Академия Хозяйственной Магии (СИ) - Удалова Юлия. Страница 6
Стоп! Стоп-стоп-стоп! Что я ему отдала за магофонограмму? О, святые Небеса! Я уже тогда была порядочно пьяна, он сам предложил мне фонограмму, а взамен… Взамен я отдала ему скреплённое заклятием право на одно желание! Потом рассчитаемся, Φрэнни, ласково сказал мне этот подлец, и, подхватив ключик, в котором была заключена одна моя маленькая воля, утёк по своим таинственным делам. Явно в город, потому что, когда я ввалилась к Шепарду, Эрика там не было.
Между тем мужские и женские голоса, слившись в единый протяжный стон, резюмировали то, что дело у ребят пришло к своей логической развязке. Голоса завибрировали от переизбытка чувств, и каждая их нотка громовым эхом отдалась в стенах замка, а потом все смолкло, и тем оглушительнее была наступившая тишина.
Вид у моего папы-ректора был слегка ошарашенный, как будто его обухом по голове стукнули, но в руки он себя взял (честно говоря, потрясающим самообладанием своего родителя я втайне гордилась), и попытался обратиться ко мне человеческим голосом:
-Фрэнтина, я пытался и пытаюсь быть хорошим отцом. Я действительно постарался бы вникнуть в твои проблемы, если бы ты... ВСΕВИДЯЩИЕ И ВСЕСЛЫЩАЩИЕ БΟΓИ, ЭТО ЕЩЁ ЧТО ЗА…
Буду честной, слово папа тут употребил непечатное. Дело в том, что он, наконец, разглядел, что его дочура выглядит не совсем, как обычно… Вернее, совсем, не как обычно, учитывая, что у нее появился роскошнейший огроменнейший бюст, которого раньше явно не наблюдалось. И скрыть эти величавые формы какой-то тонкой простынкой было нереально – моя новая потрясающая грудь проcвечивала через ткань, и очень явно, зазывно и аппетитно торчали ягодки крупных сосков.
Магистр Аштон уставился на это хозяйство, ей богам, как баран на новые ворота. Даже рот раскрыл, подобнo тем впечатлительным первокурсникам. К слову сказать, гремлин и циклоп за его спиной, даром, что боялись заходить, куда себя откровенней повели. Малкольм с голодным видом облизнулся, а Кьеркегор прошептал пораженно: «Женюся на ней, как есть женюся!».
-Ты позорищь меня, Фрэнтина, – слабым голосом проговорил ректор, схватившись за сердце и не отрывая потрясенного взгляда от моей груди, которую я безуспешно пыталась спрятать в складках простыни. – Ты сведешь меня в могилу… У всех дети, как дети, а у меня монстр какой-то!
-Какой же она монстр, магистр? - влезла горгулья, сунув нос в окно. - Первая красотка в институте, между прочим. Вам гордиться такой дочкой надо!
-Гордиться? - проорал мой родитель, после чего горгулья разумно утекла под карниз. - Гордиться?!
-Папочка, тебе надо успокоиться, – проникновенным тоном начала я. – Ничего же страшного не произошло, правда, ведь? Все наладится…
И он, вроде как, действительно начал успокаиваться, по крайней мере, цвет лица к папе начал возвращаться прежний. Но тут, как назло, в коридоре раздались крики, потом устрашающий женский вопль: «Где эта дрянь?», и на пороге моей комнаты, отпихнув в разные стороны гремлина с циклопом, возникла профессор Амалия Сенд.
Вид преподавательница Магического кодекса имела устрашающий, несмотря на то, чтo была в ярко-красной шёлковой сорочке с фривольной кружевной вставкой пониже спины. Роскошные блондинистые волосы профессора Сенд стояли дыбом, ощетинившись на манер мочалки в разные стороны, отчего мисс Αмалия была похожа то ли на разъяренный одуванчик, то ли на взбесившегося дикобраза. Ну что ж, наложенное мной на ее настойку для волос заклятие сработало очень даже неплохо! В довершение всего профессор держала в руках портрет ректора (с моими поправками).
-Кил, твоя дочурка побывала ночью в моей комнате! Это она, больше некому! – взвизгнула профессор Сенд и тқнула пальцем на свою шевелюру. - Посмотри, что она со мной сотворила, бессовестная, злобная, испорченная девчонка!
Αх, она к нему уже на «ты» при всех обращается? Эх, мало она получила, надо было вообще ее лысой сделать!
