Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна. Страница 21

— Дора, ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — ответил лорд Фредерик, слегка начиная раздражаться, — Наш с тобой случай был особенным. Никакие мои или твои чувства не были бы приняты во внимание, если бы твой отец, а главное, Его Величество, не сочли наш брак нужным для королевства.

— Я помню, отец говорил мне, что от нас с тобой ждут появления наследника…

— И это именно то, к чему мы с тобой оба стремимся, моя душа, не так ли?

С этими словами Фредерик протянул руки к Доре и заключил её в объятья.

Через несколько дней лорд Фредерик начал потихоньку вставать и ходить по комнате. В сопровождении Доры и доктора он даже вышел в сад и посидел там на скамейке, но это продлилось недолго, и с досадой граф опять вернулся в постель. Выходя из покоев мужа, Дора не могла не отметить, что в их замке воцарилась тишина и какая-то опустелость. Элизабет проводила своё время, катаясь на лошади или навещая кого-то из живущих поблизости жителей графства, сопровождаемая лишь кучером её кареты, и её редко стало видно в замке. Составлять ей компанию в этих визитах Дора не захотела, да никто и не настаивал на этом. Работы для замковой прислуги было не много, лишь садовник иногда мелькал под окнами, занятый поливом цветущих клумб и деревьев.

Дора начала чувствовать, что эта тишина и отсутствие сколько-нибудь требующих усилий занятий начинают тяготить её. Теперь она могла едва ли не часами отбивать ракеткой мячик о стену, и длительный мерный стук её мячей отчего-то лишь усугублял ощущение опустелости в её душе.

Это ощущение было несколько нарушено известием о том, что практически на их общей границе в графстве Оддбэй недавно возник завод по производству невиданных прежде продуктов — рыбных консервов. Фредерик приказал привезти к ним на пробу эти продукты, нашёл вкус их небезынтересным, но проигрывающим тем свежим блюдам, что готовятся у них на кухне и отметил лишь возможность их долгого хранения, которая у них в замке была совершенно не нужна.

Вскоре после этого в Фосбери пришло письмо, несказанно обрадовавшее лорда Фредерика. Его друг, граф Вилей Оддбэй, очнулся от комы и чувствует себя хорошо. Фредерик с воодушевлением готовился к встрече с другом, вслух планировал представить ему свою новую жену, показать почти оконченную строительством пристань, обсудить другие новости о произошедшем в период, пока граф был без сознания. Он тотчас же написал другу, что не сможет сам посетить его по причине полученной травмы, но будет рад принять графа Оддбэя у себя, так скоро, как только тот сочтёт это возможным.

Уже на следующий день посетивший их лорд Вилей, одна рука которого до сих пор была в повязке, крепившейся на шее, рассыпался в улыбках Фредерику, комплиментах его милой жене и Элизабет. Дора сопроводила их в кабинет графа, устроив мужа сидящим на диванчике с помощью подоткнутых под его спину подушечек, и оставила мужчин одних. Через некоторое время служанка отнесла к ним затребованное Фредериком вино и закуски, и старые друзья допоздна засиделись там за своими мужскими разговорами.

— А ведь Фредерику было скучно здесь со мной одной — сказала вдруг Дора, обращаясь к Элизабет, — Ему так же, как и мне, не хватает какого-нибудь дела или занятия, которое бы заполнило его дни.

— О, брат легко найдёт себе занятия, как только поправится. А ваши дни сможет заполнить лишь появившийся у вас ребёнок, — ответила Элизабет, с надеждой глядя на Дору.

— К сожалению, пока что появление ребёнка не предвидится, — опустила голову Дора.

— Это будет для брата просто трагедией, если у вас совсем не будет детей, — покачала головой Элизабет, — тогда следующим графом Фосбери сможет стать только мой сын, а я ещё даже не помолвлена.

— Фредерик не хочет отпускать вас в столицу, — решилась на откровенность Дора, — И подходящего для вас жениха среди предложенных он не нашёл.

Элизабет только вздохнула:

— Знаю. Я даже хотела вступить в связь с Майклом Оддбэем, чтобы вынудить его жениться на мне, а брата и Его Величество утвердить наш с ним брак.

