Душа моего духа (СИ) - Морская Лара. Страница 3

— Хорошо. Четверо так четверо. Будет ли у меня возможность связаться с вами? Мне потребуется ваша помощь.

— Обдумайте ваше задание и сообщите, чем мы можем вам помочь. Если вы оставите нам чёткие указания, то мы их выполним. Вы же знаете, что при воплощениях обычная связь невозможна. Но мы сможем вызвать вас к себе, если случится что-то непредвиденное. У вас уже есть какие-то идеи о том, как найти подходящих людей?

Особых идей пока не было, но были догадки. В этих смертных должно было быть что-то необычное, чтобы Тиниалирий дал им шанс, чтобы ему захотелось пустить их на материк. А насчёт того, с какой стати четверо нормальных людей захотят отправиться невесть куда…

— Мне придётся найти тех, кому нечего терять.

Сложные задачи интригуют, будят твою сущность. Именно в погоне за невозможным ты можешь получить что-то, весьма похожее на мечту. Гарантий успеха у меня, конечно же, не было и быть не могло. Мне предстояло выбрать несколько смертных, чтобы заинтересовать самого вспыльчивого и непокорного духа вулкана, и, незаметно, прямо под его несговорчивым носом, восстановить сожжённую землю. Тин не был обычным духом, он всегда гордился тем, что его не интересовала глупая, помешанная на чувствах человеческая сущность, хотя мне и трудно было в это поверить. Ведь все мы, духи, замешаны из одного энергетического теста.

Скажем так: разработанный мною план не впечатлил Создателей, и они не преминули высказать своё мнение. “Да Тиниалирий никогда!.. да что вы!.. что за глупые иллюзии? Мы согласны, что нужно найти необычных людей, но ваша идея переходит границы разумного. Ваши предположения оскорбительны, с Тиниалирием такого произойти не может! Мы ожидали от вас большего! Неужели нужно идти на такие крайности?”

Что можно было сказать в ответ?

— Мне показалось, или вы дали мне карт-бланш?

Такое человеческое слово, “карт-бланш”, и оно так подходило для описания сути моего плана. Никогда ещё судьба Империи Духов настолько не зависела от возможностей людей.

Глава 1. Найли

— Он гонится за мной! Вы понимаете, о чём я?

— Да, я понимаю, что вам снится, что за вами гонится ваш бывший муж. — Голос Найли не выдавал её внутреннего смятения.

— Он гонится за мной целую ночь напролёт. Я больше так не могу.

— И вам совсем не помогает снотворное?

— Я не хочу принимать таблетки. Неужели вы не понимаете? Мне нравится видеть Зака во сне, но мне надоела эта бесконечная погоня. Я хочу, чтобы он меня поймал!

— Когда вы в последний раз виделись с вашим бывшим мужем?

— Два года назад. — Женщина недовольно смахнула со лба длинную чёлку. — Какое это имеет значение? Ведь Зак мне снится, понимаете? Да, он снова женился. Да, у него есть сын. Но он снится мне каждую ночь, и это не может быть случайностью. Это знак! Он всё ещё любит меня и хочет быть со мной, я уверена в этом. Я была у психотерапевта, но ничего хорошего из этого не вышло, поэтому я пришла к вам. Вы же всё-таки психиатр. Вы должны подтвердить, что эти сны не случайны, и что мне снятся мысли моего мужа. Он любит меня, и, если бы не его назойливая жена и противные адвокаты, то…

— По указу суда вам запрещено приближаться к вашему бывшему мужу и его новой семье ближе, чем на 300 метров. Вы понимаете, что это значит?

На лице пациентки пылало злое торжество.

— Конечно же, я понимаю. Это значит, что Зак играет со мной! Он всегда любил игры. — Она подмигнула. — Вы понимаете, о чём я?

— Думаю, что да.

Найли почувствовала, как в её висках запела ноющая боль. Уже шесть вечера, и эта женщина — последний пациент на сегодня. Почему всё должно быть так сложно? Она посмотрела в окно, за которым косой ливень смывал с земли первые проблески весны. Вскоре она уже не сможет смотреть в это окно, на мокрый, серый город. Как долго ей позволят пользоваться этим кабинетом?

