Только не ты + бонус (СИ) - Морская Лара. Страница 16

В этой скандальной волне смешались негодование, слезы, возмущение и страх. Нанятый, чтобы спасти компанию, Александр стал ее погибелью. Как генеральный директор, он, конечно же, вправе определять стратегию компании, особенно если, как оказалось, его поддерживает совет директоров. Вполне возможно, что финансового гения и наняли для успешной продажи. Однако внезапное разоблачение планов не могло не привести к скандалу. Вдобавок ко всему, в интернет попали тексты некоторых писем, язык которых обличал Александра, как человека безжалостного и саркастичного.

И конечно, не помогло то, что все это время он рассказывал работникам компании о будущем, которого не существует. Он лгал.

Вторая волна скандала была предсказуемой, хотя и, опять же, невероятной.

«Русские разоблачают планы косметического босса»

«… разоблачение планов косметического босса Александра Гранда не обошлось без вмешательства русских. Стажерка Алена Серова втерлась в доверие к Гранду и подмешала снотворное в кофе, что позволило сообщникам получить доступ к рабочей и частной переписке известного финансиста…»

В газетах скандал окрестили как «Косметический Кофегейт», намекая на политический скандал Уотергейт, в котором нелегально использовали подслушивающую аппаратуру и который закончился отставкой американского президента Ричарда Никсона.

Эта волна была ослепляющей, дикой и совершенно идиотской. Хотя большинство людей, имевших со мной дело, верили, что я не замешана в так называемом «разоблачении», поручиться никто не решался. Мало ли, что бывает. Поэтому на мне скрещивались десятки взглядов, вопрошающих, обвиняющих и просто любопытных. Постоянно. Я даже видела их во сне.

Ночами я смотрела в потолок, переигрывая знакомство с Джейком. Без сомнений, у него хитрые и умелые пособники, потому что «новости» появлялись с компьютеров из разных стран. Копии писем, фотографии… сколько ни подчищай, они вылезают снова, и далеко не везде борются с такими нарушениями законов, поэтому все не сотрешь. Джейка до сих пор не нашли, хотя следов он оставил много — фотографии, десяток свидетелей, телефон, с которого позвонили настоящему фотографу, чтобы перенести съемки, копия удостоверения и других документов…

Газеты я не читала, новости не смотрела, в сеть не лезла, потому что не хотела видеть мое лицо. Один взгляд — и как током бьет в самое сердце. Сделанные Джейком фотографии так и не появились, но было достаточно других, сделанных вторым фотографом, — в фойе, в кабинете, у входа в здание. Хотелось быть безумно богатой, влиятельной и знаменитой, чтобы подать в суд за каждое слово. Чтобы обо мне не смели писать идиотские, невыносимые вещи. Хотя судиться, по правде говоря, не за что, правда не искажена, но передана так, что хоть кричи от обиды. Меня вырезали из окружения других стажерок, улыбчивую и счастливую, и сопроводили фотографии такими подписями, что тошно.

Хотелось закричать на весь мир о презумпции невиновности.

Невиновности, которую я не могу доказать.

Факт, с которым не поспоришь: я действительно принесла кофе Александру Гранду.

Над этим можно глумиться, в этом можно подозревать заговор…

А еще газеты использовали фотографию в фойе, где я стояла рядом с Грандом. Мы вместе. Он — спокойный и суровый, а я — счастливая до звездочек в глазах.

В тот момент Гранд коснулся моей руки.

Как вспомню, начинается изжога.

А потом пошла третья волна скандала, личная, ведь во втором телефоне Александра была частная переписка, а также фотографии. Много интересных фотографий.

Женщина Александра Гранда оказалась не супермоделью нижнего белья, а менеджером небольшого отеля, и когда она узнала, что возлюбленный изменяет ей с танцовщицами известного ночного клуба, она закатила грандиозный и очень публичный скандал. Это подарило ей временную, но ох-какую-сладкую известность, о которой она давно мечтала. Фотографии в газетах, обсуждения шокирующих личных секретов известного финансиста, все это пришлось молодой обиженной женщине по душе. Она с радостью делилась подробностями о невыносимом характере Александра, нежелании жениться и неразборчивом флирте. А также о некоторых постельных секретах. Например, о том, что Гранд бывает весьма груб и требователен, не тратит время на прелюдии и не позволяет ей разговаривать во время секса.

