Душа моего духа (СИ) - Морская Лара. Страница 36

Эльмира грустно покачала головой и бросила остатки бутерброда в урну. Ей очень не хватало Найли. Она связалась с больницей, в которой они познакомились, и умудрилась дозвониться до какого-то психиатра, но он не дал ей адреса Найли. Когда она попросила его передать ей послание, мужчина согласился, но предупредил, что Найли не появлялась в больнице с февраля, и что он не знал, как с ней связаться.

После побега Найли всё изменилось. Двое — это совсем не то, что трое. Двое в одном, хоть и двухкомнатном, гостиничном номере — это постоянные столкновения, неизбежные мысли, намёки. Оставшись вдвоём с Максом, Эльмира начала задумываться о каждом движении, о каждом слове и о том, как воспринимает её этот мужчина, внезапно открывшийся ей с совсем другой стороны.

А потом, после побега Найли, наступил неизбежный момент, когда они задали себе вопрос: “А чего мы, собственно, ждём?” Временные паспорта они получили уже на третий день, деньги им перевели, а Тин так и не появился. Первой не выдержала Эльмира: купив билет домой, она показала его Максу. Да, она надеялась, что он остановит её. Да, она знала, что этого не случится. Она видела, что Макс расстроился и что он даже не попытался скрыть этого, но, тем не менее, он ничего не предпринял. Когда подошло время её отъезда, Макса в номере не было.

Вспоминая о возвращении домой, Эльмира состроила неприязненную гримасу: ей не хотелось привыкать к её прошлой жизни. Ей не хотелось душевных разговоров с мамой и бабушкой за вечерним чаем, с риторическими вопросами типа: “да за что же такое зло с тобой приключилось?”, или “и что же ты теперь будешь делать, девонька?”, или “и где ты была всё это время?” Ей особенно не хотелось повторения неловкого звонка от Семёна, её бывшего тренера, который попытался узнать о её планах. Эльмира не смогла найти слов, чтобы ответить ему. В газетах про неё уже почти не писали, и только иногда какой-нибудь любопытный журналист всё ещё пытался угадать, в какой именно “клинике для лечения наркомании” заперли бывшую многообещающую фигуристку.

— Знаешь, теперь ведь самое время вернуться… — неловко протянул Семён во время того единственного утомительного звонка. — Если все увидят, что ты в порядке и по-прежнему танцуешь, то тебе этот инцидент только на пользу пойдёт. Ты снова станешь знаменитой, о тебе напишут в газетах. Мы организуем интервью, и ты выступишь против наркотиков, расскажешь, как они разрушили твою жизнь. А я помогу тебе. Как всегда, как раньше.

Вот тут-то Эльмира и повесила трубку. Да, она по-прежнему танцевала, но не так, как раньше. Она танцевала на вулкане, в сорокоградусной жаре, под музыку, которую слышала только она сама. Вокруг неё искрились брызги лавы, слетавшие с пальцев мятежного духа вулкана. Она кружилась в эпицентре самой настоящей сказки. А вот о таком повороте дел газетам лучше было не рассказывать.

С момента возвращения на Большую землю Эльмире Соловьёвой так и не удалось сдвинуться с места. Вопреки здравому смыслу, она хотела вернуться обратно на горящий материк, к новой, опасной, захватывающей жизни. Если бы её спросили, почему, то она навряд ли смогла бы найти ответ кроме того, что, видимо, Создатели выбрали её не случайно. Они знали о ней что-то, о чём не догадывалась она сама.

Макс

Маскимилиан Рекар и не думал возвращаться домой, причём по очень простой причине: дома у него больше не было. Перед отъездом на Младшую землю он продал свою квартиру, в которой всё напоминало ему о его прошлом. Когда они только причалили на остров Орн, Макс надеялся, что Создатели опомнятся и отправят их обратно, поэтому он не отходил от Эльмиры и Найли. Почему-то ему казалось, что если они будут держаться вместе, то их вернут на Младшую землю. Ему было наплевать на опасности, он даже готов был развлекать Тина, только бы его пустили обратно. В нём поселилась железная уверенность, что будущее Младшей земли стало бы для него тем самым невероятным приключением, которое, наконец, сделало бы его счастливым.

