Вырай (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка". Страница 32

После обеда катались по городу, вечером засели прямо в гостиной играть в «Эрудит». Аня даже получила удовольствие, хоть и проигрывала всё время. Немного подпортила впечатление Елена, готовившая ужин в ужасном настроении. Она всё время всхлипывала и украдкой вытирала глаза.

Елизавета не выдержала:

— Леночка, скажите, у вас что-то случилось?

— Нет-нет, у нас всё в порядке. В деревне кое-что произошло. — Женщина помолчала немного, потом, приняв какое-то решение, вытерла руки о фартук, подошла к Добрыниным, оперлась о камин и просительно сказала:

— Хотела вас предупредить. Завтра утром я приготовлю завтрак и обед сразу. Вы сами разогрейте, пожалуйста. У нас в селе похороны, молодой мальчик погиб, мы все хотим сходить, поддержать родителей. Так что до вечера нас не будет. Но если вы против, кто-нибудь из нас непременно останется.

— Какой ужас! — Всплеснула руками свекровь. — А что случилось?

— Ай! Молодые, глупые. Два друга ночью пешком через поле шли, заблукали. Один насмерть замёрз, сердце встало. Второй в больнице.

Григорий успокаивающе замахал:

— Конечно, конечно, мы сами справимся. Идите, не волнуйтесь.

Елена благодарно улыбнулась:

— Муж говорил, вы рыбалку заказывали, он с вечера всё приготовит и прямо здесь, у входа, оставит.

— Да, да, спасибо. — Григорий Иванович уже забыл о разговоре и погрузился в составление слова из оставшихся букв.

Потоптавшись ещё немного рядом, Елена ушла на кухню.

«Вот оно! Завтра никого не будет лишнего. Лёша и свёкор идут рыбу ловить. Осталось придумать, как избавиться от свекрови».

***

Ночью, когда Лёша вовсю храпел, Аня спустилась на кухню.

— Якуб! — тихонько позвала она в темноте. Никто не откликнулся. — Господин домовой, это Аня! Мне надо с вами поговорить!

— Тс-с-с! — домовой появился, словно из ниоткуда. — Пойдём. — Подошёл к двери чулана, который располагался под лестницей, щёлкнул пальцами, и дверь открылась. Позади проёма Аня увидела знакомую уже комнату, а не швабру и пылесос, как ожидалось.

— Проходи, спадарыня Анна.

— А где Леся? — Аня устроилась на диване.

— К моей великой радости, гуляет где-то в Вырае. Через пару часов вернётся.

Анюта решила не уточнять, что такое Вырай — это было неважно. Главное, противная кикимора не будет присутствовать при разговоре.

— Господин Якуб, скажите, что имела в виду Леся, когда говорила, что Григорий Иванович её племянник? И вообще, что происходит? Вчера ваша подруга не дала толком поговорить.

Домовой улыбнулся:

— Может, чаю?

В руках у него непонятно как оказалась дымящаяся чашка.

— Нет-нет, спасибо. Вы ответите?

Чашка тут же пропала из рук Якуба.

— Ладно, расскажу. Но по секрету. Когда-то давно, по человеческим меркам, конечно, жила здесь одна девушка, сирота. И был у неё кавалер.

— А, я знаю эту историю. Эта девушка вроде повесилась?

— Тогда и рассказывать нечего. — Коротышка пожал плечами.

— Но при чём тут Леся?

— Знаешь, как появляются кикиморы? — Якуб залез на кресло, поёрзал, удобно устраиваясь, и вопросительно уставился на Добрынину.

Та отрицательно помотала головой.

— Про́клятый в утробе ребёнок, или ребёнок, которого мать самолично убила сразу после рождения, после смерти достаётся нашим. Девочек семь лет растят в Вырае, рассказывают историю их нежизни. А потом отправляют сюда, как бы это сказать… По месту рождения на место жительства. Если ребёнка утопили, например, в болоте — будет болотная кикимора. В лесу в яму бросили — лесная. — Якуб помолчал, подбирая слова, а потом продолжил. — Детишки получаются с мерзким характером, ты сама видела. Головная боль домовых. Мы же за порядком следить приставлены, людям помогать, малышей оберегать, всякий сброд в жилище не пускать. А кикиморы имеют право здесь быть. Они хулиганят, а мы отдуваемся. То калыску с младенцем опрокинут, то молоко испортят, то пряжу запутают. Леся наловчилась электронную почту вскрывать, в стиральной машине носки воровать. Балдеет от холодильника — плюнет на огурец, через пару дней вся еда в плесени.

