И расцветает любовь (СИ) - Купор Татьяна. Страница 10

— Где ты пропадал все это время?

— Странно, что тебе не сказали. Я выступал в Берлине. Прости, что не предупредил, ты же знаешь, какой я рассеянный.

Он старался шутить, но Ангелина и не думала улыбаться. В эту минуту подъехал нужный ей автобус, и она с досадой поглядела ему вслед.

— Давай я подвезу тебя?

— Спасибо, но я как-нибудь сама, — поспешно ответила она, чувствуя, как немеют пальцы от холода.

Альберт немного помолчал. Он стоял, понурив голову, точно провинившийся пес, и Ангелина глядела на него с жалостью. Она уговаривала себя смягчиться, выслушать, но перед глазами все еще стояла ужасная картина: вот Альберт с силой отталкивает ее к перилам, а вот безжалостно бьет по щеке. Сердце все еще теснила обида, не давала спокойно дышать.

— Послушай… — Альберт запнулся, поймал ее внимательный взгляд. — Послушай, я знаю, что виноват.

Она кивнула, соглашаясь.

— Мне стыдно, честно. Но давай мы не будем делать из всего этого драму, мы же не на сцене. Возьми букет и садись в машину, я покатаю тебя по городу.

— Ты считаешь, что на случившееся можно закрыть глаза и забыть? А что, если подобное повторится еще раз?

Альберт сдвинул густые брови.

— Если ты не будешь вести себя, как идиотка, то не повторится.

— Что?

Ангелина задохнулась от возмущения. Может быть, ей послышалось? Но в глазах Альберта уже заплясали дьявольские огоньки, — те самые, которые читались в его взгляде в тот неприятный день, когда он впервые поднял на нее руку. Эти огоньки заставили Ангелину насторожиться. Она с опаской огляделась вокруг, надеясь увидеть прохожих. Может быть, Альберт не осмелится кричать на нее при посторонних? Но в глубине души она понимала, что если он окончательно выйдет из себя, то ему никто не сможет помешать. В гневе он часто терял над собой контроль.

— Ты же умная девочка, Ангелина. К чему эти капризы? Мы красивая пара, зрители в восторге. Сейчас, когда тебе предложили выступать заграницей, мы можем поехать вместе. Тем более, у меня уже есть опыт таких гастролей. Пусть и небольшой, но все-таки… Ты же так этого хотела. Может, замолвишь за меня словечко?

Так вот, в чем дело! Альберт узнал о том, что ее заметил влиятельный оперный агент, и он, конечно же, не смог упустить такого шанса. Альберт стремился к славе любыми путями, он готов был на все, лишь бы достичь успеха в любимом деле.

Может, ничего в этом страшного и не было, но Ангелине стало неприятно оттого, что Альберт решил помириться с ней отнюдь не из чувства любви. Последние иллюзии разбились, как зеркала: вдребезги и бесповоротно.

— Я просто уверен в твоем успехе. Ты красивая, талантливая девушка, тебя просто не могут не оценить, — распинался Альберт, горячо жестикулируя. — Но, понимаешь, без меня ты не сможешь сиять так ярко. Вместе мы свернем горы. Наш дуэт произведет настоящий фурор в Европе! Тебе стоит лишь рассказать обо мне своему агенту…

— Альберт…

— Мы увидим мир, Геля! Весь мир. А мир увидит нас. О нашем дуэте станут говорить с восторгом, а люди начнут сметать билеты на выступления. Мы нужны друг другу, как никогда.

Он сделал короткую паузу, и Ангелина, наконец, смогла вставить в его речь несколько слов:

— Альберт, я прекрасно справлюсь сама.

Он, наконец, умолк. Мечтательный блеск в его глазах исчез, холодные огоньки стали видны отчетливей. Почему-то он взглянул на ее обнаженные ладони, которые она то и дело прятала в карманах шубы, пытаясь согреть. Этот взгляд Ангелине не понравился.

— Так вот, значит, как! Я здесь разбиваюсь в лепешку, пытаясь наладить наши отношения, а тебе, оказывается, наплевать!

