Настоящий мужчина - Ким Валентина. Страница 3

Внезапно дыхание больной участилось. Показания запрыгали, следящие приборы запищали интенсивнее. Рита и Оля тут же побежали искать персонал, в панике позабыв о кнопке экстренного вызова медсестры. Маша рысью кинулась к маме, тревожно вглядываясь в бледное дорогое лицо. Вот голубоватые веки вздрогнули, приподнимаясь, ресницы затрепетали. Тихий болезненный хрип вырвался из груди:

— Маша… Машенька моя милая… что же ты… не плачь… не надо… больно говорить.

— Мам, нельзя тебе говорить, молчи. Ты только живи, слышишь, родная, пожалуйста, живи.

Слезы, не останавливаясь, текли. Маша никак не могла представить себе жизни без этого необходимого и обожаемого человека, неизменно дарившего ей тепло и заботу многие годы.

— Маш… я только… попрощаться… — Марина ненадолго замолчала, чувствуя, как время, отпущенное ей, истекает, будто сверкающие на летнем солнце песчинки сквозь пальцы. Собрав последние силы, она твердо посмотрела в глаза дочери и шепотом произнесла: — Благословляю тебя, моя милая… будь счастлива. Закончи учебу… добейся того, о чем мечтаешь. Я… тебя очень люблю и горжусь… тобой… а теперь… отпусти меня, доченька… я ухожу.

Бороться с подступающей темнотой сил уже не осталось, серая пелена потихоньку затяга вала глаза, когда теплая ладошка нежно коснулась ее щеки. Последним, что Марине Германовне Зоннер довелось услышать в этой жизни, были тихие слова всхлипывающей дочери:

— Не беспокойся, мамочка, у меня все будет хорошо. Я обещаю. Я люблю тебя очень сильно… Спи спокойно… Сладких тебе снов.

— Спаси…бо.

Последний вздох вылетел легко. Слабая улыбка навеки сковала холодеющие губы.

Темнота мягко обступила меня, но на разум уже не покушалась. Ощущала я себя все той же прежней Мариной Германовной. Словно раздумывая над тем, как со мной поступить, темная субстанция заколебалась.

— Так ты и есть — смерть? Я как-то иначе тебя представляла. Покостлявее, что ли, — не выдержав возникшего напряжения, брякнула я наугад.

— А ты забавная… И такая сильная! — пришел мне рокочущий ответ из темноты. — Жить-то хочешь?

— Определенно — да.

Жить хотелось.

Темнота уплотнилась, стала напоминать огромного рептилоида с крылъ… Да это же дракон! Черный дракон, сотканный из клочьев мрака, накрепко обвился вокруг маленькой хрупкой меня, что, впрочем, никак не ощущалось. Огромная шипастая морда нависла сверху, янтарные глаза с чудными вертикальными зрачками вплотную приблизились.

Полный мощи рокочущий голос произнес:

— Хм… Ты меня совсем не боишься. Что ж, это к лучшему — не люблю пугливых. Меня можешь звать Гозар. Я творю миры и приглядываю за ними. Не тратя лишних слов, скажи — ты согласна жить в другом мире и в другом теле? Видишь ли, один ключевой персонаж мировой истории вздумал чудить и только что умер раньше срока, чего мне допускать очень не хотелось бы.

— А какой у меня выбор? — несколько выпала в осадок я.

— Собственно, невеликий, — признал Гозар. — Или отправиться назад на перерождение в земной мир, или, сохранив память и опыт, жить на Таинаре. Ограничивать или выставлять тебе непосильные задачи не буду. Подумай — что ты теряешь? На крайний случай — умереть всегда успеешь.

Мастер уговоров, ага. Ну, просто дракон-искуситель. Что ж, попытка, как говорится, не пытка.

— Согласна!

Торжествующий блеск янтарных глаз навел меня на нехорошие подозрения, но паниковать было поздно — тьма захлестнула с головой.

Божественный дракон хитрил. Тайком умыкнув сильнейшую душу из чужого мира в отсутствие законного владельца, он надеялся с ее помощью существенно подправить ситуацию в своем собственном.

Эта попытка первой не была, а если говорить начистоту, то и второй — тоже. Шанс, что на этот раз удастся хоть немного выправить положение дел, был невелик, да и душа попалась женская, но за неимением лучшего…

ГЛАВА 3

Мир Таинар

Открыть глаза не получалось совершенно. Тело казалось неподъемным, болела голова, во рту разверзлась пустыня. Разбитость, слабость, бессилие. Что со мной? Может, тот странный дракон приснился мне и я в больнице? Тогда понятно, отчего мне настолько тошно. О! И вправду тошно! Так, дыши глубже, Маринка, иначе захлебнешься в… дыши.