Была и ещё одна причина того, что Макс не хотел никуда уезжать: Эльмира. После гибели Лари Макс позволил себе признаться в том, что эта женщина имела на него невероятный эффект. Когда он был рядом с ней, ему не хотелось притворяться. А потом Найли сбежала, и они с Эльмирой остались одни, и это всё испортило. Что он мог предложить ей? Он, мужчина без дома и без имени, опозоренный, озлобленный. Эльмира была ещё совсем молодой, у неё было будущее, а у него — только прошлое.

Так как возвращаться ему было некуда, он остался на острове Орн и снял маленькую комнату на побережье. Его хозяйкой была сухонькая старушка, которая никогда не снимала цветастого передника и ругала Макса, если он не доедал приготовленную ею пищу. Кормила она его обильно, два раза в день, а всё остальное время Макс проводил на побережье.

Статного, красивого, убедительного, его без лишних вопросов взяли на работу в местный яхт-клуб. Сначала он отвечал за аренду, но уже на третий день ухоженная женщина средних лет спросила, даёт ли он частные уроки, и ему разрешили подрабатывать инструктором. Вернее, что значит, разрешили: пожали плечами и сказали: “Если клиент этого хочет, то пожалуйста”. Вот так и потекло время. Через две недели спрос на его услуги повысился настолько, что владелец клуба вызвал его к себе.

— Мне кажется, что мы с тобой уже где-то встречались. — Мужчина напряжённо буравил Макса глазами.

— Ну что вы, господин, — уважительно ответил Макс. — Я бы вас запомнил.

— Диего. Диего Анкири. — Владелец клуба покатал придуманное Максом имя на языке. — У тебя красивое имя. Думаю, что я бы его запомнил. В тебе есть что-то необычное, Диего. Я думаю, что это харизма. Моему клубу повезло, что ты решил на нас работать.

“Думаю, что это мне повезло, — подумал Макс. — По крайней мере, пока ещё никому и в голову не пришло проверить мою лицензию”.

Спрос на него действительно был невероятным. За два месяца его работы в клуб вступило больше сотни новых членов. Среди них не было ни одного мужчины.

Остальные работники добродушно посмеивались над Максом.

— Чему ты учишь всех этих женщин, когда вы выходите в море!? — поддразнивали они.

— Всякое бывает, — подмигивал Макс.

На самом деле ничем порочным он не занимался. За годы своей разнообразной карьеры он научился обращаться с женщинами. Сначала это были его клиентки, подающие на развод, потом — те, кто притворялся, что им интересны его политические убеждения и его попытки стать правителем. Макс знал, как держать женщин под контролем, не выходя за рамки приличия, но при этом поддерживать их интерес. Вот он и пользовался этим знанием в очередной раз. А на что ему было жаловаться? В том, далёком прошлом ему хронически не хватало времени на парусный спорт — его единственную верную любовь. А теперь он целыми днями пропадал в море, да ещё и в компании очаровательных зрительниц, которые бездыханно следили, как наливаются его мышцы под тонкой рубашкой, когда он поднимает паруса.

— Вот смотрите: ослабив шкот, я поднимаю грот, — говорил он, наблюдая за их зачарованными лицами. — Вы понимаете, для чего я это делаю?

Большинство клиенток отвечали невпопад, используя свои собственные термины типа: “Ну вот вы поднимаете задний парус за ту верёвочку…”

Макс подбадривающе кивал в ответ. Глядя им в глаза, он продолжал: — Я делаю это, пока фал не вытянется до места…

В этот момент его клиентки шумно сглатывали и краснели, и ему приходилось приостанавливать урок, чтобы дать им возможность выйти из оцепенения.

Вначале у Макса появилось несколько завистников, но им не за что было зацепиться. В образе Диего Анкири, Макс оставался неизменно вежлив при любых обстоятельствах, и ни одна из женщин никогда не жаловалась на него. Оставленные ему чаевые он щедро делил с остальными инструкторами, и при этом никто не догадывался, что он не оставлял себе ни монеты из этих денег, небрежно брошенных его клиентками на стойку бара. Завистники, было, устроили за Диего слежку, но их злые намерения рассосались, когда они увидели его в конце рабочего дня. Он сидел на набережной и смотрел на море. На его лице отражалось такое страдание, что, вместо того, чтобы следить за ним и дальше, мужчины затолкали его в прибрежный ресторан, где они все вместе долго и целеустремлённо напивались, не задавая лишних вопросов.