Хотя… последнее откровение не удивило тех, кто слышал интервью обиженной подруги Гранда. Наоборот, зрители поневоле сочувствовали поруганному финансисту.

Поговаривали даже о скором издании небольшой скандальной книжонки под названием «В постели с деньгами. Велик ли Александр Великий?».

Танцовщицы тоже не отставали, вовсю делились с прессой фотографиями и пикантными подробностями отношений с косметическим боссом. В то время, как его подруга была достаточно сдержанна в обсуждении постельных вопросов, танцовщицы, не стесняясь, приоткрыли завесу тайн над пикантной частью известного финансиста. Расположенной ниже пояса.

«… Александр Гранд — самый раскрепощенный из финансистов…

По словам любовниц, прозвище «Александр Великий» вполне обосновано…»

Этот скандал был самым длинным и отвратительным.

Кстати, Ева права, танцовщицы оказались двойняшками.

Не сомневаюсь, что в момент нашей памятной встречи на пятнадцатом этаже Александр уже знал, какой скандал его ожидает. Поэтому и ненавидел меня так люто, до искр в глазах, до слепого желания разорвать мою плоть зубами. Он спрашивал, страшно ли мне, и упивался ответом. Пьянел от моей беззащитной наивности.

Не сомневаюсь, он знает, что меня подставили. Он читает меня, как открытую книгу. Читал, с самой первой встречи в лифте. Но бремя скандала настолько невыносимо, что Гранду нужна ненависть. Другие чувства слишком слабы, несущественны.

Не сомневаюсь, он ненавидит самого себя.

И меня заодно. Я принесла ему скандал в черной чашке с надписью «Босс».

Гранд признал меня виновной, вынес вердикт и тут же привел его в исполнение. Наплевал на этику: нет компании, нет правил. Ему все равно, в чем именно я виновата — в преступлении или в глупости. Иногда других обвинить проще, чем себя. Я рядом, а Джейк — нет. Вот Гранд и обвинил, унизил, размазал по ворсистому ковру.

Обещая мне защиту, покоряя мое тело своим, он ненавидел меня. Наказывал. Мстил.

Я пришла к нему с извинениями и комплиментами, а он воспринял их как манипуляцию, попытку вызвать жалость, и от этого он возненавидел меня еще сильнее.

Я не могу его оправдать, никак. То, как он со мной поступил, отвратительно.

Я не живу, а существую. С того момента, как вышла из кабинета на пятнадцатом этаже. Как спряталась в туалете и наспех надела лифчик. Как добежала до дома без куртки, не ощущая холода, и провела двадцать минут в душе. Мочалки не было, поэтому я намочила полотенце и безжалостно терла тело, впитавшее в себя следы Александра Гранда.

Смыть его не удалось.

Стереть его из памяти не удалось.

Наивность вытекала из меня вместе с влюбленностью, они выходили слезами, солью, потом из каждой поры. Даже дыханием. Я выдыхала все, что накопилось за последние недели, — восхищение, иллюзии, беспечность и доверие.

Побывала на пятнадцатом этаже, как в вытрезвителе.

Презирать себя оказалось так же легко, как и Гранда. Я презирала нас обоих, но себя в большей мере. Я сказала себе, что это — дно. Мерзкий ил, грязь, предел, и теперь я могу оттолкнуться от него и плыть вверх.

Сказать — это одно, а вот сделать — совсем другое.

Иногда мне до одури хочется пожаловаться на Александра, посмотреть на выражение лица Дороти из отдела кадров, когда я скажу, что директор поимел меня в кожаном кресле пятнадцатого этажа. Но жаловаться не на что. Да, он воспользовался мной, мерзко и гадко. Но я сама себя обманула, сунула ему в руки свою влюбленную наивность.