Нимф (СИ) - Санди Мариэм. Страница 7

Где-то в саванне.

Великий Бог плодородия и Небесной благодати, а если верить соцкарте профессор антропологии Иван Бернардович Лю, был доволен.

Присел на корточки, подметая роскошной шкурой леопарда дорожную пыль. Потыкал смуглым пальцем в толстый бок антилопы. Выпрямился, звякнув ритуальным ожерельем из клыков хищников на покрытом татуировками обнаженном торсе, и благосклонно принял дары охотников.

Довольство Великого пролилось долгожданным дождем на поля затерянного в саванне заповедника диких племен, озарив белозубыми улыбками, темные в синеву лица обитателей.

Славься Великий!

Вечером соберется на большой праздник все племя. Разожгут костры до самого неба, ударят в барабаны, полетит к звездам ритмичный напев. Закружатся в ритуальном танце гибкие обнаженные тела эйкуранов.

Назойливо пиликающий входящий звонок видеосвязи, доносившийся из покрытого белоснежными шкурами шатра Великого, испортил всю красоту момента. И поэтому, опешившие повстанцы увидели на экране не просто одетого в шкуры на голое тело могучего дикаря, а дикаря раздраженного.

- Изыди! - Рявкнул дикарь и выключил связь.

Я тяжело вздохнул и снова нажал кнопку вызова. Омелия смотрела большими округлившимся глазами и перед ней я не мог дать слабину. На десятом прозвоне, дед сжалился и ответил.

- Изыди, порождение зла, - «поприветствовал» вновь, любимый дедушка.

- Я твое порождение, но в общем и целом ты прав, дедуля.

Дед ненавидел, когда его называли «дедулей». Но тут главное не дать ему отключиться, завязать диалог, а там уж как пойдет.

- Бенгальский тигр тебе дедуля! Обращайся как положено.

Дружеский тычек Михаила по ребрам и под многочисленными шокированными взглядами я завел, - О Великий Отец, внемли мне, твоему неразумному потомку, одари недостойного небесной благодатью твоего внимания, будь милостив к нижайшей просьбе моей и этих людей.

- Славьте, - страшным шепотом сквозь зубы, прошептал Михаил. Члены руководящей верхушки комитета по спасению не-землян нервно переглянулись.

- Что за бред? - Озвучил единодушное отношение к происходящему кто-то.

К счастью, дед не услышал.

- Славься великий, хором. Три раза. Да давайте же! Вам же надо решить проблему?

- Славься Великий! - Подали пример мы с Михаилом. Повстанцы поддержали в разнобой, со второго восславления.

Дед, задумчиво разглядывающий моих соратников, поднял руку, - достаточно. Что надо? И куда вы вляпались на этот раз?

Коротко описав оторванному от мира антропологу происходящее, я обрисовал суть проблемы. Дед помолчал, бросил взгляд куда-то себе за спину, пробормотал, - да что-то такое мне писала твоя мать на днях. Почесал голое пузо с татуировкой вокруг пупка и заявил, - 156 мест на звездолет. За кадром раздалось какое-то шебуршание, к уху деда склонился его неизменный аспирант наряженный не менее эпатажно.

- 158, Эги только что родила двойню.

- Какая Эги? Какие места! Кто этот человек вообще? Что за балаган! - Почти кричала Омелия.

Нервы железного полицейского похоже не выдержали встречи с моим дедом.

- Чья самка? - С нехорошим любопытством поинтересовался дед.

- Моя невеста, вчера с мамой познакомил, нервы, сам понимаешь.

- Места обеспечить к вечеру. Выслать сопровождающих. Разместить. Оформить все документы, мой помощник ознакомит вас с подробностями. Выезжаю.

И дед отключился, а я подхватил вяло сопротивляющуюся Омелию на руки.

- Вы все слышали, выполняйте, а мы пока обсудим детали, - бросил я через плечо и покинул комнату.

Омелия плакала. Плакала не замечая этого, слезы круглыми каплями появлялись в ее чудных глазах, чуть задерживались на длинных густых ресницах и скатывались по щекам вниз.