Ангелина попыталась возразить, но тщетно: Альберт был разъярен. Ветер трепал его длинные кудри, швыряя несколько жестких прядей на его лоб, но он словно не замечал этого. Лицо его покраснело, руки задрожали, казалось, он и дышал с трудом. Мгновение — и букет цветов стремительно полетел в ее сторону. Ангелина ничего не сказала, просто молча пошла прочь, держась за тыльную сторону ладони — шипы роз ранили кожу. Где-то вдали послышался резкий визг тормозов, и красный автомобиль Альберта молнией проскочил мимо нее по дороге. Только снег падал медленно и тихо, словно шум и гул улицы существовал где-то в параллельной реальности.

«А Герман знает, что я не люблю розы», — почему-то подумала Ангелина, идя вдоль парка. В ее памяти всплывали яркие картинки их встреч, унося боль и огорчение. Казалось, еще час назад они гуляли здесь с Германом, он внимательно слушал ее рассказы об опере и изредка ласково поглаживал по плечу. А она делала вид, будто не замечает его осторожных прикосновений. Казалось, он вот-вот спросит: «Ты не замерзла?» и, не дождавшись ответа, накинет капюшон ей на голову. Она снова и снова вспоминала его удивительную улыбку, от которой появлялись ямочки на щеках, и понимала, как ей его не хватает. И почему она поняла это лишь вдали от него? И что теперь делать с этими внезапными чувствами, как отыскать Германа?

Она обреченно посмотрела по сторонам, как будто ища поддержки. Взгляд ее натолкнулся на один из домов на противоположной стороне улицы.

«Я живу в том доме!» — так сказал Герман в их последнюю встречу, когда они проходили мимо. И Ангелину вдруг осенило. Ведь он живет там, на той улице, быть может, если она погуляет возле его дома, они встретятся?

И не успев как следует продумать свои дальнейшие действия, она поспешила к выходу из парка. Трезвый разум твердил, что она делает глупость, но в этот раз победило сердце. Что-то неудержимо тянуло ее к этому мужчине, но что именно и почему, Ангелина объяснить не могла. Она нетерпеливо стояла на тротуаре, ожидая, пока загорится зеленый свет светофора, и не замечала ни ветра, ни холода, — настолько сильно ей хотелось увидеть Германа.

Глава 5

Цветы, скажите мне прощай,

Головками кивая низко,

Что не увидеть больше близко

Ее лицо, любимый край.

С. Есенин

Прошел час, затем еще двадцать минут, и энтузиазм Ангелины начал угасать. Лицо, руки и ноги совсем замерзли. Она в который раз дунула на пальцы, пытаясь их согреть. Затем с надеждой — уже более слабой, чем прежде, — посмотрела на окна дома, в которых уже начал зажигаться свет. Одно из них принадлежало Герману, и, может быть, он тоже сейчас задергивает занавески и щелкает выключателем в своей комнате. Интересно, он увидел ее? Узнал? Если да, то почему не вышел? Гадать можно было до бесконечности. Ее душу наполнило чувство горького разочарования.

Что ж, пора было уходить. Ангелина сделала несколько неуверенных шагов в сторону улицы. Хотелось обернуться, снова взглянуть на окна, вглядеться в силуэты, мелькающие за занавесками. Но она одернула себя. Теперь к разочарованию примешивалась еще и злость. Незачем было приходить! Незачем было стоять здесь так долго и мерзнуть. Все равно ничего не удалось узнать. Она уже жалела, что пришла сюда. Не хватало еще простудиться! А ведь на носу выступление, она не может подвести коллектив, подвести людей, которые купили билеты.

Так она шла, ничего не замечая вокруг. Мелкая снежная крупа срывалась с небес, укрывая улицы пушистым ковром. Услышав чьи-то голоса, она подняла голову. Рядом с нею по направлению к дому шли две женщины и о чем-то беседовали. Голоса были взволнованными, а лица печальными. Ангелина невольно прислушалась к разговору.

— Врач так мне и сказал: «Что там смотреть, там тело…» Я не смогла сдержать слез. Господи, «тело»! Вот как они его назвали… — Голосом, полным боли и отчаяния, произнесла одна женщина. — А вчера позвонила жена брата, сказала, что поможет организовать похороны… Я бросила трубку.

— Не теряй надежды. У Германа еще есть шанс, — принялась утешать ее другая. — Только держись, Вера. Помни, что все в руках Божьих. Надо верить.

У Ангелины защемило сердце, когда она услышала знакомое имя. Она невольно замедлила шаг и пристально посмотрела на беседующих. У одной из женщин было заплаканное, измученное лицо, как будто она не спала и не ела несколько суток. В руках она сжимала скомканный носовой платок.