Найли представила, как её дипломы, её книги, её цветущая герань, как всё это будет упаковано в картонные коробки и выставлено в коридор. Она привезёт их домой, и с ними к ней переедет запах офисной пыли и человеческого горя.

Когда несколько недель назад к ней на приём пришла добродушная шатенка средних лет по имени Айла, их встреча совсем не была похожа на то, что Найли запомнит, как “начало конца”.

— У меня такая чудесная семья, — сказала Айла. Улыбка этой женщины настолько удивила Найли своим теплом, что она не заметила застывшую печаль её глаз. — Я очень люблю готовить, особенно печь пироги. Видимо поэтому я такая кругляшка! — Айла захихикала. — А вы любите печь, Доктор Стоун?

— Не очень, — призналась Найли.

— Поэтому вы такая стройная! А вот я люблю, — Айла мечтательно закатила глаза. — Но мне иногда бывает так грустно, что … иногда мне хочется плакать… — Женщина перешла на шёпот, как будто признавалась в чём-то ужасном.

“Приятно думать, что я смогу ей помочь, — с удовлетворением подумала тогда Найли. — Надо же, её имя так похоже на моё”. Именно воспоминания об этой мысли жгли Найли, не давая расслабиться ни днём, ни ночью. В тот момент она была так уверена, что сможет растопить грусть этой тёплой женщины.

Вернувшись домой после встречи с Найли, Айла несколько раз переехала своего мужа внедорожником. Она сделала это на виду у соседей и своих детей.

Справедливость — сложное понятие. Была ли Найли виновата в случившемся? О чём она забыла спросить Айлу? Почему не догадалась, что под всей этой светлой печалью таилось чёрное дно? Решение суда не имело для неё значения, как и решение аттестационной комиссии, как и многое другое. Она сама вынесла себе приговор.

Кроме того, было ещё кое-что. Даниэль. Мужчина, который делал её любимые бутерброды, который без предупреждения приходил к ней домой и проникал в неё, жадно и требовательно, который работал в соседнем кабинете уже пять лет… Доверие и любовь. Вот, что имело значение.

Привлекательный, уверенный в себе, честный Даниэль больше не мог смотреть ей в глаза, и тогда Найли поняла, что потеряла самое главное.

— Ты должна понять меня, Най, это же частная практика. Если я тебя не уволю, то нашей репутации конец. Не имеет значения, виновата ты или нет, я должен сделать всё, чтобы клиенты не усомнились в нас. На моём месте ты поступила бы точно так же.

— Я всё понимаю, — ответила она чужим голосом. Интересно, как бы она поступила на месте Даниэля?

Первым её побуждением было рассердиться, собрать вещи и уйти, гордо и быстро, но она передумала. Ей захотелось, чтобы Даниэль уволил её. Чтобы его лицо пошло красными пятнами, а раздражение заставило сжимать и разжимать кулаки. Ей нужно было стать свидетельницей этого, для полноты эффекта. И вот теперь она ждала заключения суда и того момента, когда тот, кто был для неё всем, выбросит её в никуда.

От работы в больнице её не отстранили. Почему? Потому, что верили, что она невиновна? Как же это смешно: чужие люди отнеслись к ней лучше, чем тот человек, который был её настоящим и будущим.

Вздохнув, Найли повернулась к сидящей перед ней пациентке.

— Я постараюсь вам помочь, но для этого вы должны быть со мной предельно честны, — сказала она. Почему же она раньше не говорила этого пациентам? Почему не сказала этого Айле?

Приехав домой, Найли достала первую попавшуюся упаковку с едой, кинула её в микроволновку и начала разбирать почту.

Газеты, рекламный мусор, бумаги от её адвоката и два письма: одно небольшое, в коричневом конверте, а другое — в почти прозрачном, белом, но внутри чувствуется что-то плотное. Найли посмотрела на коричневый конверт.

“Владельцу отопительной системы “Домашний уют””.

“Ну вот, — подумала она. — Они уже стёрли моё имя, теперь я просто владелица отопительной системы, квартиры, электроприборов”.

Не открывая, она выбросила конверт в мусорное ведро и взяла в руки второе письмо. Первым из конверта выпал билет. Остров Орн? Интересно, где это?