— Я поняла! Леся — это тот ребёнок, который умер в животе у девушки, когда та повесилась!

— Правильно, спадарыня. Кавалер тот, помнишь, женился на другой? Родился у него сын, который Лесе кто, получается?

— Сводный брат? — Аня подумала, и добавила: — А Григорий сын этого брата, то есть, племянник.

— Умница. Зря Леся говорит, что ты, хм, ну, сама не раз слышала.

— Да ладно, проехали! — Махнула рукой Добрынина. Она поднялась и заходила по комнате кругами.

— А зачем ей вредить родственникам?

— Вот тут я и о своей выгоде расскажу. — Домовой зажмурился от приятных мыслей. — Если кикимора отомстит за себя, она всю злость теряет и исчезает, конец заботам. Но! — Тут Якуб наставительно поднял палец. — Если она успевает привязаться к смотрителю-домовому, то вместо исчезновения хорошеет и становится домовихой. Есть и чистокровные, конечно, но из кикимор очень бойкие выходят. А я холостяк, — смущённо добавил он, — я ж из дому выходить не могу, только в Вырай. Скучно одному, да и тяжеловато по хозяйству хлопотать.

«Какая-то сверхъестественная Санта-Барбара», — развеселилась Анюта.

А Якуб, не обращая внимания на насмешливый взгляд слушательницы, продолжал:

— Кикимору, конечно, можно из дома и просто так выгнать. Но сделать это может только человек, хозяин, и это очень муторное и сложное дело. Да и не злобная она, просто вредная.

— Слушай, Якуб, может, вы для собственной выгоды всё это придумали? Решили моей наивностью воспользоваться?

— Что ты! — Замахал руками коротышка. — Я ж не могу людям вредить и врать.

— А как же рассказы о том, что нечисть плохая и верить ей нельзя?

— Думаешь, мы так уж сильно от людей отличаемся? Среди вас ведь есть хорошие и плохие, почему думаешь, что у нас по-другому?

Аня не нашлась, что ответить.

— Может, всё-таки чайку? Я на травах заварил.

— А давай. — Анюте совершенно не хотелось возвращаться под бок к нелюбимому мужу.

Чай оказался изумительным. Диван был удобным, Якуб — приятным в беседе. Добрынина расслабилась впервые за последние дни.

— А скажи-ка, Якубчик, почему ты какой-то не такой?

— В смысле?

— Ну, где лапти, где рубаха самотканая?

Домовой захихикал:

— Когда люди носили лапти и суконные штаны, и нам приходилось. А сейчас-то другая мода. Мы, как вы. Я и в технике вашей быстро разобрался, за пару дней всего.

— Как пару дней? Я думала, вы здесь всегда были.

Якуб отхлебнул из чашки и зажмурился от удовольствия.

— Так-то оно так, всегда, но несколько десятков лет назад что-то случилось — не знает никто, что именно. В Вырай стало не попасть.

Рассказ прервало знакомое пиликанье.

— Ой, спадарыня Анна, прошу прощения. — Якуб подхватился и подбежал к дальнему углу, в котором стоял компьютер. Аня его сначала даже и не заметила, настолько привычным глазу был этот предмет интерьера.

— Замечательная вещь интернет! Раньше, чтобы пообщаться с домовыми из других домов, приходилось на тот свет отправляться. А сейчас сообщение в соцсеть пришло, и все новости знаешь.

Якуб, довольный, вернулся в кресло.

— Так о чём это я? А, да. Как закрылся Вырай, стала исчезать и сила, которая нас поддерживает. Мы стали слабеть. Много кто погиб, но я и Леся, например, вовремя поняли, что нужно делать. Можно сказать, впали в спячку до новых времён. И вот, дождались.

Анюта слушала говорливого домового внимательно. Всё это было так интересно, необычно. Внезапно ей в голову пришла страшная мысль. Она осторожно поставила чашку на пол и дрожащим голосом спросила:

— А зачем ты мне всё это рассказываешь? Не потому ли, что после того, как я сделаю то, что вы просите, я умру?

Якуб весело засмеялся.

— Спадарыня Анна, ты фантазёрка! Не будем мы тебя убивать. Я вообще вред человеку причинить не могу — не в моей природе. Скучно мне, понимаешь? Хочется поговорить с кем-то, кроме шишиморы. С хозяевами общаться запрещено, только в случае крайней необходимости. А ты уедешь скоро, и даже если расскажешь про чаепитие у домового, тебе никто не поверит.