Вырай (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 24

Пообтесавшись, осмотревшись в Москве, Анюта засомневалась в своём выборе.

— Гриша, поворот! — На табличке, залепленной снегом, были видны только последние буквы: «селье».

Григорий выкрутил руль, отреагировав на громкий окрик практически рефлекторно. Делать этого не стоило — машину тут же понесло, и свёкор, чертыхаясь, попытался её выровнять. Машинка не подчинилась и в панике заметалась по трассе. В конце концов, она соскочила с дороги, пролетела метров пять и со всей дури плюхнулась брюхом на сугроб.

— Приехали. — Проговорил свёкор. Повернулся к жене и заорал: — Сколько раз просил, Сколько, а?! Не ори под руку, когда я за рулём, сука!

Елизавета Фёдоровна вряд ли слышала. Она сидела, закрыв глаза, и визжала. Старший Добрынин со злостью саданул по рулю, открыл дверь и вышел из машины. И сразу оказался по колено в снегу. Не обращая внимания на такую досадную мелочь, двинулся к дороге, пропихиваясь сквозь снежные кучи.

Аня, когда машину занесло, дико испугалась. Но сейчас она позабыла о своём страхе, ошарашено переваривая реакцию свёкра. Никогда ещё невестка не слышала от Григория ни одного грубого слова. Мало того, он даже голос при ней ни разу не повышал.

Визжание затянулось. Лёша потянулся, схватил мать за волосы и сильно ударил её затылком о подголовник. Потом ещё раз, и ещё. Елизавета резко замолчала. Посопела и, не глядя на сына и невестку, выпала в снег. То прямо, то на четвереньках, она поспешила за Григорием.

— Лёша, что это было?! Разве можно с мамой — так?!

— Испугалась? — Лёша смущённо улыбнулся. — Истерику надо в корне пресекать. А если бы у неё сердце не выдержало? — Мужчина озабоченно смотрел на родителей — отец смахивал снег с указателя, мать что-то возбуждённо говорила, размахивая руками. Алексей покачал головой:

— Ты посмотри на них — обоим уже под шестьдесят. Как дети — один реакцию потерял, поэтому и сидим сейчас в поле. А вторая уже два года роды не принимает — от переживаний давление подскакивает.

— Но зачем так грубо?

— Перестань, Аннушка. Ей даже больно не было — подголовник мягкий совсем. Зато она успокоилась сразу. — С этими словами Лёша взял жену за руку и поцеловал её пальцы. — Я мамочку очень люблю и никогда не обижу.

Свёкры стояли на дороге и махали детям. Алексей открыл дверцу, вышел из машины и пошёл вперёд, размахивая ногами — разбрасывал снег, чтобы Аннушке было легче идти. Тяжело вздохнув, девушка поспешила за ним. Нос и щёки мгновенно замёрзли — на улице было очень холодно.

— Вы посмотрите — это же надо было так ошибиться! — Григорий снова был собой — уравновешенным добряком, который любит пошутить.

Аня прочитала надпись на указателе, который был очищен от снега: «Красноселье — 3 км».

— Пап, это что получается — мы вместо поворота в поле заехали?

— Да, сынок. Все вопросы к маме. — Григорий Иванович подмигнул невестке.

— А что я, что я-то? Ты — водитель! — Елизавета шутливо шлёпнула мужа по спине.

«Вот идиоты! Чего веселятся! За те двадцать минут, что мы здесь торчим, ни одной машины не проехало мимо!» — Аня достала мобильник. — «И сеть не ловит. Да и вообще, есть в этой Тьмутаракани эвакуаторы?!»

— Будем откапывать. Девочки пусть в машине сидят, греются, а мы с тобой, Лёшка, поработаем. В багажнике лопата лежит.

«Господи, как они мне надоели! Неужели так и замёрзну здесь, в поле, не успев найти нормального мужика?!» — У Ани всё меньше оставалось сил на актёрство. Даже появилось подозрение, что за две недели плотного общения она не выдержит и выскажет Добрыниным всё, что о них думает.

В снегопаде мелькнул луч света, раздался рёв мотора, и мимо проехала девятка канареечного цвета.

— Эй! — Лёша побежал за машиной, размахивая руками.

Жигули притормозили, а потом сдали назад. За рулём сидела пухленькая маленькая женщина в мужской шапке-ушанке. Рядом, на пассажирском сиденье — молодой паренёк. Он первым увидел машину в сугробах, открыл окно, и радостно завопил:

— Здрассьти! Мужики, это вы как так далеко забрались? И следов от колёс не видно. — Он вдруг посерьёзнел, отшатнулся от окна. — Вы что, на ней… прилетели?!