- Там же дети, Ваня, ни в чем не виноватые дети и старики. Да и взрослые... разве виноваты они, что когда-то, кто-то из их предков попался под руку не-землянину? Кто-то влюбился, кого-то вообще похитили, это ведь не их вина. Даже если допустить, что не-землянам не место на этой планете. Это вина властей, государства в конце концов, не защитило свои границы, не уберегло своих граждан. Так как же они могут теперь наказывать за свою несостоятельность частные лица? По сути - жертв этой несостоятельности! Да они им компенсации выплачивать должны, а не в резервации запирать.

Омелия говорила и говорила, выплакивала накопившийся стресс последних дней, а я слушал. Слушал и радовался тому какая она. Добрая, чуткая, доверившаяся мне... Хотелось притянуть ее к себе. Осушить мокрые дорожки на ее лице поцелуями, схватить в охапку и увезти домой, спрятать от всего мира за надежными стенами. Но я терпел. Все еще будет, но не сейчас.

- Все будет хорошо, поверь мне, - шептал я успокаивающе поглаживая маленькую ладошку, - дед конечно тиран и деспот, но он силен как никто в нашей семье, ему эта охрана на один зуб, поверь Омелия.

Дед действительно был силен. То ли от рождения ему досталось больше чистой крови нимф, то ли от постоянного многолетнего применения сила его росла, но я действительно верил, что он может все. Главное чтобы захотел.

- Мы все сделаем, милая, вот посмотришь. Мы уничтожим все эти данные о не-землянах, сядем на большие корабли и улетим с этой чертовой планеты в новый мир. Куда-нибудь, где окружающим будет плевать на то какие у тебя гены. Где судить тебя будут не по ним, а по твоим поступкам. Ты ведь полетишь со мной, Омелия?

- Я чистокровный человек Иоанн, и я нужна здесь.

Этого то я и боялся.

- Омелия, я люблю тебя с первого взгляда, я не смогу жить без тебя. Если останешься ты, придется остаться и мне.

- Не говори глупостей! Сколько тебе? Двадцать? Двадцать пять? Ты еще встретишь хорошую девушку и забудешь об этом странном увлечении, любовь проходит, поверь моему опыту, - невесело усмехнулась Омелия.

- Мне тридцать восемь. И я встречал много хороших девушек. Но мне нужны не они, а ты, Омелия. Можешь не верить, но никто кроме тебя мне не нужен.

***

Надо же... тридцать восемь... но все равно! Слишком он для нее не подходящий. Слишком высокий и хрупкий на фоне ее крепко сбитой фигуры. Хотя ведь нес на руках и не запыхался даже.

«Когда меня последний раз носили на руках?» - задумала Омелия, - «никогда», - послушно подсказала память.

Слишком тонкие черты лица, слишком изящный, чтобы полковник могла считать его красивым. Слишком... нимф! Хотя... тот первый взгляд и розовые крылья, если уж быть честной с собой, не оставили ее равнодушной. Но то была секундная слабость. А своим слабостям потакать полковник Гард не привыкла.

В ее жизни уже был такой, молодой, красивый и безумно влюбленный. Был ровно до того момента пока она радостно не сообщила ему, что носит их ребенка.

Тогда, много лет назад, сказка закончилась разбившись о суровую реальность. Неустроенный быт, ее неоконченное обучение в полицейской академии, внезапно выяснившееся несогласие его родителей принять в обеспеченную семью девочку из трущоб.

- Понимаешь, они откажут мне в содержании, а на наши стипендии мы и котенка не прокормим, что уж говорить о детях, - объяснял он. Уговаривал, убеждал недоумевающую, куда же пропала вся его любовь, Омелию.

Некрасивый скандал с угрозами, который последовал после ее отказа избавиться, пока еще можно, от нежеланного ребенка, она пережила как в тумане.

Беспрекословно подписала документы об отсутствии претензий в будущем и отказе от финансовой помощи, взамен на его отказ от отцовских прав. Вычеркнула этой подписью его из своей, ставшей вдруг безрадостной и безвкусной жизни. И очнулась от этого состояния серого существования, лишь почувствовав первые, уверенные движения ребенка внутри себя.

Серая жизнь Омелии вновь наполнилась смыслом и яркими красками. Все, что она делала потом, все чего добилась, она делала ради нее, ради своей дочки.

Одиночество уже давно не пугало, превратившись из страха юности в осознанный выбор зрелой женщины. Оберегая остатки того хрупкого и ранимого, что еще оставалось в Омелии, от жестокой к наивным девочкам реальности, надежной, почти непроходимой полосой отчуждения.