Время падать, время летать (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 15

Мы — я, Виктор, Блейз, Хелена, Джоэл и Мартин — сидели в дальнем углу библиотеки. Не знаю, как я затесалась в эту компанию. Просто разговаривала с Джоэлом, рассказывая ему о Нейде, потом пришла Блейз с новостями о Шани — ей стало хуже, поднялась температура и таблетки не помогали, потом подтянулись остальные. И уже с час мы сидели, тихо переговариваясь друг с другом. Поражаясь тому, как изменилась наша жизнь за неполные четыре дня.

— Так глупо… — вдруг прошептала стоящая у окна Хелена.

Я была так возмущена, что хотела даже выпалить: что именно в этой кошмарной ситуации ты находишь глупым?

— Я ведь и впрямь думала, что это — лишь временно, — глухо роняя слова, продолжила она. — Я заскучала, а тут, как по заказу, такое приключение! Ты сама, Лекса, говорила, что случившееся отличается от обычного Слияния. Я думала, это какой-то сбой. Думала, мы вернемся домой в следующую же ночь, и с нами — конечно же — ничего не случится. И больше такого не повторится, и мы всю жизнь будем гадать, что и почему с нами произошло. Я представляла, как в следующую же ночь закачу вечеринку в честь возвращения. И, стоя в роскошном платье, буду рассказывать всем, как я прожила в Бездне несколько часов… И все будут смотреть на меня, как… как… не знаю, на героиню? На девушку, которая пережила что-то страшное, но сумела спастись. И все мои друзья будут слушать меня и восхищаться. Я была такой дурой…

Мне не хотелось этого признавать, но… Хелена не врала, не притворялась — ради того, чтобы привлечь чужое внимание. Казалось, впервые за все это время она была совершенно искренней. Такую горечь, что звучала в ее голосе, не подделать.

— А теперь… Мистер Моррис мертв, Нейд мертв, Шани ранена, ребята не могут оправиться от шока… И меня тошнит от самой себя. Мне противно и стыдно. За то, что воспринимала перенос в Бездну как приключение. Я… — Она судорожно всхлипнула.

Блейз молчала. Опустив голову, она с мрачным видом чертила что-то ножом на полу.

— Не вини себя, — тихо сказал Джоэл. Он стоял в нескольких шагах от Хелены, глядя в соседнее окно. Будто оба они, но по отдельности, что-то искали — там, у самой линии горизонта. И, наверное, не нашли. — Ты не знала, что так все обернется. Никто не знал.

Хелена порывисто развернулась, хотела было что-то сказать. То ли не нашла нужных слов, то ли боролась со слезами — промолчала и закрыла руками лицо. Мне отчего-то стало неуютно — наверное, потому, что этим жестом Хелена напомнила мне плачущую Кристабеллу, которая после возвращения в школу окончательно замкнулась в себе.

— Эй, брось. Слышишь? — Джоэл неуверенно шагнул к ней. — Никто не должен винить себя в чужой смерти. Кроме убийц. Ты, может быть, и не самая милая девчонка на этой планете, но… Ты не заслуживаешь такого груза вины.

Хелена повергла в шок, наверное, каждого из присутствующих в библиотеке, когда, всхлипнув уже отчетливее, уткнулась в грудь Джоэла. Плечи ее дрожали.

Бедный, Джоэл понятия не имел, как себя вести. Стоял как столб с хорошо читающимся на лице ошеломлением, а потом неловко положил ладонь на узкую спину Хелены. Блейз вскинула брови и с усмешкой покачала головой. Однако я понимала: Хелене — да, впрочем, каждому из нас — поддержка и участие сейчас нужны были как воздух. Саму Блейз я все чаще находила в компании Виктора — и пусть со стороны казалось, что они что-то замышляют, да и романтические отношения между этими двумя я не могла представить в самом странном сне, Блейз должна была признать, что, как и Хелена, тянулась к людям в эти страшные дни.

Жуткий крик разорвал тишину и расплел невинные объятия Джоэла и Хелены.

Мы вскочили. Кто-то медлил, впав в ступор, кто-то бросился прочь из библиотеки. Вслед за Виктором и Мартином я выбежала в коридор. Крик повторился, и доносился он из кабинета через дверь от библиотеки. Там часть учеников, сложив на полу найденную в шкафчиках одежду, устроила одну из спален.

