Только не ты + бонус (СИ) - Морская Лара. Страница 46

Я собрала весь свой страх и вывалила его в кучу вопросов.

— И это все? Больше вопросов нет? Бабы нынче нелюбопытные пошли, — прохрипел Гранд злобно. Язык заплетается, но на ругательства и сарказм его хватает.

Устало прикрыл глаза, вот-вот снова отключится.

— Гранд, объясни хоть что-нибудь!

— Не задавай вопросы, целее будешь. Сейчас приду в себя и разберусь с ними! — пробормотал невнятно, не открывая глаз.

Да уж, разберется, жертва тестостерона. Похитители снова его изобьют, а мне трястись над умирающим телом.

Гранд закашлялся, и я нехотя поднялась из кресла. Повторила процедуру с мокрым полотенцем и мыльницей, и он жадно проглотил несколько капель.

— Похитители вернутся утром, поэтому соберись с силами. Давай я напою тебя с ложечки!

— Отстань!

— Не хочешь пить, твое дело, мне это только на руку. Без воды быстрее сдохнешь.

Не хочу признаваться, что мы теперь связаны линиями жизни, что я заставлю его пить и есть тоже. Просить не стану, добьюсь своего другим путем.

Гранд кряхтит, сочится ненавистью.

Не волнуйся, дорогой, я тоже ею сочусь. У нас появилось нечто общее. Горячее взаимное чувство.

— Сначала встану на ноги, а потом буду пить! — заявляет. Морщась, поворачивает голову и смотрит в сторону туалета. Примеривается к расстоянию, так сказать. Сейчас-то ему не надо, но уже планирует будущие походы. Жизни в нем три капли, но гордость и упрямство рулят.

— Если не будешь пить, то никогда и не встанешь!

— Назло тебе встану! Чтобы не крутилась вокруг меня назойливой мухой!

У Гранда дар выводить меня из себя, будто нажимает на секретную, только ему известную кнопку. Я реагирую моментально, вспыхиваю факелом, хотя и обещала себе сдерживаться.

Приношу из ванной небольшой кувшин. Наверное, однажды из него поливали теплую воду на голову ребенка. Или добавляли воды в ванночку. Или… не знаю, что. Фантазия истощилась. Но с ним делали что-то хорошее, домашнее, любящее.

Кладу кувшин на кровать рядом с Грандом.

— Встать ты не сможешь и не пытайся. Вот тебе подарок — чудный розовый кувшинчик. Когда понадобится, сохраняй спокойствие и думай об Англии! — сопровождаю эти слова вымученной усмешкой. — А уж потом задашь жару похитителям!

Глаза Александра распахиваются, и в них — ненависть, способная растопить арктические льды.

Я посмеялась над его слабостью и поплачусь за это.

Мне трудно находиться рядом с ним, поэтому снова ухожу в ванную, больше прятаться негде. Сажусь на потертый коврик у раковины и беззвучно рыдаю. Я позволила себе отомстить, ткнула в Гранда его слабостью, и до чего же мне от этого мерзко!

Я навсегда запомню те слезы, потому что они изменили меня, мое отношение к Гранду. Не подумайте, я не прониклась к нему симпатией, даже особого сочувствия в себе не нашла. Я не перестала его ненавидеть, однако моя ненависть изменилась. Охладела. Как вулкан, потухший, но тем не менее все еще вулкан. То, что происходит с Грандом, — это расплата всех расплат. Даже в самых извращенных мечтах о мести я бы не пожелала такой зависимости, такой дикой животной слабости своему врагу. Особенно ему, Александру Гранду.

Отплакав свое, выхожу в комнату.

Подушки сброшены на пол, простыня скомкана. Гранд пытался сдвинуться с места и осознал, что я права: он слишком слаб, чтобы подняться на ноги.

Всем телом ощущаю его агонию.

Ему больно, но раненая голова — малая часть проблемы. Он горит в Аду зависимости от меня, абсолютной, животной слабости. Он мечтает о своей смерти или моей, моментальной.

Или хуже, хочет поменяться со мной местами.

Еще вчера он упивался властью надо мной, пытался манипулировать, унизить. Не мог оставить меня в покое. Почему?

Какая, к чертям, разница! Вполне возможно, что ни один из нас не переживет эту главу наших отношений.

