет есть, хотя усталости и слабости в себе не чувствовал, но желудок его урчал как двигатель погибшего вездехода.

— Да, да, конечно, — суетливо залепетал Юхани: — У Кьета всегда была заначка, на всякий случай. С одной из полок, на которой лежали пакеты с физраствором, он, немного порывшись, достал мешочек с сухарями, которые Юра моментально умолотил, запив водой из крана.

— Я скоро буду, — сказал Юра и представил место, где остались останки Зака.

Опять сработало. Юра моментально очутился возле куста с подземным лазом. Уже темнело, и сумерки потихоньку плотно затягивали верхушки деревьев. На месте сражения с амбросийцем, вовсю хозяйничала стая волков. Десяток матерых псов ожесточенно грызлись между собой, деля свою добычу.

Эта была Кристина. Волки разорвали, ее когда-то красивое тело, на несколько кусков и таскали от дерева к дереву, жадно вырывая мясо друг у друга из пасти. При этом останки медведя и амбросийца их совершенно не интересовали.

Волки сначала почувствовали и только потом заметили появление Юры. В сумерках сфера вокруг его тела светилась ярким светом, освещая ближайшее пространство вокруг. Один из волков, недолго размышляя, прыгнул на Юру и упал замертво в метре от него, пораженный невидимой силой. Юра ничего не делал. Источник сработал сам, устранив угрозу для его носителя. Это отрезвляюще подействовало на остальных зверей, которые моментально ретировались в лес, бросив добычу.