Две томские тайны (Исторические повести) - Барчук Дмитрий Викторович. Страница 24

Декабрист тоже подлил себе чайку. Отхлебнув душистого отвара, он продолжил:

— А с богом у меня было другое общение. Ваш братец вот какое наказание для меня выдумал — лишил меня всякой связи с внешним миром. Из книг мне разрешалось читать одну Библию. Я её наизусть выучил. А потом даже развлечение придумал. Я же кроме русского знаю немецкий и французский, а из древних языков — еврейский, латинский и греческий. Вот и попросил своего старого боевого друга принести мне Библии на всех этих языках. Тем и коротал время, что сличал особенности перевода.

— Богослов, выходит, ты знатный, да только одна беда — в Бога не веруешь, — заметил старец.

— В него что верь, что не верь — один исход. Если он есть, то почему допускает такую несправедливость на земле! Пестель, Бестужев, Каховский, Рылеев и Муравьёв-Апостол оказались на виселице. Не меньше ста человек — на каторге, тысячу солдат прогнали сквозь строй, а других сослали на Кавказ. Виновник всей этой кровавой вакханалии ещё тридцать лет держал страну в страхе. Потопил в крови восстания в Польше и Венгрии. Всю Европу настроил против России. Французы с англичанами заодно воюют против русских! И где? В Крыму! Когда такое было? В петербургских газетах пишут, что и перед Кронштадтом появился английский флот. Николай Павлович, говорят, даже наблюдал в телескоп перед смертью за их эскадрой. Каково же ему было умирать! В Томске слух прошёл, что царь не смог вынести позора и отравился. Вы ему в наследство оставили мощную державу, а он превратил её в колосса на глиняных ногах. Только тронь, сразу рассыплется.

Фёдор Кузьмич встал, подошёл к печи и пощупал одежду: не высохла ли? Недовольно покачал головой и вернулся за стол.

— А ты на Бога ропщешь, Гавриил. Каждому воздастся по заслугам его. С царя за его деяния спрос особый.

— Слушайте! — Батеньков схватил старца за рогожу. — Как вы думаете, племянник-то ваш, тёзка, Александр Второй простит нам Сенатскую площадь и дозволит вернуться в европейскую Россию? Хоть я и люблю Сибирь, всё ж хочется дожить оставшиеся дни в тепле. Помилует меня новый царь?

— Помилует, обязательно помилует, — успокоил гостя Фёдор Кузьмич, а потом пристально посмотрел ему в глаза и стал приговаривать усыпляющим голосом: — Ты устал, Гавриил. Очень устал. Твои глаза закрываются. Тебе хочется спать. Ты засыпаешь. Тебе снятся только хорошие сны. Ты молод и счастлив. Тебе хорошо. Очень хорошо. Ты спишь. Крепко спишь. А когда проснёшься, то ничего не вспомнишь о нашем разговоре. Ты меня прежде никогда не знал. Я всего лишь бродяга, не помнящий родства. Фёдор Кузьмич. А теперь — спать! Спать! Спать!

Хромов забрал Батенькова на следующий день. Вид у ссыльного был нездоровый, и всю дорогу до Томска он дремал в санях.

О том, что произошло в избушке у старца, он ничего не помнил. Только удивлялся, почему у него шинель влажная?

С той поры сон у Гавриила Степановича восстановился, и он перестал гулять по ночам.

А через год император Александр II амнистировал оставшихся в живых декабристов, им было разрешено перебраться ближе к столице. Батеньков поселился в Калуге, где и умер осенью 1863 года.

Фёдор Кузьмич всё же принял приглашение Хромова и в октябре 1858 года переехал на жительство в губернский Томск.

После смерти

«Вот и свершилась моя мечта! Я — счастливейший из смертных. Я — на Твоей родине, Господи! Стою в самом начале Дороги скорби — Виа Долороса, как её называют в Священном городе. И собираюсь с силами, чтобы пройти по пути, которым шёл Ты в день своей казни.

Передо мной монастырь Бичевания, возведённый в напоминание о том, как Понтий Пилат судил и приговорил Тебя, сына божьего, к смерти. Мне не верится, что сейчас я пройду по тем самым камням, по которым ступал Ты, Спаситель. Я счастлив, что мне выпала такая честь. Что царство, что богатство? Всё пустое, всё обман! Ничего нет на свете, кроме всепоглощающего устремления грешной души к Тебе, Господи!