Молча сажусь в кресло. Александр лежит с закрытыми глазами, но я знаю, что он в сознании. Жизнь слишком немилосердна, чтобы позволить ему отключиться в такой момент. Я смотрю на заколоченное окно и гадаю, каким будет следующий шаг Гранда. Делаю ставки на грубость, он будет груб со мной. Иначе никак, ведь единственная альтернатива — благодарность. Но сказать «спасибо», попросить о помощи, показать обнаженные края страха — это для него хуже смерти. Зависимость от меня и признание собственной слабости — цианистый калий для Александра Гранда.

Поэтому он будет груб и требователен.

Я права в своих заключениях, даже более чем. Александр ведет себя отвратительно.

— И как, ты наигралась с моим членом, пока я был в отключке?

Я готова к его грубости, но меня все равно потряхивает. Аж челюсти сводит от гнева.

— Дорвалась, да, Алена? Сразу раздела меня, облапала. Легла рядом, подставила задницу.

Отвлекаюсь, стараюсь не слушать Гранда. Вместо этого гадаю, сколько сейчас времени. В желудке урчит, мне бы позавтракать. Голодная смерть очень медленная и мучительная.

— Так ты не стесняйся, Алена, покажи, на что способна! Все равно больше нечем заняться. Приступай!

Чтоб его…

Я достигла предела терпения слишком быстро, и это разочаровывает.

Во мне накопилось очень много всего, событий, чувств, страхов, и они требуют выхода. Спешу в ванную, даже не успеваю захлопнуть дверь.

Меня выворачивает влажной пустотой, болезненными позывами.

Это длится бесконечно, пока я не вою от головной боли.

Я жадно пью воду, умываюсь, разглядываю свое отражение в зеркале. Этот больной взгляд принадлежит незнакомке. Я не Алена и не Алли, мне нужно найти третье имя, с которым я, возможно, умру.

Возвращаюсь в комнату.

Александр либо спит, либо без сознания, в этот раз по-настоящему. Его рот приоткрыт, черты лица заострились. Дыхание хриплое.

Заснул под мои мучения, с+кин сын.

Скоро вернутся похитители, и я скажу им, что Гранд пришел в себя. Пусть объявят условия нашей свободы. Моей свободы.

Гранд будет беспомощным в их руках. Может, они снова его изобьют, и тогда он перестанет меня оскорблять. Будет молчать. Без сознания.

Я должна желать ему зла. Я хочу этого желать.

— Завяжи глаза!

От неожиданности я вздрогнула всем телом. В комнату зашел водитель, внося с собой запах перегара.

— Жив? — проверил, подойдя к кровати.

Не знаю, что он делает, но Гранд стонет в голос. Утробно, со смазанными ругательствами.

Водитель смеется от души. Похоже, он пьян.

— Давай-давай, ты, +++++, чего мычишь? Сейчас ты у меня помычишь, ++++++++++++! Говори нормально, Гранд!

— Он в критическом состоянии! — не выдерживаю я. — Вы должны срочно отвезти его в больницу! У вас наверняка есть связи. Да хоть скажите, что нашли его на дороге, он же ни о чем не знает и никого не видел! Пусть ему помогут, а потом вы снова его похитите!

Это крик души. Водитель причиняет боль беспомощному человеку, и его вой убивает во мне все живое. Вот вам и «разборки» Гранда.

Если его отправят в больницу, тогда и у меня есть шанс спастись. Не хочу больше оставаться с ним наедине. Не хочу больше отвечать за его жизнь, намного приятнее будет снова желать ему смерти.

— Заткнись! — требует водитель. — Никаких больниц, Гранд уже оклемался! — С постели снова раздается стон, потом ругань Гранда, и водитель отвечает пьяным смехом.

— Чего мы ждем, если Гранд, как вы говорите, оклемался?

— У моря погоды. Я принес тебе еду.

— Спасибо, но я выполнила свою часть сделки: Гранд жив. Не причиняйте ему боль, подождите минутку — и он очнется и заговорит получше. А меня отпустите! Я ничего не знаю и не хочу знать!

— Ничего ты не выполнила. У Гранда голос, как у мертвеца, и вид такой же, — заявляет водитель. — А он нужен нам нормальным.