— Слава, не говори ерунды. — Женщина выкатилась из жигулёнка и деловито спросила: — Пострадавших нет?

— Нет. И с машиной всё в порядке. Просто застряли. Вы нам не поможете? — Григорий Иванович махнул рукой в сторону несчастной «Мазды», которую потихоньку заносило снегом.

— Да как же я вам помогу? — Развела руками женщина. — Тут трактор нужен. — Она задумчиво почесала кончик носа. — Вот что. Красноселье недалеко, всё равно туда еду. Заскочу к местному трактористу, он вас вытащит.

— И долго нам тут куковать? — Взвизгнула Аня. Раздражение всё-таки вырвалось наружу.

— Недолго, полчаса максимум. Если, конечно, тракторист будет во вменяемом состоянии. — Добрая самаритянка, садясь за руль, виновато улыбнулась. — В этом случае в колхоз надо будет звонить. Вы не волнуйтесь, обязательно кого-нибудь найдём. Сегодня вытащат.

С этими словами женщина дала по газам.

— И на том спасибо. — Свёкор поправил шарф. — Идите в машину, грейтесь. Я здесь буду ждать. Вдруг какой тяжёловоз проедет.

Глава 19

Васёк не пил уже два дня. Во-первых, не было денег, а во-вторых, начальство подрядило Фокина убирать снег, пообещав хорошую премию к Новому Году — дорожные службы работали на шоссе и в городе, до деревенек у них руки не доходили. Кроме того, не хотелось заливать водкой ощущение собственной значимости, которое поселилось в душе после вызова Зюзи.

Лупатый разъезжал по местным дорогам практически круглосуточно — после памятной встречи на реке снег валил, не переставая. Зато ветер утих первой же ночью, тогда же температура упала до двадцати пяти градусов и больше не опускалась.

За два дня накрыло всю страну, и теперь медленно, но верно зима подбиралась к соседним государствам. Метеорологи получили по шапке за то, что пропустили такое, но им не сильно досталось — все давно привыкли к неточным прогнозам.

Сейчас Васёк на пару минут заехал домой, перекусить. Только вытащил из холодильника хлеб, сало и майонез, как в дверь постучали.

— Кого там несёт? Заходите, вежливые какие нашлись. — Вася щедро намазал хлеб соусом.

— Здравствуй, Василий. — В хату зашла ветеринар, брезгливо огляделась и остановилась на пороге.

Лупатый насупился. Гостью он недолюбливал. Коваль училась с ним в школе, только на год младше. Ещё тогда умничала. После выпускного уехала и вернулась домой через несколько лет важной птицей — хороший ветеринар в деревне всегда ценился не меньше, чем человеческий лекарь.

— Чего надо? — Васёк тоненько нарезал сало, плотно уложил его на хлебе с майонезом и откусил.

— Там люди в поле застряли, надо вытащить.

Тракторист не ответил, пока не прожевал.

— Хай кто другой вытаскивает. У меня дел полно.

— Вася, да ты что? Люди замерзают ведь!

— А что я-то? Видала, что творится? Дорогу надо чистить, мне председатель башку открутит, если начальство какое-нибудь застрянет. Иди вон, Печкина проси — у него выходной.

Женщина потопталась, потом вздохнула и взялась за ручку двери:

— Зря ты так. Хорошие люди. Мне вон, за то, что я согласилась помощь найти, двадцатку сунули. Ну, не хочешь, как хочешь, съезжу к Печкину.

— Знаешь, а ты права. — Вася почесал затылок. — Поеду, выдерну бедолаг. А то вдруг Печкин в город уехал. Замёрзнут ведь. Нужно помогать ближним, как моя мамка говорила.

— Ага. Ну, пойду тогда?

— Угум-с.

Женщина ушла. Фокин торопливо доел и выскочил на улицу. Возле трактора топтался Славка, сын ветеринара.

— Дядь Вась, давайте, я с вами поеду? Помогу, чем смогу.

На самом деле мать попросила присмотреть за трактористом, чтобы тот не передумал и не бросил людей на произвол судьбы.

— Залезай.

***

Самым сложным и долгим в спасательной операции оказался разговор с Григорием Ивановичем — он очень переживал, не повредит ли Маздочке грубый подход, не оторвётся ли у неё что-нибудь под днищем в процессе вытаскивания. Тракторист, представившийся Василием, махнул рукой и сказал: