Спец - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 41

Капитан снял трубку и поискав кого-то по разным кабинетам, наконец нашёл нужного и сказал ему:

— Зайди в кабинет Селиванова.

Положив трубку тот сказал:

— Знаешь, помочь с медкомиссией можно, и даже проверить как ты истребитель знаешь. У нас тут есть на аэродроме истребители, всё же авиационный завод имеется. Собирают и испытывают.

Тут в кабинет, резко открыв дверь, прошёл незнакомый подполковник, причём из ВВС, судя по синим петлицам и синему околышку фуражки. Сняв её и повесил на гвоздь у входа, тот пригладил волосы и под нашими взглядами спросил:

— Чего звал?

Мы с капитаном продолжили сидеть, когда вошёл старший командир, я гражданский и мне можно. Капитан же, указал на меня и сказал:

— Знакомься, капитан в отставке Крайнов. Тот самый что генералов в декабре брал и с «Командой инвалидов» немцев на их же танках жёг.

— О?.. — только и сказал подполковник.

Подойдя, тот протянул руку. Встав я пожал её, и мы с интересом стали разглядывать друг друга. Награда у того была, орден «Боевого Красного Знамени», и юбилейная медаль.

— Рад знакомству, — сказал тот. — О вас капитан, очень много говорили.

— Можно на ты, я хоть и пока гражданский, но похоже скоро это закончится.

— Да, Пётр, — сказал капитан. — Я тебя по этому поводу и позвал. Капитан ограниченно годный, и оказывается всю зиму и весну учился летать, на истребителях. У моряков Черноморского флота. Здесь случайно оказался, по ошибке, и узнал от меня о постановлении за февраль. Не хочет в зенитчики, а хочет в истребители. Говорит его профессионально готовили в «ночники», но лётного боевого опыта не имеет.

— Ну хотеть-то ты можешь куда хочешь, а пойдёшь куда прикажут, — с интересом на меня посмотрев, сказал тот. — На чём летал?

— Начинал на «Чайках», потом «Миги» и «Яки». По словам старшего по полётам, почерк свой начал иметь, средний уровень.

— А с тренировками «ночника»?

— А вот тут у меня оказывается дар прорезался. Я в темноте как кот вижу. Мы проводили учебные бои, я всегда за несколько километров засекал наших в полной темноте, что или пытались меня найти или зайти в хвост, или сбрасывал или сам заходил. Сорок учебных боёв — сорок побед. Ни одного поражения.

— Прямо так все?

— Да. С этим зрением у меня один минус, слепят выстрелы. Про чужие пока не скажу, а свои точно. В первый раз, когда ночью проводили учебные стрельбы по макетам на земле, еле из пике самолёт вывел, слезы текут, пятна, ничего не вижу. Это уже потом я, перед тем как на гашетку нажать, начал глаза закрывать, тут стало легче, а до этого плохо было. Но научился.

— «ЛаГГ» знаешь?

— В сорок первом недалеко от меня сбитый упал. Больше в такой близи не встречал.

— «Ночник» значит? — потёр подполковник подбородок. — А что, проверить можно. Как насчёт сегодня полетать, показать свою удаль? У нас на аэродроме звено высотников имеется, а «Миги» ты знаешь. Проверим как держишься воздухе. Думаю, соседи одолжат машину, я договорюсь. По потраченному топливу и ресурсу решим.

— Я согласен, почему и нет?

— Но если сбросишь меня со своего хвоста, ко мне в часть пойдёшь?

— Хм, куда отправят. Какая разница где служить? Отправят к вам, буду у вас воевать.

— Вот и договорились. А по ночным полётам и ориентированию я тебя потом проверю.

— Главное, чтобы мой военкомат в Москве к вам направил.

— Тут я могу решить вопрос, — подал голос, молчавший до этого капитан. — Позвоню, договорюсь чтобы тебя призвали, и выслать документы к нам.

— Быстрее будет его попутным бортом в Москву отправить, и также обратно. Это можно решить, — сказал подполковник.

— Меня это тоже устраивает, я не передумал развестись с женой. Если их госпиталь там, сделаю это, если нет, то выясню где он находится, и когда будет возможность, закончу начатое.

— Так сильно разлюбил? — поинтересовался подполковник.

— Да. Не хочу, чтобы человек ставший чужим носил мою фамилию.

— Ладно, идём, сейчас машину вызову и доедем до аэродрома. Мой полк базируется на площадке двадцать четвёртого авиационного завода.

— Машину можно не вызывать, я на своей. Одолжил на пару дней у знакомых.

— Хорошо, — кивнул тот и пожав руку капитану, сказал. — Буду должен. До завтра.