А вот и то место — около арки „Се человек“, откуда Ты, Искупитель, подняв Свой крест, двинулся к Голгофе. Что мои страдания и муки, по сравнению с тем, что довелось испытать Тебе! Прости меня, Господи, за все грехи. Я был царём, не ведая, что сие от меня требует. Сколь призрачны мои победы и поражения пред Твоим Крестным путём, Господи Иисусе! Ты принял страдания и смерть в искупление грехов человечества.

А что свершил я? Спас страну от неприятельского нашествия? Так это сделали мои генералы. Моя заслуга лишь в том, что я им не сильно мешал. А если бы вообще не лез в военное дело, может, и больше проку было.

Я уверовал в Твое могущество и полагал, что другие властители поступят так же. Но я ошибся. За их набожными речами скрывался холодный расчёт.

А доморощенные смутьяны? Нахватались в Европе бунтарского духа и решили, что смогут провозгласить республику в лапотной стране.

Что мне оставалось, Создатель? Палить картечью по ним? Вешать бунтовщиков?

Я не мог этого сделать. Потому бежал.

Дай, Господи, мне силы перетерпеть все испытания, что ты уготовил! Грехов у меня много. Долго придётся искупать их.

А здесь Ты падал, изнуренный тяжкой ношей. И римляне тебя поднимали ударами кнутов.

На этом месте Ты встретился со своей Матерью — Марией. Мою матушку тоже зовут Мария. Мария Фёдоровна. Вернее, такое имя приняла она, обратившись в православие, накануне свадьбы с моим батюшкой Павлом. А до этого её звали Софья Доротея Августа. Она была вюртембергской принцессой. Матушка, как никто другой в этом мире, понимала меня. Правда, иногда мы с ней ссорились из-за политических разногласий, но я всегда любил её искренней сыновней любовью, и она тоже любила меня. Видя, что я устал и запутался в жизни, она согласилась на инсценировку моей смерти и удаление в частную жизнь.

Знаешь, как она мечтала побывать в этом городе? Когда она и батюшка путешествовали по Италии, у них была мысль совершить паломничество в Святую Землю. Но не получилось. Это матушка наказала поклониться месту встречи Господа и Его Матери. Прими этот поклон, Искупитель, от рабы Твоей Марии!

А здесь Ты встретился с Симоном Киринеянином, понесшим Твой крест. О, как бы я хотел оказаться на его месте, хоть чуточку, хоть на самую малость разделить с Тобой Твои страдания и облегчить их!

Простая женщина Вероника отёрла своим платком кровь и пот с Твоего лица.

Ты прошёл ещё и остановился, обратившись со словами утешения к оплакивавшим Тебя иерусалимлянкам. А потом, на следующей остановке, воины Пилата сорвали с Тебя одежды. А вот здесь они прибивали Твои ноги и руки к кресту.

Я с замиранием сердца вхожу в храм Гроба Господня.

Вот место Твоего распятия! Здесь прошли последние мгновения Твоей земной жизни. Здесь Ты принял мученическую смерть на кресте.

Отче наш праведный на небесах, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое и на земле, как на небе!

И Ты встретился на небе со своим Отцом. И Он воскресил Тебя из мертвых и отправил на землю, чтобы Ты возвестил людям, что смерти нет. Смертию смерть поправ!

Я тоже умер для людей. А на самом деле жив. Но я, в отличие от Тебя, не воскрес, а слукавил. По правде, я очень боюсь смерти. Ты знаешь почему. Когда я встречусь на Страшном суде со своим отцом, императором Павлом I, что я ему скажу? Прости меня, батюшка, не ведал, что дойдут до удушения твои убийцы. Поверит ли он словам моим? И простит ли? А простишь ли меня Ты, Спаситель? И прощу ли я себя сам?

Нет мне прощения. Только и остаётся возложить венец терновый на мою грешную голову, взять в руки посох и отправиться странствовать по свету. Пусть я буду мёрзнуть от холода, изнывать от жажды, голодать, пусть люди бросают в меня камни. Чем больше страданий я претерплю на земле, тем чище и радостнее будет встреча моя с Отцом небесным.