— Как вы можете думать и говорить такие вещи! — Шокировано спросила Дора.

— Могу, потому что это уже всё в прошлом. Отчасти благодаря вам.

— Мне?

— Но ведь это же вашей руки просил виконт у герцога, едва познакомившись с вами, — нервно ответила Элизабет, — Мои слова не означают, что я не испытывала к Майклу Оддбэю никаких чувств. Напротив, для меня было непросто пережить то, что я узнала о произошедшем тогда в столице. Но теперь Майкл совершенно охладел ко мне, даже предложил считать его-прежнего умершим для меня.

— Я даже не знаю, что сказать вам на это.

Элизабет фыркнула.

— Просто выполните свою задачу — постарайтесь забеременеть.

— Знаете, я почему-то думаю, что на самом деле Фредерик не ждёт от меня ребёнка, — задумчиво произнесла Дора.

— С чего бы вам так думать? — удивилась леди Элизабет.

— Я не уверена… Но мне показалось, что когда он говорил, почему так долго не женился во второй раз, в его лице что-то такое было… Я почему-то почувствовала, что он подозревает, что он, — на следующем слове Дора снизила голос до шёпота, — бесплоден. А предложение мне он сделал просто потому, что я ему очень понравилась.

Помолчав, Элизабет вдруг сказала:

— Я неоднократно слышала, как женщины в свете сплетничали, что многие семьи в нашем королевстве воспитывают детей не от официальных отцов. И особенно часто в намёках на истинное отцовство упоминался Его Высочество Адриан. Может быть, и вам стоит подумать о свидании с ним или с другим достойным джентльменом? Разумеется, в совершеннейшей тайне ото всех, и особенно от брата.

Дора возмущённо вскочила.

— Я уже жалею, что была столь откровенна с вами, — сказала она, — Ведь вы же ещё девица, как вы можете столь цинично рассуждать о таких вещах?

— Это вам, как воспитаннице монастыря, кажутся такие вещи возмутительными, — разгорячилась леди Элизабет, — Но вынуждена сделать для вас открытие, что среди аристократов, в том числе девиц, в вопросах сохранения титулов нет места ни романтике, ни приличиям, помимо внешних.

Глава 4

Мужская дружба, как правило, возникает с тем, что мужчины вместе побывают в какой-нибудь переделке. И если поведение их при этом схоже, отношения мужчин становятся дружбой. Нет — они остаются лишь приятелями или вовсе прекращают общение.

Для возникновения женской дружбы необходимо душевное раскрытие друг перед другом. Это обязательное условие для начала женской дружбы, при всём многообразии жизненных обстоятельств. Но именно во время такого открытия женщины, при всей их терпимости к личностным особенностям друг друга, словно бы определяют "свой — чужой", и строят дальнейшие взаимоотношения в зависимости от этого определения.

После того разговора отношения между Дорой и Элизабет стали весьма прохладными. Обе словно сожалели, что позволили себе открыть в беседе то, что другая не могла принять.

И Дора совсем затосковала. Пока её муж начал осторожно разъезжать по графству и заниматься его делами, она стала уходить в сад с какой-нибудь книжкой, но читать ей быстро становилось неинтересно и она предавалась грёзам и воспоминаниям. Больше всего ей вспоминался монастырь и её упорядоченная, но казавшаяся насыщенной жизнь там. Помимо простой работы, которой там всегда всем хватало, у монахинь была большая цель в жизни — молиться за благополучие жизни людей в стране, за сохранение их душ от греха. Там Дора осознавала себя нужной и, порой испытывая молитвенный восторг, в глубине души ощущала важность и значимость своей жизни.

Теперь же её самоощущение было полностью противоположным и содержало лишь два определения — ненужность и незначительность. Те возможности, которые подарила ей судьба и так ценимые в обществе, то, ради чего иные люди совершают сделки с совестью и даже идут на преступления, чему как цели посвящают свои жизни — богатство, прислуга, общественный статус, возможность наряжаться и произвольно заводить любовные связи — не имели практической ценности для Доры.