На «постели» с мокрым от пота лицом метался Кевин — худенький, немного нескладный паренек. Один из тех, кто регулярно ходил в «церковь имени Джоанны Малкович», как Блейз окрестила тридцать шестой кабинет, где Малкович устраивала ежевечернюю и ежеутреннюю службу.

— Что с ним? — спросила Вероника. Голос ее дрожал.

— Просто кошмары? — нахмурившись, предположила Блейз.

— Тогда почему он не может проснуться?

Кевин и впрямь не просыпался. Его трясли за плечи, прыскали в лицо водой. Он больше не кричал, но не просыпался. Не помогли даже хлопки по щекам.

— Нашатырь! — вскрикнула я и бросилась в «лазарет» — кабинет, где на ворохе одежды лежала Шани. Я задержалась на мгновение, чтобы пощупать ее лоб. Горячий, очень горячий.

Порывшись в аптечке, нашла нашатырь и вату, и помчалась назад. Нашатырь привел Кевина в чувство — к облегчению всех, кто столпился в спальне.

— Что? Что случилось? — испуганно спросил он, во все глаза глядя на нас.

— Ты не помнишь? — нахмурилась Блейз. — Что тебе снилось?

Кевин мазнул рукой по лицу. Растерянно признался:

— Не помню. Ничего не помню.

Виктор дал ему воды, которую он выпил залпом. Поняв, что опасность миновала, ребята разошлись по своим комнатам и углам.

— Ты точно в порядке? — с тревогой спросила я.

Кевин кивнул. Его снова клонило в сон.

— Мне нужно отдохнуть, — пробормотал он, откидываясь назад. Глаза уже слипались.

— Спи, — неуверенно улыбнулась я.

Повернулась, чтобы уйти. На пороге меня остановил тихий голос Кевина.

— Не волнуйся, Лекса, кошмары не вернутся. Я им не нужен.

Удивленная, я обернулась. Глаза Кевина были плотно закрыты — кажется, он крепко спал. Я долго смотрела на него, ощущая, как руки покрывают мурашки. Нервно поежившись, вышла из комнаты — мне хотелось как можно скорее вернуться к свету.

Теперь, когда каждый из нас осознал, что мы здесь застряли надолго, мисс Гейс старалась экономить найденные в кладовой свечи. В библиотеке — максимум четыре свечи, по одной еще в коридоре, лазарете и спальнях. После того, что случилось с Нейдом и мистером Моррисом, мы начали экономить и на еде. Однажды я стала свидетельницей ссоры между Ронасом, который теперь распоряжался провизией, и мисс Гейс. Она утверждала, что запасы нужно тратить разумно, мистер Красавчик — к слову, его больше никто так не называл, и вообще казалось, что его авторитет потерян — доказывал, что парням нужно больше еды. Мисс Гейс злилась. Апофеозом ссоры стала ее фраза: «Так пусть твои парни, Уилл, пойдут и добудут нам еды. Что ж они сидят в четырех стенах? На что они тратят энергию, которую получают? Вот когда станут охотниками и добытчиками, тогда мы и будем кормить их до отвала».

Улыбнувшись, я мысленно зааплодировала Деборе Гейс.

В библиотеке было слишком шумно: все что-то обсуждали, а мне, признаюсь, не хотелось ни с кем говорить. Хотя нет — был один человек, которого я очень хотела увидеть. К нему я и направилась.

В лазарете Шани была не одна — у ее «постели» дежурила Хелена. Сидела в позе лотоса и с упоением читала какую-то книгу. Я с изумлением прочитала на обложке «Медицинский справочник».

Хелена подняла голову. Захлопнув книгу, вымученно улыбнулась:

— Вот, сменила Блейз на посту. Она от Шани почти не отходит. Не скажу, что меня так заботит, что она не спит уже двое суток и вообще похожа на зомби… Но, если верить фильмам, зомби могут напасть на других. — Она невесело рассмеялась собственной шутке.

Отношения между нами все еще были напряженными: такие девушки, как Хелена Доннован, никогда не прощали другим слабости и серости, я же не могла вот так легко забыть все обиды. Но нас в школе было тридцать семь человек — вместе с учителями. Волей-неволей нам приходилось друг с другом общаться. И только запертый в комнате Берджи получил бойкот. Про него не забывали, ему регулярно носили еду, книги (как будто он их читал) и огарки свечей. Но с ним никто не разговаривал — даже мисс Булочка, самое доброе существо на планете.

Общество вынесло свой приговор: виновен.