Рядом раздался неожиданный шорох и звук быстрых удаляющихся шагов.

— Он приходит в себя! — послышался взволнованный женский голос в отдалении.

Он?! Интересно, кто — он?

Так, хватит думать и гадать, надо открыть глаза. «Ну, хотя бы один на треть», — внес поправку на курс внутренний голос, оценив мои бесплодные попытки. Тем временем непонятная суета вокруг продолжалась. Моего обоняния коснулся чрезвычайно приятный запах летнего луга и цветущих садов. В груди разлилось тепло, боль отступила. Надо снова попробовать открыть глаза, возможно, сейчас сил хватит. Попыталась поднять свинцовые веки, и в конце концов у меня получилось.

«Так. Чуда не произошло. Дракой не лгал. Это точно не Земля», — мелькнуло в голове, так как стоило мне слегка сфокусировать взгляд, как он натолкнулся на склоненное ко мне едва ли не вплотную лицо незнакомого… э… нечеловека. Таких круглых янтарных глаз, щедро опушенных ресницами, острых ушей и заметно выпирающих верхних клыков ни один из моих прежних соплеменников не имел — это точно. Добавьте очень смуглую, практически черную кожу, непокорную копну длинных сероватых волос, узкий вытянутый череп, тонкие губы, и вы поймете, какую образинушку мне довелось узреть. Хотя некая чуждая красота и грация в нем все-таки присутствовала. Дыхание перехватило, сердце пропустило удар. Так, стоп! Спокойно, Мари. Дави панику. Потом, наедине с собой попсиховать успеешь. Пока смотри и анализируй.

Существо тем временем склонилось ниже, руки его, источая голубоватые потоки света, плавно двигались надо мной, даря облегчение и бодрость.

«Ага, кажется, мне повезло повстречать целителя, — сделала я очевидный вывод, еле заметным кивком поблагодарив зубастика за помощь и откидываясь на подушку с облегченным выдохом. — Как же хорошо». Отвесив мне ответный поклон, мой добрый немногословный доктор торопливо удалился, пропуская внутрь новую особу.

Наблюдая за своими посетителями, я краем глаза отметила, что лежу на огромной кровати. Свежайшее белоснежное белье источает тонкий цветочный аромат. Огромные эркерные окна пропускают яркие косые лучи местного светила, прекрасно освещая просторную комнату, где я очнулась. Местный интерьер отличался строгостью и элегантностью. Королевский темно-синий перемежался с кипенно-белым цветом и неяркими серебристыми элементами декора. Лаконично и вместе с тем роскошно. Строгой формы стулья с мягкими сиденьями и высокими спинками, большой камин с затейливой кованой решеткой, тяжелые темно-синие портьеры… Неплохо.

Кроме того, с этого ракурса мне стало совершенно очевидно то, о чем я уже начала догадываться — я мужик. М-да… Ну и черт с ним, мелочи жизни. Сейчас, конечно, сложно оценить, но это может быть даже интересно. А пока жива — и отлично. Проблемы будем решать по мере их поступления. Вот, кстати, о них…

Стремительно вошедшим оказался внушительный мужчина в богатом серебристом камзоле и подбитой белым мехом мантии. Уверенными размашистыми шагами он подошел к моему ложу. Его голову поверх темных волнистых волос венчал широкий серебряный венец с крупным топазом посредине. Правильные черты лица, тяжелый волевой подбородок, напряженный взгляд серых грозных глаз. Вот это да! «Настоящий полковник», — подумала про себя.

— Безголовый мальчишка! — с ходу набросился он на меня. В тишине спальни его голос прозвучал громко и раскатисто. — Твой поступок граничит с безумием! Какого шкера ты творишь?! Неужели жизнь настолько опостылела тебе, что ты решил так изощренно с ней проститься? Это же надо — провести древний запрещенный ритуал вызова Черного Бога! Нет, сын, я понимаю — в нашем обществе отличаться от всех, быть черной вороной среди белых — тяжело, но… ты ведь принадлежишь к правящему роду де ла Ренов, и я всегда учил тебя держать удар, принимать поражение с достоинством. Своей детской выходкой ты и брата подставил. Вермаль еще слишком юн. Он довольно раним и доверчив, придворные будут всячески манипулировать им, да что я тебе объясняю! Ты и сам должен все это понимать! Мы в любом случае нашли бы выход, еще немного времени, и… Ингмар, тебе нельзя так вести себя, особенно сейчас нельзя. Слишком опасно. Ты мог умереть… — На последних словах голос его сорвался.