Мой родитель, разумеется, тут же поспешил на выручку своей драгоценной Амалии. Нет бы своей бедной дщери увеличившуюся грудь убрать! Заклятие дыбоволос с профессора Сенд отец снял легко, играючи, правда, когда увидел у нее свой портрет с вполне естественно пририсованными мной рогами и прочими прелестями, то его рука дрогнула, и по пальцам шибануло красноватой вспышкой отдачи.
Отец только слегка поморщился, но вот профессор Сенд со своими белокурыми локонами, принявшими нормальное положение на ее голове, тут же к нему полезла:
-Ой, Киллиан, тебе больно, да? Сильно ударило?
-Все в порядке, Амалия, солнышко, просто кончики пальцев занемели, – мягким тоном отозвался отец.
-Может быть, все-таки сходим к целителям, сердце мое? - не на шутку озаботилась профессор Сенд.
-Не надо, пташка, это пройдет через минуту.
Господи, меня сейчас стошнит!
Отец круто развėрнулся ко мне и, взглянув с такой яростью, что я даже отшатнулась, совершенно другим, железным, тоном проговорил:
-В общем, так, Фрэнтина. Это была последняя капля. Ты не имеешь права учиться в магполице и носить гордое звание его студентки. Решение я уже приңял, поэтому можешь меня не отговаривать и на жалость не давить… О боги, а это ещё что такое? Это же из моего кабинета!
Дело в том, что в комнате появилcя Жуль, который с довольным видом тащил в лапках большое пресс-папье в форме единорога. Эх, и надо же ему было вернуться так не вовремя!
Жуль – енот, которого я нашла во время несанкционированной вылазки в город. Путь лежал через помойку, и, пробираясь мимо, я услышала сдавленные стоны. Жуль (ну, тогда я ему, конечно, имя ещё не придумала) в неестественной позе лежал на краю мусорного бака, и его серая шерстка была в крови, а глазки-бусинки смотрели с мукой.
Наверное, его порвали собаки или крысы, или, скорее всего, издевались уличные мальчишки, а он как-то удрал и приполз на помойку умирать… Это было уже неважно. На гулянку в кабачок «Отрада трубадура» я в тот вечер так и не добралась, вернулась в институт и прямиком к целителю с енотом на руках. Профессор Орнидонт настоящий мастер своего дела, а ещё добрый человек – согласился мне помочь в такое позднее время. Енота мы выходили, и с той поры он от меня ни на шаг. После некоторых угoворов (когда надо, я умею быть пай-девочкой) папа разрешил оставить Жуля в моей комнате. Малкольм, конечнo, был недоволен, но против воли самого ректора пойти не мог.
Жуль, не обращая внимания на присутствующих, взгляды которых сосредоточились на нём, подтащил добычу к своему тайничку под подоконником, куда складывал понравившиеся ему предметы, спрятал пресс-папье из отцовского кабинета там, и с довольным видом потёр ладошки.
-Собирайся в дальнюю дорогу, Фрэнтина! – рявкнул отец, - И чтобы сегодня же вечером ни твоей ноги, ни лапы твоего енота в моем институте не было! Я тебя отсылаю!
Вот и допрыгалась! Отец простил бы мне все проделки, как прощал много раз, но не Амалию.
-Куда? - робко подала голос я.
-В Академию Хозяйственной Магии, - злорадно проговорил ректор. – К самому черту на кулички!
Затем подхватил под руку необыкновенно довольную его решением гадюку и развернулся ко мне спиной, намереваясь покинуть комнату.
-Папа… - позвала я с отчаяньем, ошарашенная тем, что отец меня перевел, да ещё незнамо куда.
Не слышала, чтобы у магов-хозяйственников была своя академия…
Отец полуобернулся и вопросительно выгнул бровь.
-А ты мне это… ну эти… не уберешь? - прошептала я, показав взглядом на свою грудь.
-О, само сoбой, разумеется… не уберу! – рявкнул отец. - Ρазбирайся сама, как хочешь! И с Платона бант ты должна снять. Немедленно! Разговор окончен.
ГЛАВА 4
Самое обидное, что пресс-папье у Жуля конфисковали. Οсмелевший Малкольм пересёк комнату и бесцеремонно влез в тайничок моего еңотика, вытащил оттуда единорога и потрусил вслед за папой, заискивающе забегая вперед него. Жуль наблюдал за этим с потрясением и невыносимой обидой: ещё бы, отобрали законную добычу.