Чёрная Тень - де Кастелл Себастьян. Страница 57

ПУТЬ

Я намеревался отложить решение насчет своей жизни и Академии на утро после праздника или парада, который местная знать хотела устроить в нашу честь. У джен-теп нет парадов, но Фериус сказала, что эти широкие жесты — это дань уважения к людям. Рейчис полагал, что там-то он сможет полазить по карманам богачей. А я просто хотел сладко выспаться в мягкой постели — на шелковых простынях с настоящими подушками.

Комфорт. Он не для всех, но я против него ничего не имею.

Я как раз погрузился в приятную теплую дрему, когда кто-то взял меня за руку. На краткое мгновение я подумал, что это Сенейра, но не успел я толком понять, что по этому поводу чувствую, как услышал раздражающе тягучий приграничный акцент.

— Проснись и пой, парень. Мне пора выметываться отсюда. Дорога зовет.

— Нет такого слова «выметываться», Фериус, — проворчал я, стряхивая ее руку и поглубже зарываясь в подушку. — Никто не поет посреди ночи, а дорога никуда не зовет. Она спит, как и все остальные.

Хотя я и пытался заснуть, я ждал остроумного ответа, который у нее наверняка был наготове.

Когда ответа не последовало, я сел на кровати и потер глаза. Когда я снова их открыл, Фериус уже не было.

— Что там… — пробормотал Рейчис, который растянулся возле меня в постели, вытянув передние лапы, словно ему снилось, что он гоняется за соколами в воздухе.

Я не ответил, потому что мне вдруг пришло в голову, что за последние недели я наговорил Фериус много гадостей. У нее была масса причин бросить меня. Теперь, когда мы покончили с эпидемией Черной Тени, может, она уже была готова наконец от меня уехать, и так она со мной распрощалась. Она не сказала, что нам пора выметываться — что бы это ни значило. Она сказала — мне пора.

Я выпрыгнул из постели, спихнув Рейчиса, отчего он громко зашипел и вдруг принял боевую стойку, выпустив когти на передних лапах и широко открыв сонные глаза.

— Кто здесь? Кто смеет прерывать священные сны белкокота? Покажись, живой покойник!

— Расслабься, — прервал я его тираду, поспешно натягивая рубашку и штаны. — И собирай манатки.

«Манатки» Рейчиса состояли из мешочка с украденными блестящими штучками, который, как я заметил, стал куда толще, чем когда мы только приехали в Телейдос.

— Уезжаем? — спросил он, скорбно глядя на кровать. Потом он поднял взгляд на меня, и по его глазам было видно, что он все понял. — Или просто прощаемся с Фериус?

— Я… — Я засунул свои скудные пожитки обратно в сумку и перекинул ее через плечо, потом натянул сапоги и нахлобучил на голову шляпу Дексана. — Не знаю. Все равно пошли.

Он подхватил свой бархатный мешочек в зубы и запрыгнул мне на плечо.

Я промчался по коридору к лестнице, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не разбудить. У комнаты Сенейры я на миг остановился, думая, не стоит ли скользнуть внутрь, осторожно разбудить ее и что-нибудь сказать ей на прощание.

— Гадко как-то, — прошептал мне на ухо Рейчис.

Пожалуй, он был прав.

Скатившись по лестнице и выбежав через черный ход, я увидел Фериус — она стояла, прислонившись к своей лошади, скрестив руки на груди, струйка дыма поднималась к звездному небу от красной точки ее курительной соломинки.

— Ты действительно хотела уехать без меня? — спросил я.

Она не ответила — только кивнула на амбар, где стояла вторая лошадь, уже оседланная и готовая к дальней дороге.

Рейчис вальяжно подошел и запрыгнул ей на спину, устроившись на своем любимом месте как раз впереди седла, и предупредил беднягу, чтобы та шла ровно.

Я колебался, оглядываясь на большой белый дом Сенейры, обещавший хорошую еду и щедрые похвалы, которые мне предстояло услышать утром. Куда сильнее, меня прельщала предложенная Береном жизнь в Академии. Жить, учиться, иметь цель, которая позволит мне увидеть в себе нечто хоть немного благородное: Келлен, защитник Академии. Ладно, имя я придумаю позже.

