Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon". Страница 45

— О-о-о! — хором произносят ребята. Они все смотрели на бой двоих парней с Катей. Среди зрителей были и Вольха с Дубыней.

— А мы как бились? — с подозрением спросил Микула.

— Вы были бесподобны!

— Кто победил?

— Кто бы в вас сомневался! Конечно, никто вас не сможет победить!

— Тьфу! — сплюнул Микула, — Быть беде!

— Да нет, правда, Микула Велесович, в реальном бою вы бы победили, бесспорно, — успокоил я начальника.

— Да я о другом. Отправить бы твою Ладу домой. Так и ты не останешься! Вот беда!

— Не отправляйте нас, — сделал я глаза нашкодившего кота.

— Смотри, Ратибор! Наплачешься! Не ищи потом у меня защиты и сочувствия!

Я счастливо улыбался, обняв подошедшую Катю, которая успела разогреться, сражаясь с двумя парнями. Я видел, как они сначала поддавались, а затем, получив по рукам, начали драться всерьёз, но осилить мою подругу так и не сумели. Даже я побеждаю её один раз из трёх схваток.

— Ну что! Драться вы, смотрю, мастера, такие нам нужны. Посмотрим ещё, как вы стреляете из луков.

— Смотря, какие луки! — хмыкнул я. Катя посмотрела на меня с усмешкой, а я вспомнил, как, совсем ещё недавно, не мог растянуть детский лук. Зато с лошади не падал, даже без седла ездил, думал, косточки треснут, когда о хребет бился. Хорошо, лёгкий был!

Мы встали напротив мишеней, метров за пятьдесят, сначала. Нам с Катей выдали луки и стрелы, тетиву. Осмотрев лук, увидел, что славная работа, сделано с любовью, мастером, клееный из пластин дерева различной упругости. У Микулы был составной лук, из рогов животного, наверно, тура. Такой лук не для моего веса и силы.

Я быстро снарядил лук, мельком глянув на Катю, которой тоже не требовалась помощь, хотя помощников было валом. Это мы с Микулой стояли в одиночестве.

Надев на левое предплечье наручь, взял кольцо и быстро расстрелял свои пять стрел. Когда первая поразила мишень, пятая была уже в воздухе. Ударили кучно, я даже испугался, что будут ругать, если стрелы поломаю. Хорошая стрела дорого стоит. А эти стрелы были хороши! Куда целил, туда и попали!

Микула с уважением посмотрел на меня, предложил отойти ещё шагов на двадцать.

— Может, на двести? — предложил я.

— А что, попадёшь? — спросил Микула.

— Попасть попаду, но латы не пробью. Даже кожаные. Разве что в глаз. Больно стрелы хороши!

В клинике у Натаниэля я стрелял из настоящего спортивного лука, с балансирами, с блоками. Усилия много не надо было, попадал в яблочко с двухсот пятидесяти уверенно, с трёхсот, уверенно в мишень. Этот лук, конечно, жёстче, силёнок, чтобы оттянуть до уха, не хватало.

Значит, пробить доспех поганого, можно метров с пятидесяти. Если стрелять из засады, можно уверенно поразить цель, если издали, надо попасть в глаз.

— Хм! А если я прикажу нарисовать глаз на мишени?

— Попробуйте! — пожал я плечами.

— Тоник, не хвастай! — попробовала унять меня Катя.

— Разве ты не попадёшь? — удивился я.

— Не забывай, когда ты тренировался, я лежала больная.

— Да, Катя, зато потом ты превзошла меня…

— С мечом, но не с луком! Смотри, уже рисуют!

Я видел прекрасно! В прошлой жизни я с детства носил очки, даже в них я бы не увидел с такого расстояния не только глаз, яблочко! Разве что мишень, а лук вообще, держал в руках только самодельный.

— Катя! Как там ветер? Упреждение?

— Упреждение пять минут вправо, навес — десять минут.

— Ну, штурман! — прошептал я, целясь в верхний правый угол мишени.

— Дзынь!

Стрела попала в верхнее веко.

— На одиннадцать минут взял! — пробормотала Катя. Я промолчал. Пари бы я проиграл, несмотря на восхищённые вопли дружинников.

— А я говорила, не хвастай! Дай сюда! — Катя взяла у меня лук, попробовала растянуть, прицелилась.

— Не видишь, что ли? — показала она мне верхнее плечо. Я присмотрелся: действительно, слегка более изогнуто, по сравнению с нижним плечом.

— Вот, смотри! — Катя взяла у меня лук, наложила стрелу, прицелилась и выстрелила.