Подхватив фуражку, тот первым вышел, я за ним, не забыв забрать документы у капитана. На улице тот сел в машину рядом со мной, и запустив двигатель, пришлось дёрнуть рукояткой кривого стартера, мы покатили туда куда указывал этот неизвестный мне подполковник. Тот и пояснил, на заводе как раз и собирают эти «ЛаГГ-3», и была из этих машин сформирована эскадрилья, которая и дежурила, и отбивала налёты. Потери были в основном не боевые. Лётчики молодые, ночью летать не умели, самолёты били. Пришёл приказ сформировать полк и вот этот подполковник Бадин, и командует этим полком уже три месяца как. Постепенно опыт лётчиков полка рос, и сейчас они уж не такие салабоны как раньше, а вполне опытные лётчики имеющие сбитых и награды. Немного, налёты не так часто случаются, но были.

Так общаясь и знакомясь мы и добрались завода, а там и аэродрома. Тут следов бомбардировки было куда больше, но самолёты укрыты хорошо, стояли в капонирах. Проехав пост, там часовой узнав командира, пропустил не останавливая, что мне не понравилось, мы подкатили к штабу и Бадин быстро познакомив меня со штабными командирами, да лётчиками второй эскадрильи, что тут скучали. Они в штурманской карты читали, хотя всю округу и так знали. Видимо занять их было нечем и вот так заставляли время тратить. Сам Бадин убежал, но вскоре вернулся с невысоким старлеем со звездой Героя на груди и ещё двумя орденами, тот даже ниже меня был, но крепкий. Старлей шёл и морщился, а увидев меня поморщился ещё больше. Правда, рукопожатие у него оказалось крепким.

— Вот, Кирилл, командир звена «ночников» из Москвы, старший лейтенант Светлов. Его к нам для усиления и обучения наших лётчиков прислали две недели назад. Он сам изъявил желание тебя проверить.

От этих слов Светлов вообще скривился, но всё же кивнул, подтверждая. Не знаю чем его купил Бадин, но проверять меня тот совсем не горел желанием, однако не отказывался. Мы прошли к самолётам, их уже выкатили из капониров, а к нам стал стекаться весь свободный люд. Вооружение у меня заблокировали, и Светлов встав на крыле, наблюдал как я, устроившись в кабине, парашют мне выдали и помогли застегнуть, запускаю двигатель и сдаю ему экзамен на знание предмета. Удовлетворил, знал всё от и до, и на каверзные вопросы ответил правильно. Дальше закрыв кабину, я дождался, когда Светлов пойдёт на взлёт и вырулив сам, дал газу, разгоняясь. Отовравшись от полосы, я стал кругами, следом за старлеем, пристроившись у него сзади справа, подниматься на высоту. Причём пробовал машину, качая туда-сюда крыльями, изучая её возможности, все плюсы и минусы, у каждой машины свой характер и его мне нужно узнать. На шести тысячах, когда мы уже надели кислородные маски и подали воздух из баллонов, тот покачал крыльями. Рации у меня в машине не было, только приёмник, но тот молчал, лишь шум помех в наушниках. Мы разошлись, и отдалившись, по сигналу с земли, по приёмнику услышал, я развернулся и пошёл на Светлова. Не долетая до него, я свалился на крыло и рухнул вниз. Светлов, явно не ожидая такого подарка, рванул следом, готовясь пристроиться в хвост и дать пристрелочную «очередь», показывая, что я сбит. Хватит продержатся у хвоста десять секунд, это считается сбитием. Однако тот не ожидал того финта что я провернул. Я открыл закрылки, отчего машина казалось остановилась, ремни врезались в плечи, и закрутил штопор, отчего старлей пролетел мимо, а я, вернув самолёту управляемость, уже пристроился к его хвосту. Десять секунд тот крутился как бешенный, но сбросить меня не смог. Так что, когда время истекло, тот покачал крыльями и мы разошлись, снова в разные стороны. Новая атака, и в этот раз разойдясь на встречных маршрутах оба одновременно развернулись и закрутили фигуры. Дважды тот выходил ко мне в хвост, но долго продержатся не смог, чтобы гарантировано «сбить» меня, а я три раза ему на хвост падал, и один раз десять секунд продержался. Даже чуть больше. Потом Светлов всё же смог меня условно сбить, и я не поддавался, он действительно классный лётчик, и после приказа с Земли мы пошли на посадку. Про себя не говорю, я жульничал амулетами. Поэтому два-один в мою пользу. Сел я классически на три точки, почти нежно посадив машину, и подвёл её к капониру, где стоял лётчик, хозяин этой машины. Я выбрался, мне механик помог снять парашют, и крепко пожал ему руку, как и лётчику, машина просто в отличном состоянии была. А все сравнивали нас. Светлов мокрый от пота, пятна пятнали его гимнастёрку, а я как будто и не летал, чистенький, не вспотел. И кому было тяжелее?