А что могла предложить мне Фериус? Длинные петляющие дороги и путаную мистику приграничья, тяжелую жизнь и будущее без особого направления, никаких гарантий касательно того, кем или чем я стану. Выбор был вроде очевиден и все же… не был. Может быть, потому что Фериус столько раз спасала мою шкуру, или потому, что эти ее нелепые уроки танцев, и музыки, и бахвальства наконец-то начали до меня доходить. Но больше всего я не хотел прощаться потому, что какой бы чокнутой она ни была, Фериус Перфекс была самым странным и самым отважным человеком, какого я только знал, и если я останусь в Телейдосе, я никогда больше не встречу никого, похожего на нее — никогда и ни в чем в своей жизни я не был уверен так, как в этом.

Словно почувствовав мою нерешительность, Фериус бросила палочку на землю, растоптала каблуком, потом села на коня. Я подошел к своему и уставился на него.

— Ну? — спросил я Рейчиса. — Думаешь поехать за ней и нарваться на полный хаос?

— Мне пофиг, — пробормотал он, поудобнее устраивая морду в складках тонких мохнатых перепонок между задними и передними лапами. — Я сплю.

Фериус уже пустилась в путь, поэтому я вставил ногу в стремя и забрался в седло.

Догнав ее, я спросил:

— Почему надо было уезжать посреди ночи? В нашу честь хотели устроить парад или что-то вроде того.

Она смотрела вперед.

— Да ну? И как бы это было?

— Не знаю, — пробормотал я. — Никто раньше не устраивал в честь меня парадов. Наверно, куча народу хвалила бы нас и говорила нам, какие мы замечательные. Отец Сенейры говорил, что у них там какая-то церемониальная табличка или статуя, которую они вручают тем, кто совершил подвиг для Академии.

Тень усмешки появилась у нее на губах.

— Ну если так, как ты говоришь… это еще скучнее, чем я думала.

— А Сенейра? Мы даже не попрощались.

Мне казалось, что это очень хороший контраргумент. Ну действительно, зачем уезжать, даже не попрощавшись с теми, кто тебе дорог? Но Фериус просто спросила:

— Что она сказала тебе последнее?

Я секунду подумал.

— По-моему, она сказала «Ты куда лучше, чем ты сам о себе думаешь».

— Да. Как по мне, это хорошие слова на прощание, Келлен.

Эта простая истина обрушилась на меня, словно холодная, одинокая ночь. У Сенейры теперь была своя жизнь, будущее, полное важных высокопоставленных людей, дипломатических миссий и жизненно важных торговых соглашений. В ее жизнь войдет человек, который не будет бродячим изгоем из джен-теп, за чью голову обещана награда, с проклятьем на лице. Кто-то, кто сможет вести с ней настоящую жизнь. Не я. Сенейра попрощалась со мной.

— А кроме того, — продолжала Фериус, — ты действительно хочешь тащить на себе какую-то огроменную табличку отсюда и до самой Гитабрии?

— До Гитабрии? — от одного названия мне уже становилось не по себе. Я чуял опасность. — Так мы едем туда?

— Я туда еду, парень. В дневнике Дексана перечислены почти все студенты Академии, которые уехали домой с этими проклятыми червями в глазах. Ими надо заняться, пока те, у которых в руках вторые половинки червей, не использовали их для всяких магических безобразий, которые они задумали. Лучше всего положить этой ерунде конец, пока не начались неприятности. — Она наконец повернулась ко мне: — Не хочешь вместе со мной?

Безобразия. Ерунда. Неприятности. Она говорила так, словно просто детишки подрались, а ведь на самом деле Совет смертоносных магов джен-теп плетет заговор. Они, возможно, уже распространили свое влияние по всему континенту и были готовы уничтожить всякого, кто встанет у них на пути.

Фериус все смотрела на меня, ожидая ответа. Тем временем наши лошади шли тихим шагом по песчаной дороге.

— Ну что, малыш? Решил, кем будешь, когда вырастешь?

Этот вопрос не давал мне покоя с тех самых пор, как я бежал из земель джен-теп. Я всего только думал удрать от людей, которые хотели моей смерти, найти безопасное место, путь, по которому я мог бы пойти без страха. Больше всего на свете я хотел, чтобы кто-нибудь сказал мне, кто же я такой и кем стану. Я опустил глаза и с удивлением увидел, что Рейчис проснулся и выжидающе смотрит на меня.