Ребята побежали посмотреть, оттуда раздался восторженный рёв. Стрела попала прямо в зрачок.

— На, попробуй, — отдала Катя мне лук.

Я попробовал. Попал в то же отверстие, которое осталось от Катиной стрелы. На это никто не обратил внимания, как будто, так и надо.

— Ох, Ратибор… — покачал головой Микула, а Катя поцеловала меня, и я растаял.

— Сегодня пойдёте в дозор, — объявил Микула своё решение, — ты с Вольхой, Лада с Дубыней.

Вольха загрустил, Дубыня глазом не моргнул. Вот выдержка у человека!

После обеда, который состоял из ухи и гречневой каши с мясом, нам дали немного отдохнуть, потом выстроили на площадке и объяснили задачу. Мы должны были дойти до границы соседней засеки, положить в дупло свежее донесение, вынуть, если есть, ответ, если нет, подождать соседей.

С собой мы взяли луки, сабли, Вольха прихватил небольшое копьё и кнут, который свернул кольцами и повесил на бок, на специальные крючья.

Я подумал, что мне тоже надо взять кнут, научиться, им пользоваться, добыть шляпу, и пошить кожаную куртку и штаны. Археолог я, или нет?! Но я взял лишь саблю и лук с полным саадаком, ещё снегоступы. Вообще-то я мог и без них, но не стоит привлекать к себе внимание.

Привёл скафандр в боеготовность, то есть, при малейшей опасности шлем должен был закрыться, а пока представлял собой поднятый воротник, закрывающий затылок.

— Почему без шапки? — придирчиво спросил Микула.

— Она мне будет только мешать, — ответил я, — вот эта шапочка очень тёплая, и доспехи хорошие, в них можно на снегу спать.

Вообще-то в этих доспехах можно и на Луне спать, но промолчим из скромности, а то Катя задразнит.

Что такое засека? Настоящая стена из зарослей непроходимого и непроезжего леса. Деревья и так растут густо, они ещё переплетены брёвнами, лозой, высажены вьющиеся растения. Этакий вал, великая деревянная стена. Есть здесь проходы для зверья, которые могут быть перекрыты подпиленными деревьями в считанные минуты. Стоит перерубить травяные канаты. Сплетены они из конопли. Всё это рассказал словоохотливый Вольха.

Сейчас более-менее мирное время, подходят небольшие отряды, ищут проходы. Вчера, вон, засаду на них устроили, побили басурман.

— А если целая орда подойдёт? — спросил я спутника.

— Закроем проходы, отправим гонца до второй линии, там, по эстафете, до князя дойдёт… Ратибор, а что ты всё выспрашиваешь? Уж не проверяешь ли, как мы службу несём?!

— Что ты, Вольха, — покраснел я, — надо же знать, что к чему. Я ведь тоже в дружине.

— Ну да, ну да, — согласился Вольха, и замолчал.

— Ну что ты молчишь? — с досадой спросил я, — Чего стеснятся, если службу несёшь хорошо?

— Да не люблю я проверяющих. Сболтнёшь что-нибудь, потом неприятности всему гарнизону.

— Не проверяющий я, поверь, — вздохнул я, — если мне доверия нет, как буду служить? Лучше сразу уйти.

— Ладно, извини, но ты же боярич. Может просто, забавы ради, прибежал, нервы пощекотать, а может, с умыслом. Вот и приходится пастись.

— Ну и пасись, — обиделся я, — не буду больше с тобой в дозор ходить. Нам спину друг другу прикрывать, а ты пасёшься меня.

— Это точно! — Вольха остановился, резко повернулся ко мне, — Если доверия нет, тогда нельзя в дозор ходить! Дай руку! Поклянёмся в вечной дружбе?

— Отчего нет? Конечно, ты же хороший парень, Вольха, клянусь, я не доносчик. Даже если спросят у меня, могу сказать только хорошее. Согласен быть твоим лучшим другом!

Мы обнялись. Сила у Вольхи явно, не волчья, медвежья. Чуть не задушил.

На этот раз наш дозор ни на что неожиданное не наткнулся. Мы осмотрели все проходы, Вольха рассказал, какие бывают следы у местных зверей, показал настороженные самострелы, рассчитанные на всадника, чтобы зверьё зря не пострелять. На зверей ходят охотиться специально. Может, и нам удастся сходить. Чисто мужская забава! Одно из единственных развлечений на далёкой заставе. Ну, ещё рыбалка. Форель ловится, вот такая!